Карен Брукс - Карусель

— Прежде всего, пони — большое-пребольшое животное, — глубокомысленно заметил Клайв, направляя в рот кусок бисквита. — Давай вернемся к этому разговору позже, когда ты немного научишься ездить верхом, хорошо? Как вкусно! — с видимым удовольствием он откусил еще кусок.

— А мне можно? — мгновенно забыв о пони, попросила Эва.

— Нет, нет, дорогая. Дай им остыть! — возразила Нора, недовольно глядя на отца, подающего дочке дурной пример. — Я только что вынула их из духовки.

— Поэтому они такие вкусные, — с озорным видом заметил Клайв и, подхватив очередной бисквит, воскликнул: — Эва, лови!

Радостно хихикнув, девочка поймала брошенный ей бисквит и торжествующе взглянула на мать, поторопившись отправить печенье в рот. С одной стороны, ей было неловко за непослушание, с другой — приятно, что папа и она так удачно созоровали.

— Вы, наверное, не прочь и кофе выпить? — сдаваясь, спросила Нора. Она открыла кухонный шкафчик и достала из него чашки.

С набитым ртом Клайв молча кивнул, пропуская Нору к стоявшей на столе кофеварке.

— Тогда садитесь. Эва, как только поешь, повесь на место куртку и сразу садись за уроки.

— Лучше я их потом сделаю, — заявила девочка.

— Вот уж нет! Я предупредила тебя, что, если ты не закончишь задания в пятницу вечером, тебе придется заниматься в воскресенье.

— Мамочка! Можно, я займусь уроками после вечернего чая?

— К этому времени ты будешь уже усталой.

— Но папа сказал…

— Кстати, мне надо поговорить с твоим папой, — твердо сказала Нора. — Отправляйся в свою комнату.

Скорчив недовольную гримасу, Эва уже направилась было к двери, но внезапно изменила маршрут и бросилась к отцу.

— Папочка, дорогой! Спасибо тебе! Я получила сегодня такое удовольствие!

— Ну, на этот раз все? А теперь, пожалуйста, выйди и закрой за собой дверь, — приказала Нора.

Клайв с улыбкой смотрел вслед убегающей дочери.

— Послушай, дорогая, — с недоумением в голосе произнес он, заметив недовольство на лице молодой женщины, — не вижу ничего страшного в том, что Эва полакомилась печеньем.

Налив кофе, Нора молча поставила чашки на стеклянную поверхность стола. Прежде чем сесть, Клайв снял куртку и повесил ее на спинку стула. В поношенных джинсах, с закатанными рукавами хлопчатобумажной рубашки и расстегнутым воротом он скорее походил на средней руки рабочего, чем на руководителя преуспевающей фирмы.

— Кажется, меня ожидает выговор, — заметил Клайв, пытаясь за шутливостью тона скрыть нарастающее раздражение. — Ты, видимо, считаешь, что я мешаю правильно воспитывать ребенка.

— Да, ты портишь нашу дочь, — строго заметила Нора.

Готовясь к встрече с Клайвом, она собиралась говорить совсем не об этом. Просто подсознательно пытаясь отдалить нелегкий разговор, воспользовалась подвернувшимся предлогом.

Нора взглянула на собеседника и увидела на его красивом лице то же выражение, которое она не раз замечала у дочери, когда та упрямилась.

— Я так не считаю, — пожал плечами Клайв и отставил нетронутую чашку с кофе. — В отличие от тебя, у меня нет возможности общаться с Эвой ежедневно. Мы редко бываем вместе, поэтому каждый раз я пытаюсь доставить ей как можно больше удовольствий.

— И позволяешь при этом ей делать все, что той заблагорассудится.

— Ну и что плохого? Ведь я ее люблю.

— И поэтому необходимо исполнять любой ее каприз?

— Вовсе нет, — уже с трудом сдерживаясь, возразил Клайв. — Я имею представление о том, как надо вести себя с детьми. Прочел даже несколько книг о детской психологии. И вообще, надо отдать должное Эве, она никогда не требует чего-то чрезмерного. Девочка достаточно скромна в своих желаниях, и я не вижу причин, по которым ей надо отказывать в разумных просьбах. Тем более, когда мне ничего не стоит их выполнить.

— Клайв, я не говорю о стереомагнитофоне или велосипеде, — не унималась Нора. В свое время они немного повздорили из-за покупки столь дорогих подарков.

— Конечно, речь всего лишь о бисквитном печенье.

— Да нет, вовсе нет, — грустно покачала головой Нора.

Разговор явно не получался. А ведь предполагалось, что все будет совсем по-другому. Мысленно она представляла так: вот придет Клайв, и Нора как гостеприимная, любезная хозяйка его угостит чашечкой кофе со свежеиспеченными бисквитами, они мило поболтают о том о сем, а затем она как бы между прочим произнесет: «Кстати, ты знаешь, дорогой…»

Подумав, Нора встала, подошла к столу и поставила вазу с бисквитами перед гостем.

— Это предложение мира или только пауза перед новой атакой? — поинтересовался тот, взглянув на тарелку.

— Ни то, ни другое, — заставила себя улыбнуться Нора. — Угощайся.

— Ты представить себе не можешь, какое удовлетворение, почти восторг, я испытываю, когда вижу радость на лице нашей дочки, — признался Клайв. Положив в рот очередной бисквит, он прихлебнул из чашки и спросил: — Ведь ты же не считаешь, что удовольствия могут принести ей вред?

— Ты обращаешься с ней одновременно как с товарищем по развлечениям и как с любимым домашним зверьком, — резко произнесла Нора. — Но кто-то должен приучать ее и к дисциплине.

— И этот «кто-то», конечно, ты? — насупившись, поинтересовался Клайв.

— А есть кто-нибудь другой? — с вызовом в голосе ответила Нора, взглянув на рассерженного мужчину.

— Ты всегда утверждала, что прекрасно справляешься одна… — слегка нахмурив черные брови, попытался урезонить ее Клайв.

— Так оно и было. Целых десять лет, что мы жили с ней вдвоем. Ты хочешь сказать, что тебе не нравится, как я воспитала нашу дочь?

— Эва — чудный ребенок, и я понимаю, что это полностью твоя заслуга, но, наверное, ты не отрицаешь, что и я внес свою скромную лепту в процесс ее воспитания? — помолчав минуту, примирительно сказал Клайв.

Его помощь дочери, да и ей самой, Норе, была попросту неоценимой. Даже представить трудно, что бы они делали без Клайва.

— Разумеется, и я очень благодарна тебе, — тихо проговорила молодая женщина.

— Ты сегодня чем-то раздражена и совсем не похожа на себя. Что-нибудь случилось? — испытующе посмотрел на нее Клайв.

Можно было бы ухватиться за эту подсказку и не говорить ему того, что собиралась сказать, тем более что момент был не самый подходящий. Нет, отступать сейчас значило бы смалодушничать. Нора заставила себя улыбнуться и решительно заявила:

— У меня все в порядке, больше того — все просто замечательно, но мне надо тебя кое о чем проинформировать. Эва пока не в курсе дела. Я специально ничего не говорила ей, чтобы не от нее до тебя дошла новость. Мне важно, чтобы ты узнал обо всем от меня.