Рождённые во грехе - Люси Дарлинг

— Теперь ты можешь поделиться со мной своими секретами? — на ее лице появляется игривое выражение.

Вот такой я ее хочу. Это напоминает мне о той первой ночи с ней. Все было так просто. Правильно.

— Когда моя мать умерла, она забрала с собой частичку моего отца. После этого он уже никогда не был прежним.

Было трудно наблюдать, как он менялся с течением времени. Видеть, как он становился оболочкой того человека, которым он когда-то был.

— Ты любил его.

— Любил. И люблю. — Однажды я познакомлю ее с ним. — Я отправил его обратно в Италию. Он утопал в алкоголе и череде любовниц. — Я больше не мог видеть его таким. К тому же, мне нужно было спасти империю, которую он построил.

— Любовницы? — Мона морщит нос.

— Так он их называл. Он был верен моей матери. Он рассказал мне об этом в одном из своих ночных пьяных признаний, когда мы были только вдвоем. Он всю ночь говорил о моей матери. Затем сказал о чувстве вины из-за женщин, с которыми ложился в постель после ее смерти.

— Тогда зачем он это сделал?

— Он сказал, что после алкоголя становилось легче. Что он выключал свет и притворялся.

Я всегда замечал, что женщины были поразительно похожи на мою мать. Черт возьми, он как-то признался, что до сих пор произносит ее имя в постели.

— Женщина уничтожила его.

— О, Маттео. — Мона проводит руками по моей груди и опускает их мне на плечи.

— Я сказал себе, что никогда не позволю этому случиться. Повзрослев, видел, как вокруг меня, женщины завлекают мужчин. Это всегда было их слабостью. Поэтому я избегал этого. Никогда не соглашался с идеей завести что-то подобное для себя.

Ее глаза расширяются.

— В смысле, никогда?

— Никогда. — Подтверждаю то, о чем она думает. Уверен, ей трудно в это поверить. Я находил освобождение другими способами. Борьба была одним из вариантов, и я вижу то же самое в Николае. — А потом, вот она ты. — Я запускаю пальцы в ее волосы. — Я знал, что ты та самая единственная, но еще не был готов признаться в этом самому себе. Злился на себя за то, что у меня была слабость, о которой клялся никогда не вспоминать. — Я выкладываю ей все, потому что это правда.

Черт, я хочу ее. Вижу свое кольцо на ее пальце, с осознанием, что она уже носит моего ребенка внутри себя. Прошло слишком много времени с тех пор, как я был в ней в последний раз. Прижимаю Мону к кровати; не могу ждать ни секунды.

— Я думала о тебе каждый день. — Она приподнимает бедра, прижимаясь своим влагалищем к моему члену.

— Ты нужна мне. — Мы оба начинаем стаскивать одежду друг с друга, пока не остаемся полностью обнаженными.

— Хочу прикоснуться к тебе.

Она опускает руку между нами. Ее мягкая, изящная рука обхватывает мой член. Я уже на пределе. Ни за что не переживу, если она будет мне дрочить. И я хочу кончить в нее.

— Мона.

— Что? — она облизывает губы, переводя взгляд между нами.

— Позже.

Я хватаю ее за руки и одной рукой прижимаю их у нее над головой. Опираясь коленями, раздвигаю ее бедра шире для себя. Она выгибает спину, прижимаясь сиськами к моей груди, когда я направляю свой член к ее отверстию. Когда чувствую, какая она влажная для меня, я почти кончаю.

— Маттео. — Мона обхватывает меня ногами, ее бедра пытаются приподняться с кровати. — Займись со мной любовью.

Я вхожу в нее, одновременно завладевая ее ртом.

— Отпусти мои руки. Я хочу прикоснуться к тебе, — говорит любимая между поцелуями.

Я даю ей то, о чем она просит, отказываясь от контроля ради нее.

Ее пальцы скользят вверх и вниз по моему телу. Губы Моны покрывают поцелуями мою шею и подбородок. Ее нежные прикосновения не похожи ни на что из того, что я когда-либо знал. Я и понятия не имел, как сильно изголодался по этому. Теперь не уверен, как раньше жил без этого.

Медленно вхожу в нее, наслаждаясь каждой гребаной секундой того, как ее киска обхватывает мой член. Делаю это медленно, желая, чтобы на этот раз все прошло без спешки, как в наш первый раз вместе. Мне потребовались все остатки самообладания, чтобы не врезаться в нее.

— Черт, как же мне с тобой хорошо. Прошло так много времени с тех пор, как был с тобой в последний раз. — Ее руки сжимаются на моей заднице, пытаясь заставить меня двигаться быстрее. — Не будь таким нетерпеливым, маленький кролик.

— Пожалуйста, — умоляет она.

Вот тогда я срываюсь и даю ей именно то, что она хочет. Погружаюсь в нее снова и снова, ее бедра подстраиваются под мой ритм. Я не выдержу такого темпа.

Опускаю руку, прижимаю большой палец к ее клитору и поглаживаю его, продолжая двигаться внутри нее. Вскоре Мона кончает. Ее изумрудные глаза встречаются с моими, и она выкрикивает мое имя. Вхожу глубоко в последний раз, изливая в нее все до последней капли своего семени.

Ни на этой земле, ни за ее пределами нет ничего, что могло бы сравниться с ней. Теперь я понимаю, почему мой отец не смог бы выжить без любви всей своей жизни. Единственная разница в том, что я никогда не прикоснусь к другой. Ничто и никогда не омрачит совершенство Моны О'Хэйр, которая скоро станет Моной Каттанео.

Глава 14

Мона

— Ешь. — Маттео обнимает меня и сажает к себе на колени. Под столом его рука оказывается у меня между бедер, чтобы обхватить мою промежность поверх платья.

— Маттео.

Я толкаю его локтем, хотя это ничего не дает. Открываю рот, как только он подносит к моим губам кусочек омлета с сыром. Ем его на завтрак каждое утро. Никак не могу наесться.

Моя сестра, оторвавшись от книги, смотрит на нас, откусывая от рогалика. За последние две недели мы обе по-настоящему освоились здесь. Постепенно ситуация начала меняться. Люди Маттео не лезут из кожи вон, чтобы поболтать со мной, но они вежливы. Они больше разговаривают с Райли, но Маттео не ворчит, когда они это делают.

— Как долго, по-твоему, нас не будет?

— Несколько ночей.

— Мне не нужна еще одна... — ложка отправляется прямо в мой рот. Райли хихикает из-под своей книги. Жую и сердито смотрю на Маттео. Когда вижу, что это не срабатывает, я покачиваю задницей. Его рука сжимается у меня между бедер.

— Кролик, — предупреждает он,