Светлана Бестужева-Лада - Фарфоровая кукла

Точно боясь передумать, Андрей вытащил мобильник, набрал знакомый номер и договорился о том, что через часок заскочит. Нужно кое-что обсудить относительно вчерашнего приема. Да и выяснить заодно, сколько стоит память покойной матушки, если большинство экспонатов действительно раскупили.

Похоже, Иван ничего не заподозрил. Андрей вернулся домой, снял со стены поднос, положил его в первый попавшийся достаточно прочный пакет и поехал на Большую Якиманку, где в доме напротив французского посольства проживал все еще близкий друг семьи.

— Я все выяснил Андрюша, — встретил его Иван Иванович. — Мероприятие удалось, все Адочкины произведения раскуплены…

— Сколько из них пришлось на вашу долю? — с легким сарказмом спросил Андрей.

— Ты напрасно иронизируешь, дружок. То, что я хотел приобрести, я приобрел задолго до этого вернисажа. А несколько вещей мне Адочка еще при жизни подарила. Вот эту вазу, например.

Ваза, переливающаяся всеми цветами перламутра, стояла у стены возле балконной двери, удачно сочетаясь с двумя креслами и диванчиком красного дерева, обитыми гобеленовой тканью, и низким столиком, крышка которого была отделана перламутровой инкрустацией.

— Красивая вещь, — все так же небрежно заметил Андрей. — Мама именно ее подарила вам за то, чтобы вы ознакомили Жанну с моим письмом? Или расплатилась как-то иначе.

Эффект оказался ошеломляющим. Иван Иванович не побледнел даже — посерел и неловко опустился в кресло. Андрею стало жаль старика, он налил стакан воды из стоящего тут же графина и предложил валидол или нитроглицерин. Черт, знал же, что сердце у Ивана пошаливает, надо было как-то поделикатнее.

— Тебе сказала Жанна? — отдышавшись, спросил Иван Иванович.

— Конечно. Зачем вы это сделали?

— Ради Адочки. Она ведь никогда ни о чем меня не просила, а тут почти умоляла. Она боялась, что вы поженитесь, Жанна забеременеет и…

— И что? Мама умрет семь или восемь лет спустя после рождения внука или внучки?

— Ей так нагадали, — очень тихо сказал Иван Иванович. — Она была очень напугана серьезностью ваших чувств и понимала, что ни о каком аборте и речи быть не может. Если бы я не выполнил ее просьбу, то больше никогда бы ее не увидел. О женитьбе на ней я уже почти не мечтал, лишь бы видеть ее, говорить с нею, иногда касаться ее руки…

— Я так и думал. Вот, я привез вам подарок. Вам всегда нравилась эта вещь.

Андрей протянул Ивану Ивановичу пакет с подносом.

— Ты решился с этим расстаться? — поразился Иван Иванович. — Но ведь тебе он тоже нравился.

— Изменились обстоятельства, — сухо ответил Андрей. — Я хочу повесить на то место нечто совсем другое.

— Спасибо, милый, — чуть не прослезился Иван Иванович. — Это для меня очень много значит — Адочкина работа. А что ты хочешь повесить над камином?

— Портрет моего сына с его матерью, — ответил Андрей. — Жанна уехала из России беременной. Кстати, она оказалась внучкой папиной первой жены, так что мама зря беспокоилась о чистоте породы.

— Что? Какой первой жены?

— Отец до войны был женат. Жена осталась в Киеве с новорожденным сыном, потом каким-то чудом перебралась во Францию. Ее зовут Марина, и она жива по сей день.

— Но почему же…?

— Боялась испортить отцу жизнь. Поэтому и не появлялась никак. А потом ее сын — кстати, архитектор, — приехал в Москву в командировку и встретил девушку, которая стала матерью Жанны. Тогда он был женат, а когда овдовел, поехал искать свою русскую пассию. Нашел вместе с уже взрослой дочерью, копией его матери, и забрал к себе. Так Жанна стала французской гражданкой, а заодно и мадам Дарси.

— Боже мой! Если бы Адочка знала…

— К счастью, она не знала ничего о первой жене. Ведь развода не было. Понимаете?

— Понимаю, — пробормотал снова побледневший Иван Иванович. — Какие причудливые узоры вяжет жизнь! Кто бы мог подумать… Но теперь вы поженитесь с Жанночкой?

— Время покажет, — уклончиво ответил Андрей. — Ну, мне пора. Главное, что мы снова нашли друг друга. А самолеты во Францию летают каждый день…

Только через неделю женщина, помогавшая Ивану Ивановичу с уборкой и стиркой, обнаружила своего хозяина мертвым. Вскрытие показало, что Иван Иванович умер во сне от обширного инфаркта ночью после встречи с Андреем. Никто, кроме самого Андрея, не догадался, что последней каплей в море новых известий, обрушившихся на старика, была надпись на обороте подноса: убийственное доказательство того, что Аделаида Николаевна лгала всем и всегда, сама, подчас веря в эту ложь.

А может быть просто старое, больное сердце устало биться…

Утро следующего дня застало Андрея в зале ожидания аэропорта Шереметьево-2. Рейс на Париж был в девять часов утра. Жанна появилась за час до отлета, когда регистрация уже началась. К огромному удивлению и облегчению Андрея, ее никто не провожал, она катила за собой большой чемодан, а через плечо у нее свисала изящная, хоть и не маленькая дорожная сумка. В одетой строго по-деловому, хотя и модно, серьезной молодой женщине с пышной гривой черных волос, почти полным отсутствием косметики и затемненных очках, было мало сходства со вчерашней светской красавицей в вычурном платье.

— Жанна! — окликнул ее Андрей.

Она остановилась, огляделась по сторонам и увидела его: осунувшегося, усталого, но почему-то счастливого, с красивой алой розой в руке.

— Ты? Здесь? Я не ждала.

— Я и сам не ждал, — виновато признался Андрей. — Но вчера я забыл подарить тебе одну вещь.

— Какую вещь? — слегка нахмурилась Жанна. — И прости, мне надо на регистрацию.

— Так подойдем поближе к стойке. Народу мало, сдашь багаж, несколько минут будешь еще свободна.

Через десять минут чемодан Жанны благополучно уплыл по ленте транспортера, а она отошла в сторону вместе с Андреем, хотя видно было, что делает она это без особого восторга.

— Вот, — сказал Андрей, протягивая ей розу и небольшой, но весомый пластиковый пакет. — По-моему, тебе это пригодится.

— Что это? — с опаской спросила Жанна, беря пакет.

— Положи в сумку, по дороге посмотришь. Это всего лишь те французские книги о фарфоре, о которых мы говорили. Оба тома.

Жанна просияла:

— Андрюша, я и мечтать об этом не могла! Спасибо тебе.

— Спасибо в стакан не… — начал было шутливую присказку Андрей, но Жанна не дала ему договорить, наградив длинным и очень нежным поцелуем.

— Так, — отдышавшись, сказал он, — за первый том мы в расчете. Одну мою просьбу ты уже выполнила. Не откажи и во второй.

— Попробую.

Андрей достал из кармана небольшую бархатную коробочку, открыл ее, и ловким движением надел Жанне на правую руку гладкое кольцо из трех видов золота: красного, белого и желтого.