Измена в подарок - Ася Исай

избежать. Тщательно смываю мыло, упаковываюсь в пижаму и можно идти на охоту за чаем.

Марк оставил своё антипростудное зелье. Из заварника пахнет зачарованным лесом, весенними цветами, сладкой земляникой и перечной мятой. С каждым глотком чай согревает и придаёт сил, будто, и вправду, волшебный.

Замечаю на комоде свою сегодняшнюю находку. В груди загорается слабенький огонёчек. Переключаю все силы на него, отсекаю всё лишнее, чтобы только не погас. Тону в огромном кресле у окна и рассматриваю каждый миллиметр коряги. Поглаживаю пальцами плавные изгибы. Карандашом размечаю места для будущих отверстий под леску.

Теперь неплохо бы сходить забрать коробку с отобранным инструментом, но открывать дверь, за которой лежит телефон, совершенно не хочется. Так и продолжаю сидеть, поглаживая тоненькие веточки и медленно уплывая в сон.

Кажется, что кто-то открывает дверь и шуршит в прихожей, но сон оказывается сильнее любопытства и страха.

28. Марк

Стук ложки о бока гранёного стакана, жёлтый абажур с засаленными сосульками бахромы и тихий рокот радиоспектакля делают каморку уютнее на тысячу процентов и возвращают в детство.

— Иваныч! Ты угощал меня малиновым вареньем, помнишь?

— А то как же. Понравилось?

— Да. Продай банку.

Он смотрит на меня прищурившись. Ему даже пальцем у виска крутить не нужно, взгляд всё предельно ясно объясняет: “Идиот, ты, Марк Ожёгов”.

— А тебе на кой? Есть, что ль, будешь?

— Буду.

— Сам?! Цельную банку?

— Сам, — цежу сквозь зубы, а он тихо смеётся в седые усы, но уходит в свои закрома прихрамывая.

Мне кажется, я никогда не привыкну к тому, с какой скоростью разносятся по деревне сплетни. Похоже, меня кто-то увидел сегодня с Миррой, и уже разнесли чайки!

Щедрость деревенская также безгранична. Иваныч возвращается с полной корзиной позвякивающих банок.

— Смотри, малина, брусника, абрикос, тут всё понятно. Это опята прошлогодние. И вот, — поднимает на уровень глаз одну из банок и говорит с особой гордостью и блеском в глазах: — Белые! Сам собирал и закатывал!

Заботливо оборачивает каждую банку в газету и утрамбовывает обратно в корзину.

— Всё, вали к своей принцессе! — вручает мне гостинцы и провожает щедрым ударом по плечу.

Про деньги заикаться боюсь, непонятно, каким ещё наказанием это мне обернётся.

Уже в машине замечаю, что на часах половина десятого. Хотел заехать проведать Мирру пораньше, но бесконечный список дел не отпускал.

В это время жизнь замедляется. В тишине пустых улиц резвится только шум моря и ленивый собачий лай. Летом даже в нашей глуши будет слышен смех и грохот музыки до самого утра. А пока посёлок будто напитывается спокойствием, чтобы пережить очередное нашествие туристов.

Доезжаю за несколько минут, замечая свет в её окнах, паркуюсь и направляюсь к дому.

Входная дверь оказывается открытой. Тёплый свет льётся из гостиной. Там, в огромном кожаном кресле, прижав к груди найденную сегодня днём ветку, спит Мирра. Светло-русые волосы выбились из косы и укрыли её лицо от моего взгляда. Пижама вроде бы обыкновенная, в светло-голубых тонах. Но вот изображение белого медведя, которого тошнит ёлкой, прекрасно. А самое удивительное, что на ёлке радостно горят светодиодные огни!

Мирра вся будто соткана из миллиона мелочей, сотен противоречий и чистой любви. Совершенно разных деталей, непохожих, но так чётко подобранных, что складываются в идеальную мозаику.

Аккуратно, стараясь не разбудить, откладываю корягу, подхватываю Мирру на руки, чтобы отнести в постель. Невольно зарываюсь носом в волосы. Сладкий аромат пьяной вишни в шоколаде кружит голову. Она доверчиво жмётся сквозь сон, согревая дыханием шею, и что-то невнятно бормочет.

Что ж ты делаешь, девочка, я и так держусь из последних сил.

Никак не могу выкинуть из головы наш вечер знакомства. Она так горела в моих руках, что можно с ума сойти.

Прижимаю к себе крепче, поднимаясь по дурацкой лестнице. Но она оказывается не последним квестом. Открыв дверь в спальню, замечаю лабиринт на полу из странных вещей. Какие-то цветные банки, которые сбились в стайки по оттенкам. Множество маленьких коробочек и свёртков. Странные круглые штуки, разложенные по размерам. Кажется, это что-то для вышивания.

Аккуратно перешагивая все эти островки творчества, укладываю Миру на подушки. Начинает ворочаться и, кажется, проснётся, но она только подтягивает за шею к себе ближе и нежными губами касается щеки лёгкими поцелуями.

— Спокойной ночи, Костик, — тихо бормочет, поворачивается на другой бок и засыпает.

Костик. Этот лесной олень заслужил куда больше, чем пары дружественных тычков букетом. Он должен понять, что нельзя безнаказанно ломать людей.

Чувствую, что он обязательно вернётся. Невозможно, побывав рядом с Миррой, отказаться от её света.

Если ещё раз сунется, точно не стану себя сдерживать. А пока…

29. Точно доброе?

Сосед сверху опять достал перфоратор. Значит уже восемь утра. Его многострадальный ремонт ввинчивается мне в мозг по утрам уже месяцев восемь.

У них вся семья музыкальная. После обеда домой со школы возвращается младший и три часа к ряду играет на скрипке. Этот хотя бы сносно. Старший же приходит к семи и мучит несчастное пианино. Я считаю это преступлением против музыки и человечности, а его родители — явно очередным шедевром.

У меня было наоборот. В тринадцать мы с Машкой нашли кружок по вокалу и как-то быстро и плавно в него влились, что уже через несколько месяцев начали выступать с коллективом. Но каждый раз я слышала: “Вот Машка — умница, и костюм сидит, а тебе бы похудеть”, “А кто это в первом ряду? Обалдеть, как поёт красиво”. Я всегда оставалась за кадром или была удостоена равнодушного кивка. Но самым страшным оказалось не это.

— Мирочек, хорош реветь, макияж потечёт, — гладила меня по плечу Машка. — Я уже позвонила твоей маме, скоро приедет, она успеет.

Мне было уже шестнадцать, и я переживала первую драму в своей жизни. Выступления никто не отменял, но внимательность упала до нуля и сбылся самый страшный кошмар. Выходя из дома в разобранном виде, я взяла не тот чехол с костюмами.

— А вон и она.

Я так рада её видеть, что бросаюсь обнимать. Между нами такое случается крайне редко.

— Мирка, ну ты чего.

— Спасибо, мам. Ты останешься? Я сейчас для тебя билет попрошу, — разворачиваюсь, чтобы пойти к организаторам, но она ловит меня за рукав