Сьюзен Нэпьер - Смеющаяся богиня

Бенедикта охватило жуткое возмущение. Он был настолько сбит с толку, что ему и в голову не пришло спросить себя, что это за особа. Он чувствовал лишь ярость оттого, что его столь тщательно охраняемое уединение нарушили.

Это его постель, его комната и его дом, черт возьми! И не имеет никакого значения, что раньше он никогда не называл этот особняк своим домом, ведь подобных резиденций у него много. Главное – что он дьявольски устал и ему хочется спать. Неужели человек не может рассчитывать на это в своем собственном доме?

Больше всего его разъярил тот факт, что ни шум душа, ни зажженный свет не разбудили посягательницу на его постель и покой. Она находилась в том состоянии, в каком он сам отчаянно желал очутиться, – в глубоком и блаженном сне. Ну, сейчас он ей покажет!

Нагнувшись, Бенедикт свирепо прорычал:

– Просыпайся, златокудрая! Папа-медведь вернулся в свою берлогу.

Никакой реакции не последовало. Сравнение, сорвавшееся с его языка, оказалось до смешного уместным – достаточно было увидеть свое отражение в зеркале на тумбочке по другую сторону кровати. Он не только ощущал себя грубым «медведем», но и был похож на оного в голом виде! Язвительная насмешка над самим собой несколько восстановила его душевное равновесие. Ему пришло в голову, что, проснувшись и увидев мужчину, склонившегося над ней в чем мать родила, эта особа начнет истерически рыдать, вместо того чтобы смиренно удалиться. Только этой сцены ему и не хватало именно сейчас, когда он совершенно измучен физически и морально!

Бенедикт хотел было вернуться в ванную за халатом, но тут приглушенно зазвонил сотовый телефон. Хоть он и устал, но, как жертва технического прогресса, не мог не ответить на звонок. Он дотянулся до портфеля и вытащил гудящую трубку. – Итак, ты уже дома?

Бенедикт взъерошил волосы, узнав манерную медлительную речь своего американского друга и коллеги.

– Да, Дейн, только что приехал… И ты не поверишь, что я обнаружил!

В ответ он услыхал характерный добродушный смех Дейна Джадсона.

– Ну и как она тебе? Не правда ли, я умею выбирать? Самая роскошная из всех, какие у тебя были.

Бенедикт обернулся и недоверчиво уставился на постель.

– Ммм… Так это твоих рук дело? – запинаясь, спросил он.

Приятель засмеялся, и Бенедикт расслышал в телефоне звяканье бокала о бутылку.

– Угу. Ты онемел? Хотел бы я посмотреть на твое лицо, но мне придется торчать в Веллингтоне до следующей недели.

– Но…

– Поздравляю с завтрашним днем рождения, дружище.

Теперь Бенедикт услышал бульканье и понял, что Дейн пьет за его здоровье. Наконец до него дошло, и он обрел дар речи.

– Так это твой подарок? Ради Бога, Дейн…

– Не волнуйся и получай удовольствие. Никакой ответственности ты не несешь. – Дейн ликовал. – Тебе не нужно о ней потом заботиться – она взята напрокат на уикенд. Я обещал, что ты вернешь ее вовремя и в отличном состоянии, так что обращайся с ней как с любимой женщиной.

– Что? – Бенедикт судорожно обернулся в сторону кровати, потрясенный тем, что неизвестная особа находится там исключительно для его наслаждения.

В трубке снова раздались раскаты смеха.

– Я тебе без конца повторяю, что, если работать без роздыху и не позволять себе никакого удовольствия, можно стать занудой. И не говори, что я не прав, я-то тебя хорошо знаю! Тебе чертовски необходимо взбодриться, поверь мне, а с этой малышкой ты уж точно хорошо разомнешься. Несколько дней – и ты снова почувствуешь себя восемнадцатилетним…

– Я бы своему злейшему врагу не пожелал снова стать желторотым юнцом, не то что лучшему другу, – язвительно ответил Бенедикт, но голос все же понизил. Интересно, подумал он, что сказал бы Дейн, если бы узнал, что его возмутительный подарок устал ждать и не оказал имениннику теплого приема. Однако решил не портить другу веселого настроения и поддержать шутку. – Мне не хочется окунать тебя в реальную жизнь и лишать подростковых фантазий, Дейн, но не кажется ли тебе, что подобное времяпрепровождение имеет несколько нездоровый оттенок в нашем возрасте?

Дейн разразился восторженным смехом.

– Боишься получить сердечный приступ от радости? Послушай, Бен, разве я предложил бы тебе что-нибудь вредное для здоровья? Когда в последний раз ты беззаботно развлекался как мужчина? Год назад? Полтора? Поверь, беспокоиться не о чем. Я основательно проверил ее изнутри и снаружи – она в прекрасном состоянии…

– Ради Бога! – Бенедикта бросило в жар, ему стало почти неловко за особу, которая, очевидно, либо была дорогостоящей проституткой по вызову, либо работала самостоятельно, выбирая клиентов в других городах. Он давно не спал с женщиной, но был так поглощен работой, что ему в голову не приходило из-за этого переживать. У Дейна все наоборот – его сексуальная жизнь столь же активна, как и его странное чувство юмора. – Дейн…

– Можешь не благодарить меня, приятель, – веселым тоном прервал его Дейн. – Наслаждайся и помни, что в понедельник утром конец развлечению. – И повесил трубку.

На Бенедикта накатила новая волна усталости, от которой закрывались глаза. Он отключил телефон и не глядя положил его на тумбочку. В доме было полно пустых кроватей, но чувство собственника упрямо тянуло его именно на эту.

Несмотря на небрежную позу, безымянный подарок занимал не больше половины постели. Бенедикт смотрел на откинутую руку с длинной тонкой кистью, свисавшей с края кровати; кончики пальцев почти касались его волосатой ноги. Бенедикт осторожно поднял ее отяжелевшую от сна руку за запястье и аккуратно вытянул вдоль тела. Теперь для него было достаточно места.

Златовласка продолжала спать. Она лежала на удивление спокойно, только от дыхания медленно поднималась и опускалась красивая длинная спина. Сонная, она завораживала своей эротичностью, и Бенедикт подумал: наверное, так же сладострастно, как сну, она отдается и любовным утехам. Его мужское любопытство туг же взыграло, несмотря на усталость, а раздражение сменилось желанием узнать, так ли это. Она была в его власти – стоило только разбудить ее. Интересно, эти золотые кудри такие же мягкие на ощупь, как кажутся, и естественный ли у них цвет? И соответствует ли вид спереди бесподобной спине, мышцы которой, даже расслабленные во сне, не выглядят дряблыми? Он представил, как она станет просыпаться: наверняка тело у нее сильное и гибкое. Воображение пошло еще дальше – вот уже ее загорелая спина сгибается и разгибается в медленном, томном ритме в такт движениям его бедер. Вначале он овладеет ею не спеша, а затем… затем…

Он опустил глаза вниз, на свое безучастное тело, и ему стало смешно и грустно. Возможно, мозг его и возбудился, но плоть слишком измучена, и он просто не в состоянии совершить то, что так ясно нарисовал в уме. Если он решится спать с ней, то уснет в самом прямом смысле слова.