Натали Митчелл - Бегство от любви

Милли кошкой метнулась к ней, свернулась рядом на диване, поджав ногу. Аккуратные ухоженные ноготки блеснули маленькими чешуйками. Милли потребовала:

— Неужели? Ну-ка, рассказывай!

И потерлась щекой о мягкое плечо сестры. Анабель была чуть полновата, но Милли не считала это недостатком. Она любила свою наивную, простодушную подругу.

Прикусив нижнюю губу, Анабель покосилась на нее и часто заморгала. Милли подумала, что давно не видела ее такой смущенной. Наверное, с того дня, как Анабель познакомилась с Тимом Миллером, который однажды исчез так внезапно, что это выбило у нее почву из-под ног. Да, все-таки один мужчина был в ее жизни. Правда, нельзя сказать наверняка, была ли между ними настоящая близость. Для Анабель подобные темы запретны. Тем более если речь идет о ней самой. Уже года три Милли не слышала от нее ни о каких новых знакомых. Неужели наконец?!

— Собственно, это произошло не вчера. Мы уже какое-то время встречаемся. Просто по-дружески!

— Ну да, — скептически хмыкнула Милли.

— Признаться, это не очень этично, — усмехнулась Анабель, — потому что Майкл — наш клиент. Наша контора ведет некоторые его дела.

— Ну и что такого? Плевать!

— Не скажи. Это не понравится боссу, если ему донесут.

— Боссу? Дяде Джою? Глупости! Он же твой крестный! Он только рад будет, что ты наконец-то обзавелась приятелем. — Милли заглянула ей в глаза: — А уже есть о чем доносить?

У старшей сестры глаза были светлыми — утреннее небо. И в них всегда ощущалось зарождение солнца. А Милли пошла в отца, предки которого приплыли в Америку из Испании, и глаза у нее были цвета страстной южной ночи, и густые волосы такими же. Она коротко стригла их, потому что ленилась ухаживать, и это всегда огорчало Анабель.

У нее самой волосы были не черными, а рыжеватыми, как у многих американок. Анабель нравилось чувствовать себя одной из многих. Но еще больше нравилось то, что ее младшая сестра так не похожа на других.

А Милли нравилось приподнимать длинную прядь сестры и смотреть сквозь нее на солнце. Так казалось, что в волосах Анабель разгорается пламя. Потом Милли с сожалением думала, что хорошо бы добавить такого огня и в душу сестры. Не хватало ей этого. Явно не хватало.

— Между нами пока ничего особенного не было, — все так же смущенно призналась Анабель, и Милли с насмешкой подумала, что не совсем понятно, чего стесняется сестра: того, что у нее случился роман, или того, что он зашел не слишком далеко.

— Но что-то же было? — нетерпеливо допытывалась она и, не отдавая себе отчета, погладила свою ногу.

Кожа у Милли была гладкой и мягкой, она представляла, как мужчинам приятно касаться ее. Даже ей самой было приятно. Иногда она могла долго просто гладить себя, наслаждаясь прикосновениями. Конечно, было бы лучше, если б это делал кто-то другой. Но этот другой не всегда оказывался под рукой в нужный момент.

Не дождавшись ответа сестры, не решавшейся поделиться подробностями, Милли заторопила:

— Как вы познакомились? Какой он? Ты влюбилась в него с первого взгляда?

— Влюбилась? Не знаю. Он приятный. Симпатичный. Даже очень. С ним интересно.

— Как ты скучно говоришь об этом! — возмутилась Милли. — Ты должна кричать, что с ума по нему сходишь! Что мир утрачивает все краски, когда его нет рядом!

Анабель усмехнулась:

— Боже! Надо бы тебе поменьше читать романов. Где ты видела такую любовь?

— Не видела, — угасла младшая из сестер. — Но ведь она только такой и должна быть. Иначе это вообще не любовь.

— Не знаю. Я не уверена, что люблю его. И уж конечно, не схожу по нему с ума. Как я буду работать, если сойду с ума?

— Разве можно в такое время думать о какой-то работе? — Милли вскочила и принялась расхаживать по комнате, которая не менялась годами — старшая сестра была консервативна. — Да ты же должна упиваться каждым мигом, проведенным вместе с Майклом! А расставшись на время, переживать это заново, уже в мыслях.

— А кто будет кормить меня? Тоже родители? Но я слишком взрослая для этого.

Милли в отчаянии взмахнула кулаками и, схватив маленькую диванную подушку, запустила ею в сестру:

— Ты неисправима! Да если бы мне только довелось влюбиться…

— Лучше не надо, — торопливо проговорила сестра, водрузив подушку в угол дивана. — Надеюсь, ты еще не забыла, что с тобой творилось, когда у тебя появился Алан?

Будто споткнувшись, Милли замерла посреди комнаты. Алан… Эпоха Алана. Время, из которого было вычеркнуто все, кроме Алана. Тогда Милли было семнадцать и ей казалось, что эта любовь — на всю жизнь. Она думала только об Алане, постоянно мысленно с Аланом, и что бы ни делала — было в его честь. В те месяцы она забывала не только приготовиться к школе, хотя это был выпускной класс и следовало бы постараться, Милли даже о еде не вспоминала до тех пор, пока Анабель не засовывала ей ложку прямо в рот.

Как получилось, что однажды она проснулась и почувствовала, что его имя больше не отзывается в ней ни болью, ни радостью? В то утро за окном тоже, как сегодня, сияло солнце. Сквозь приоткрытые рамы пробивались захлебывающиеся радостью птичьи голоса. И было так хорошо просто валяться в постели и предвкушать удивительные события грядущего дня. И не хотелось никакого Алана. Может, кого-то… Но только не его. Слишком уж он подавлял Милли своей огромностью. Он заполнил всю ее — от макушки до пяток. И жить с этим ощущением оказалось утомительно. Не говоря о том, что достаточно больно.

Милли опасалась, что с наступлением вечера все ее болезненные чувства к Алану опять вернутся. Но оказалось, они покинули ее навсегда. Милли просто не захотела его больше видеть.

— Не надо об Алане, — попросила она сестру. — Его больше нет. Я совсем забыла о нем, зачем надо было напоминать?

Анабель повернулась к ней и обхватила мягкими, похожими на материнские руками:

— Прости, детка, прости! Я не думала, что тебе все еще больно.

— Вот еще! Вовсе мне не больно, — Милли высвободилась и встала. Пританцовывая, прошлась по комнате, покружилась перед зеркалом, широко улыбнулась ему. — Просто я не хочу о нем думать. Не хочу, не хочу! — пропела она. — Только время тратить — вспоминать его. Зачем? Алан был всего лишь смазливым мальчиком.

— Он был красивым мальчиком. И стал красивым мужчиной.

Милли резко обернулась:

— Ты что, видела его?

— Грейстаун — маленький город.

— И вы разговаривали? За моей спиной?

Анабель пожала плечами:

— Не могла же я пробежать мимо.

— О, конечно! — завопила Милли. — Хорошие манеры дороже сестры!

— Но, детка! Разве я предала тебя тем, что поздоровалась и чуть-чуть поговорила с ним?