Осколки хрусталя - Галина Осень

высокомерие, капризы и враньё, отсеивая ненужное? Всё просто: есть специальные препараты, снимающие контроль сознания. Вводишь, задаёшь вопрос и получаешь вразумительный ответ.

– Понял.

Не было жалко Снежану, было досадно, что обычные потрахушки привели к краху семьи.

Из окна Красновского кабинета они проследили, как Поляковых проводили к машине, и те покинули территорию агентства. Кстати, из-за этого особняка Роман по-новому оценил одноклассника жены. Чтобы заиметь в центре отдельный особнячок с собственной территорией и сквером на заднем дворе, надо было иметь нехилые деньги и нехилые связи. Так что не так прост, этот Борис Краснов.

– Как я понял, вы, Роман Викторович, расстались с госпожой Поляковой? – отвлёк его от мыслей голос детектива.

– Да, – нехотя ответил Роман. – А в чём дело?

– Дело в вашем разводе, – ошарашил его Краснов. – Я представляю интересы Полины Александровны, а на следующем заседании будет решаться вопрос об определении места жительства ребёнка. Ваша новая женщина не внушала доверия, но раз вы расстались, то всё будет зависеть только от воли самого ребёнка.

– Оху-ть! – вырвалось у Романа. – Я никогда не отказывался от дочери, это раз. Аня сама выбрала меня, как родителя, это два. Какая женщина будет жить со мной – моё дело, это три! Надеюсь, я ясно выразил свою позицию?

– Более чем, – спокойно ответил Краснов.

– И ещё, – добавил Роман. – Сегодня я переоформил нашу городскую квартиру и загородный дом на жену и дочь. Полине есть, где жить и в посторонней помощи она не нуждается. Если Анюта захочет остаться с матерью, у них будет, где жить. По крайней мере, не в том скворечнике, что ты им снял, – уколол он Краснова.

– Полина будет жить в трёхкомнатной квартире, – процедил Борис. – Не апартаменты, конечно, не тоже неплохо. И вообще, я могу сам купить ей любую квартиру. – Краснов с вызовом посмотрел на Романа, впервые прямо обозначив свои планы.

– Обломишься! – грубо бросил Роман. – Полина – моя жена и ею останется! Никакого развода не будет! Она передумает.

– Посмотрим! – не уступил Краснов.

Роман с грохотом отодвинул стул и почти выбежал из кабинета. Вот как?! Этот хлыщ открыто заявил свои права на Полину?! И, похоже, не собирается отступать. Бл-дь! Что, Рома, добегался?!

Мозги кипели, и нервы были на пределе. Даже не заметил, как добрался до квартиры, в которой они с дочерью пока жили. Вот именно – пока. Вообще-то Роман надеялся как-то помириться с женой и начать уже нормально жить либо в их квартире, либо в доме за городом. Он, хотя и переписал эти объекты на жену и дочь, но внутренне надеялся, что жить там они будут по-прежнему вместе.

Анюта встретила его чем-то расстроенная, со следами слёз, но не жаловалась.

– Всё нормально, дочь?

– Нормально, пап, не обращай внимания. Я там суп сварила и картошку потолкла. Садись ужинать.

– Спасибо, моя хозяюшка!

Роман поцеловал дочь в макушку и невольно подумал, как они с Полинкой похожи. Даже пахнут почти одинаково: травами и ягодой. Анюта уже догнала жену в росте, благо Поля невысокая и они обе утыкаются носом ему в подмышки. Эх, Поля… Неожиданно понял, что очень соскучился по жене, но просвета в их ситуации пока не было.

Глава 11

После звонка по поводу супа, Аня больше не звонила. Получилось у неё или нет, Полина не знала. Ругала себя за резкий разговор с дочерью, но по-другому поступить в тот момент не могла. Сейчас же душа ныла и горевала: как там дочка.

На свой страх и риск решила позвонить сама. До этого Аня далеко не каждый звонок принимала, и Поля переживала. Время выбрала вечернее, чтобы дочь точно была дома. Гудки шли долго, и Полина уже с горечью подумала, что Аня вновь игнорирует её. Но …

– Привет, мам, – раздался неожиданно тихий голос дочери. – Извини, я в душе была.

– Ничего страшного, дочка. Я бы перезвонила. Как твои дела? Как суп, получился? – улыбнулась Поля, и дочь эту улыбку услышала.

– Да, папа похвалил. Спасибо.

– Да не за что. Ты же всё сделала сама.

– А я за это спасибо и говорю. За то, что отказала в помощи, и мне пришлось самой всё делать. Зато научилась.

Полину как кипятком облило. Это что сейчас было? Дочь её упрекает или на самом деле благодарит? Да по-взрослому так, рассудительно.

– Анюта?

– Я не шучу. На самом деле спасибо. А то раньше бегала со мной, нянчилась. За нас с папой всё делала. А теперь я понимаю, что у тебя времени совсем не было. И как ты всё успевала – непонятно. Мы с папой вдвоём не справляемся. А у нас ведь Нина Сергеевна приходит через день, готовит, убирает. У тебя же никаких помощников не было. Ты же сама отказалась от прислуги в доме, когда мне десять исполнилось. Караул вообще, эти домашние дела, – вздохнула Анюта.

Полине так стало жалко дочь, что она готова была немедленно сорваться из санатория и лететь помогать, но… Куда?! Кому?! Слёзы градом хлынули из глаз, и взрослая женщина тридцати пяти лет разрыдалась в голос на пустом месте. Ну, а сколько можно в себе копить? Поля и про телефон в руке забыла, погрузившись в горькие переживания. Просто сидела на кровати и рыдала.

– Мама? – раздался через мгновение голос Анюты. – Ты плачешь?

– Нет, нет, дочка, всё нормально! Всё хорошо, – взяла себя в руки Полина.

– А когда ты к нам вернёшься? – тихо спросила дочь.

– К вам? – растерялась Поля.

– Папе плохо, он скучает, всё время вспоминает, как мы жили раньше. Я тоже скучаю…

– Скучаете?

Поля затупила и просто повторяла за дочерью её фразы. Что Закревский скучает по ней, Полина сильно сомневалась. Скорее, скучает по налаженному быту и спокойной жизни. Сейчас-то, как поняла Поля из слов Бориса, мужу было совсем непросто. Так сильно он не ошибался в людях ещё ни разу. Ну что же. Это его шишки, его уроки и его выводы будут. Полины это не касается. Вся прошлая жизнь с Романом была ею отчёркнута, как пройденный этап, отрезана, и все воспоминания убраны в самые дальние углы памяти. Заархивированы и складированы.

Но дочка… Полина очень надеялась, что дочка на самом деле скучает. И, может быть, у них есть шанс со временем стать ближе. По крайней мере, Поля постарается

– Анюта, ты извини, ко мне тут с процедурами пришли. Я перезвоню, – прервалась Полина, увидев входящую медсестру.

– Последний вечерний укольчик, – улыбнулась пожилая женщина, понуждая Полину перевернуться на живот.

***

Засыпала Полина с тяжёлым сердцем,