Морин Чайлд - Всё получится!

     Майк сделал очень глубокий вдох, и Нора с великим удовольствием поняла, что он в ее власти.

     – Я должен еще поработать, – жестко сказал Майк и зашагал к дальней части загона.

     – Ладно, а я пока пойду поздороваюсь с Эмили.

     Майк замер и взглянул на нее через плечо.

     – Так ты остаешься?

     – Конечно. – Нора улыбнулась ему. – Ведь наша задача еще не решена, правда?

     Она быстро повернулась на каблуках и пошла к дому, сознательно покачивая бедрами и надеясь, что такая походка достаточно сексуальна. Она чувствовала на себе взгляд Майка, способный поджечь стог сена, и от этого взгляда тело у нее гудело, все кипело внутри, колени подгибались.

     Так кто кого пытает?

     Майк работал допоздна, и все-таки в конце концов ему пришлось отправиться домой. Рик проводит с Донной все больше времени, что неудивительно, но это означает, что на Майка ложится больше работы, и у него остается меньше времени для Эмили.

     Следовательно, он должен быть признателен за возвращение Норы, разве не так? По крайней мере, его дочь счастлива и под присмотром. Какое же тогда, по большому счету, имеет значение то, что сам он медленно сходит с ума?

     Майк вошел в пустую кухню, повесил шляпу на стену и огляделся. На плите – кастрюля, обернутая фольгой, тарелки вымыты и убраны, только один прибор оставлен на столе – для него. Ясно, Эмили и Нора уже поужинали.

     И хотя он задержался на дворе намеренно, его кольнула досада, что совместного ужина не будет. Часы над раковиной показывали четверть восьмого, и Майка охватило острое чувство вины: Эмили скоро ляжет спать, а он за весь день ее практически не видел. Впрочем, еще не все потеряно, только принять душ...

     – Майк! – послышался из соседней комнаты голос Норы.

     Он послал гормонам приказ утихомириться и вышел в коридор.

     – Да, я уже здесь.

     На пороге комнаты он остановился как вкопанный. Эмили лежала на диване, закутанная в одеяло, а Нора сидела около нее.

     Майка охватила тревога, даже страх. Широкими шагами он пересек комнату, опустился возле дочери на одно колено и заглянул в обеспокоенные глаза Норы.

     – Что случилось?

     Нора пожала плечами и покачала головой:

     – Не знаю. Еще несколько минут назад все было хорошо, и вдруг...

     – Папа, – слабым, усталым голосом заговорила Эмили, – мне плохо.

     – Маленькая моя, что у тебя болит? – ласково спросил Майк и потрогал лоб девочки. – Животик?

     – Нет, – простонала Эмили и взялась рукой за шею, – у меня горло болит.

     – Майк, клянусь тебе... – говорила Нора, и от Майка не укрылась дрожь в ее голосе, – только что она была здорова, мы рисовали...

     Она указала на кофейный столик, где лежали карандаши и книжки для раскраски.

     – У детей все скоро проходит, – сказал он, бросая быстрый взгляд на красавицу блондинку, – не надо волноваться.

     – Папа, боль-но...

     – Ничего, маленькая, папа с тобой.

     Эмили закрыла глаза и перекатилась на бок, свернувшись в клубочек. Майк склонился над ней, поцеловал в макушку, поднялся и жестом попросил Нору выйти за ним в коридор. Она неохотно подчинилась, только оглянулась на девочку – та лежала совершенно неподвижно, а это очень на нее непохоже...

     – Нора, – проговорил Майк, и она внимательно посмотрела на него, – я очень не хотел бы просить... но я весь в грязи. Ты не посидишь с Эмили, пока я быстро приму душ? Потом я тут же вернусь, и ты поедешь домой.

     Она смотрела на него так, словно у него вдруг выросла вторая голова. Целую минуту между ними царило молчание, после чего Нора заявила:

     – Никуда я не поеду.

     – Тебе вовсе не обязательно оставаться, – решительно возразил Майк, – у Эмили это и раньше бывало, у нее нездоровое горло. Надо только сбить температуру, и с ней все будет в порядке.

     – Ничуть не сомневаюсь. – Нора скрестила руки на груди и окинула Майка взглядом, который ясно говорил, что она не намерена уступать. – И я останусь здесь, пока не смогу в этом убедиться сама.

     – Но-о-ра, – послышался с дивана слабый голосок, – почитай мне...

     Нора вздрогнула, у нее в глазах блеснула жалость.

     – Сейчас иду, солнышко, – крикнула она, потом повернулась к Майку и тихо произнесла: – Иди помойся и поужинай. Тебе пора бы меня узнать: я ее не оставлю.

     Она не дала ему времени возразить, сказать, что он сам в состоянии позаботиться о собственной дочери, она просто поспешила обратно к дивану. Там она взяла любимую книжку Эмили, и комнату наполнил ее голос – ровный, ласковый, мягкий. Майк стоял в тени и смотрел на обеих. Эмили потянулась к Норе, и та сжала детскую ручку. Что-то теплое и в то же время пугающее шевельнулось в сердце Майка: так долго они с Эмили были одни, он не привык видеть рядом с ней еще кого-то. Но было ясно, что Эмили нашла в Норе что-то, в чем она очень нуждается. К чему тянется.

     И это испугало его. Ведь когда-нибудь Нора исчезнет, и что тогда будет с его дочкой?

     Два часа спустя прежней Норы уже не существовало, все ее помыслы о жарком соитии испарились, и каждая частичка ее души принадлежала Эмили. Девочка, лежавшая в кроватке со своими любимыми мягкими игрушками, была такой маленькой, такой беспомощной... Щеки у нее пылали, глаза горели лихорадочным блеском.

     – Прочитай еще раз, – попросила она, и ее хриплый шепот отозвался ответной болью в горле самой Норы.

     – Сейчас, солнышко.

     Она притянула ребенка к себе, и детская ручка обвила ее шею. Теперь голова Эмили лежала у нее на груди, и даже сквозь ночную рубашку Нора чувствовала жар прильнувшего к ней маленького тела.

     Беспокойство разрывало ум и сердце Норы. Она во второй раз читала книжку, изо всех сил стараясь отвлечь Эмили от ее страданий. Читая сказку о заболевшем кролике и его друзьях, Нора думала только о том, как уютно жмется к ней Эмили. Она была в отчаянии оттого, что Эмили заболела, и все-таки ей было хорошо, потому что она чувствовала себя нужной, любимой, потому что Эмили было спокойно с ней.

     – А в пятницу я еще буду болеть?

     Нора умолкла и заглянула в устремленные на нее голубые глаза.

     – Не знаю, милая, а почему ты спрашиваешь?

     – У Мэнди из нашего класса будет день рождения, мы останемся у нее, и вообще...

     Нижняя губа Эмили скривилась, и из левого глаза выкатилась большая слеза.

     – Солнышко мое, не надо плакать...

     – Кто заплакал? – спросил Майк.

     Нора оглянулась. Он стоял босиком на пороге комнаты, прислонившись к косяку и сунув руки в карманы джинсов.