Джоан Пикарт - Глори из Техаса

Боже правый, думала она, что я наделала? Сегодня пятница, остается еще целая неделя.

От мысли, что надо прожить с Брэмом под одной крышей еще целую неделю, она оцепенела. Он обо всем узнает, он как-то догадается о глубине ее чувств к нему. Он увидит, поймет, что она его любит! Она будет совершенно обнажена, уязвима, открыта, истерзана сердечной болью.

Глори подняла голову и уставилась в пространство. А что, если Брэм не любит ее? А что, если он засмеется, щелкнет пальцами и скажет: «Попалась, крошка», упиваясь тем, что достиг своей цели, когда заманил ее в постель?

– Нет! – Глори с силой ударила ладонью по столу и встала. Она не изменила своего решения никогда не выхолить замуж. Ее любовь к Брэму останется тайной. Она должна как-то прятать свои истинные чувства за маской спокойствия и веселья. Но еще целую неделю?! Не смогу, прошептала Глори. Надо отделаться от Брэма Бишопа! Надо бежать от него куда глаза глядят! Она солжет Брэму.

Вдруг раздался писк, и Глори подскочила на месте.

– Эмили, мама идет, – сказала она, услышав в своем голосе слезы. Сегодня, и только сегодня…

Вскоре после полудня Брэм зашел в небольшое кафе и улыбнулся Таксу.

– Мне твоя секретарша сообщила, где ты находишься, мы ведь давно не обедали вместе, – сказал Брэм.

Появилась официантка, приняла их заказ на гамбургеры с двойной порцией жареного картофеля и быстро удалилась.

– Твоя Глори просто прелесть, – сказал Такс. – Она нам всем очень понравилась, и все считают, что она совершенство.

Брэм кивнул.

– Она необыкновенная, Такс. Я… я люблю ее. Я наконец нашел свою вечную любовь!

– Ваши чувства друг к другу видны невооруженным глазом, братишка, – усмехнулся Такс.

Брэм подался вперед.

– Прости. Ты сказал «чувства друг к другу»?

– Даже мама это заметила, а ведь наша мамочка всегда витает в облаках.

– То есть, по-твоему, Глори любит меня?

– Разумеется.

Брэм положил руки на стол.

– Дорого бы я заплатил, чтобы это было правдой, – сказал он. – Я знаю, что небезразличен Глори. Но чего бы я только не дал, чтобы быть уверенным в ее любви. Я хочу жениться на этой женщине и иметь от нее настоящего ребенка по имени Эмили.

– Меня с самого начала беспокоило, что ваша близость с Глори основана на обмане. Теперь у тебя появилась еще одна тайна… ты глубоко любишь ее. Не пора ли открыто выяснить отношения?

– Не знаю, – нахмурился Брэм. – Глори твердо решила не выходить замуж. Боюсь, она меня и слушать не станет.

– Признаваться ей в своих чувствах пока еще слишком рискованно!

– Любовь вообще дело рискованное! Гарантий тут нет, Брэм, и быть не может. Но я твердо уверен, что ложь и недомолвки не изменят ваши отношения к лучшему. Приготовься к бою и выложи все в открытую.

Появилась официантка и поставила перед ними огромные тарелки.

– Вот, мальчики, – пропела она. – Приятного аппетита.

– Благодарю, – рассеянно ответил Брэм, не глядя на еду.

Такс внимательно посмотрел на брата.

– Подкрепись, силы тебе еще пригодятся! Не забывай, что тебе предстоит иметь дело с самым сложным созданием на земле – с женщиной. Нам, мужчинам, не хватит целой жизни, чтобы понять их, Брэм. Нам остается только любить их.

Вечером, подъезжая к дому Глори, Брэм тихо выругался, посмотрев на часы. Он возвращался позже обычного и не предупредил Глори по телефону, что задерживается.

Если верить его счастливо женатым братьям, женщины – настолько сложные существа, что никогда невозможно с полной уверенностью сказать, какой проступок они сочтут смертным грехом, а какой – просто досадной оплошностью.

Уйдя с работы, Брэм отправился к себе домой, чтобы принять душ и переодеться в чистое. Нельзя же просто заявиться и сказать: «Здравствуй, лапочка, вот и я», – да еще запорошенным цементной пылью. Ведь он собирается сделать предложение единственной женщине, которую по-настоящему любит. Сердце у него колотилось так сильно, что он боялся сердечного приступа. Не трусь, Бишоп! – воззвал он к себе.

Брэм откашлялся, разгладил ворот ковбойки шоколадного цвета. Взял с сиденья коробку конфет и красную розу. Посмотрел на подарки и нахмурился.

Не банальны ли эти подарки? – спрашивал он себя. Для него они были старомодными и романтичными и полностью вписывались в его сценарий. Черт возьми, он даже собирается пасть на одно колено и держать Глори за руку, когда будет делать ей предложение!

Он вошел в гостиную и сразу же понял: что-то случилось. Эмили лежала на одном из кресел, на самом краю. Ни корзины, ни Глори Брэм не увидел. Он положил коробку конфет и розу рядом с Эмили на кресло и прошел в спальню. Войдя в комнату, он похолодел от страха.

Глори укладывала в чемодан свои вещи.

– Глори! Что случилось?

Взглянув на него безо всякого выражения, Глори продолжала укладываться.

– Привет, Брэм, – буркнула она. – Я очень спешу. Мне нужно успеть на самолет в Чикаго. Отец болен. Попал в больницу. Думаю, ничего страшного, но я хочу быть там, увидеть его.

– Может быть, мне полететь с тобой в Чикаго? – предложил Брэм.

Глори вскинула голову и уставилась на него.

– Нет! – почти закричала она, затем, вдохнув и выдохнув, заговорила уже тише: – Я хочу сказать, что в этом нет необходимости, но все равно спасибо за участие.

– На правах твоего мужа…

– Ты не мой муж. А я не твоя жена.

Брэм нахмурился.

– Ты знаешь, что я имею в виду. У нас еще неделя. – Он помолчал. – Глори, почему Эмили одна в гостиной, словно ты бросила ее?

– Эту куклу можешь вернуть матери.

– Зачем? В семейной жизни иногда бывают непредвиденные случаи. Это естественно. Я хочу сказать, мне очень жаль, правда жаль, что твой отец болен, но, раз уж ситуация сложилась так…

– Перестань! – Глори отчаянно замотала головой. – Пожалуйста, перестань. Мы не будем продолжать эту дурацкую предбрачную подготовку, разыгрывать ненужную комедию. У нас была неделя, и мы многому научились. Но все, игра закончена. Вторая неделя ничего нового нам не даст.

– Все, игра закончена?! – повторил Брэм, и на его щеках заходили желваки. – Ты имеешь в виду нечто большее, чем наша предбрачная подготовка, правда? Твое решение все отменить относится и к нам, правда? А все, что нас связывало, тоже кончено? Мне так следует понимать тебя?

– Это была замечательная неделя, Брэм. – Ее голос вдруг задрожал. – Мне будут дороги воспоминания о ней, но мы оба понимали, что это не навек. И все кончается даже раньше, чем я ожидала.

– Для тебя это была игра? Великолепный секс? Ты не придавала нашей близости ни малейшего значения? Я для тебя ничего не значу?