Люси Гордон - Магнат по найму

— Знаю, — вздохнула она. — Я не могу обидеть Барни, и это связывает меня по рукам и ногам.

— Тебе бы чаще думать головой, — продолжал меж тем Тревор. — Не принимай скоропалительных решений. Ты слишком импульсивна!

В его словах была правда. Дженнифер отличалась отзывчивостью и непосредственностью, и данные качества часто вступали в противоречие с интересами ее работы. Она была умна и досконально изучила свое дело, но ей всегда было интересней общаться с людьми и животными. Она не стала объяснять это Тревору. Лишь сказала:

— Но сегодня ты не удосужился продумать все как следует. Вся твоя затея — безумие.

— Вздор! Послушай, мне пора идти. Не унывай!

Он чмокнул ее в щеку и ушел.

Оставшись одна, Дженнифер вздохнула. В детстве они с Тревором были ближе, но это было в прошлом. Она не могла переспорить его, хотя и пыталась. По правде говоря, все больше чувствовала, что ее жизнью распоряжались какие-то неподвластные ей силы, и никогда вышеназванное ощущение не было столь сильным, как сегодня.

Тревор напомнил, что Барни много сделал для них, и он действительно взял их к себе после смерти матери, когда ей было двенадцать, а Тревору шестнадцать. Никто не знал, где их отец, ибо он бросил семью за два года до этого. Был развод, и он отправился за границу с новой возлюбленной. Остался только дедушка.

Барни любил их, но в его представлении заботиться о детях значило сделать их частью своей беспокойной кочевой жизни. В этом было много интересного и занимательного, но ничего, что могло бы хоть немного ослабить у Дженнифер чувство сиротства.

Дедушка не мог заменить отца, который оставил ее, но она любила его и старалась угодить. Она прекрасно училась в школе, радуясь его похвале, когда получала высокие оценки, и постепенно пришла к мысли о том, что продолжит его дело.

— Как будет хорошо, когда вы станете моими партнерами, — радовался дед. Тревор занялся делами «Нортонс» сразу после окончания школы, и Барни начал готовиться к тому дню, когда за ним последует обожаемая им Дженифер. Ей не хватило смелости сказать ему, что она предпочла бы заниматься животными. Разочаровать его значило рисковать его любовью, а уж ей-то было известно, как это больно.

Поэтому она вошла в компанию и каждое поручение выполняла хорошо, пробуждая в нем гордость. Пять лет назад, когда здоровье подвело Барни, Тревору и Дженнифер пришлось взять бразды правления в свои руки, предоставив ему возможность спокойно жить, удалившись от дел. Внешне Дженнифер была очаровательной и преуспевающей деловой женщиной, однако в душе чувствовала себя загнанной в ловушку.

И вот теперь она готова идти на прием, совершенно ее не интересующий, в обществе человека, которого она не знает. Но так было нужно.

Стивен Лири остановился перед дверью и в замешательстве огляделся. В доме, куда он пришел, жил его друг, Майк Харкер, некогда слывший остряком. Кроме того, он обладал внешностью актера, которая так нравится женщинам; казалось, что самой судьбой Майк предназначен для сцены и роли кинозвезды. Но так думали двенадцать лет назад. Карьера Майка Xapкepa не задалась, и теперь он жил в настоящей дыре. В приоткрывшейся двери показался воспаленный глаз.

— Вы кто? — послышался приглушенный голос.

— Майк? Это я — Стивен.

— Черт! Стивен? — Майк затащил его в дом и быстро закрыл дверь. — Я боялся, что это хозяин.

Они шумно поприветствовали друг друга. Кстати, Майк был по-прежнему хорош, хотя слезящиеся глаза и красный нос портили его внешность.

— Держись подальше. — Он отстранил Стивена рукой. — Гриппую на ногах.

— Я пришел не вовремя? — Стивен жестом указал на белый галстук и фрак на плечиках. — Похоже, ты собираешься на премьеру.

Майк искоса взглянул на него.

— Играй я премьеры, жил бы здесь?

За чашкой кофе беседа не клеилась. Стивен даже боялся спросить у друга о его «карьере» и совсем не хотел говорить о себе, о том, как преуспел в жизни.

— Помню, когда ты пошел в «Чартерис энтерпрайзиз», — произнес Майк, — я предсказал — ты закончишь тем, что возглавишь его, так и случилось.

— Невелика победа. — Стивен явно лукавил: «Чартерис» был огромным, мощным конгломератом, он гордился его достижениями. А что же Майк?

— Я должен идти, — заявил он. — Живу тем, что подрабатываю в агентстве, обеспечивающем сопровождение дамам. Сегодня у меня есть работа.

— Ты жиголо? — ужаснулся Стивен.

— Нет, черт возьми! Я не жиголо! Все абсолютно респектабельно. Если даме надо идти на прием и ее некому сопровождать, она звонит в мое агентство и нанимает меня. Я должен всего лишь быть предупредительным и произвести хорошее впечатление. А затем она отправляется спать в свою постель, а я в свою.

— Где ты и должен быть сейчас. Ты не можешь сопровождать даму в таком состоянии. Ты заразишь ее гриппом. Попроси агентство о небольшом «отпуске».

— Поздно, — Майк закашлялся.

— Как она выглядит?

— Не знаю. Мы ни разу не виделись. Ее зовут Дженнифер Нортон — все, что мне известно. Вероятно, она принадлежит к типу деловых женщин лет сорока пяти, слишком поглощенных деньгами, чтобы иметь с мужчиной настоящие отношения.

— Отправляйся в кровать, — приказал Стивен. — Я заменю тебя.

— Но она просила, чтобы был именно я. Кто-то явно рекомендовал меня.

— Могла она видеть тебя по телевизору?

— Такой удачи ей не выпало!

— Значит, она не знает, как ты выглядишь?

— Никоим образом. Но она хотела настоящего красавца.

Стивен мрачно усмехнулся, нисколько не обидевшись.

— А я что — чудовище Франкенштейна?

— Брось! У тебя всегда от девушек не было отбоя. Не пойму, почему, ведь ты не церемонился с ними.

— Я никогда не выкладывался, чтобы угодить им, если ты это имеешь в виду. Не видел смысла. Мой папа обычно говорил, что женщины — как электрички. Уходит одна, непременно появляется другая. — Он звучно рассмеялся.

Стивен и в самом деле не был наделен совершенными, прав ильными чертами лица, которыми отличался Майк, но многие женщины находили его очень привлекательным. Он был высок, темноволос, крепкий и широкоплечий, гордая посадка головы придавала ему природное превосходство. Из укрытия густых бровей карие глаза излучали неистовую энергию. У него были размашисто очерченные и крупные губы, на которых могла появляться хищная, даже жестокая усмешка, но улыбался он великолепно.

Мужчина, выделявшийся в толпе. Мужчина, которого следовало остеречься, прежде чем пересечь ему дорогу.

— Ты не можешь идти, и точка, — сказал, как отрезал Стивен. — Я представлюсь тобой и буду вести себя наилучшим образом. Мне надо сгонять домой, чтобы переодеться.