Рыжие бывшими не бывают - Оливия Лейк

Ни от кого-то, а именно мои домогательства истерзали ей сердце. Каждая строчка сообщения, нейтрального по набору слов, горечью пропиталась. Что же мне делать? Как доказать, что нужна мне? По-настоящему нужна. Ну, не в загс же вести! Откажется Дашкова. Мне она всегда отказывала. Не телом, разумом.

— Привет, Саня, — друг неожиданно позвонил, в клуб пригласил. Правильный семьянин позвал на тусу в четверг?! Так, где-то перевернулся грузовик с непредсказуемостью? Неужели Мария выпустила его яички из своих рук?!

Ясно стало, когда увидел. Поругались. Видать, крупно.

— Стасян, здорово! — сегодня слет старых знакомых, что ли?! Мужики тут же спелись, плакаться друг другу начали. Семейная жизнь, мне их не понять. Да и не хотелось. Мне нужно подумать, как рыжулю вернуть.

Я хмыкнул. Будто бы она когда-то была моей. Пусть хотя бы прежней станет, а там найду слова и покажу, что готов попробовать по-настоящему. Если Ксюша еще хоть немного думает обо мне.

— Я, кажется, нашел точку G, — пошутил, столкнувшись с Максом Барсовым.

— И где она? — не без интереса поинтересовался он.

Я наклонился и шепнул доверительно:

— Здесь. Пойдем к нам.

— Да мне Стас звонил.

— Мы его уже ангажировали. Он даже нашел «жилетку».

Мы посидели, выпили, попиздели. У меня появилась идея. Мне нужно вывести Русалку на эмоции. Я позвонил и приказал явиться в клуб. Ух и злющая приедет! Но это лучше, чем холодное равнодушие.

Через полчаса убедился в правильности своих предположений. Рыжая буря нарушила наше пьяное умиротворение.

— Потрясов, ты вообще охренел?!

Без косметики, в широком свитере и короткой куртке, волосы буйной копной голову окружали. Красавица.

— Эй, крошка, — Ксюха напряглась еще больше, — субординацию соблюдай.

— Какого черта вы, Константин Юрьевич, выдернули меня из постели. Рабочий день закончился.

Я достал сигарету и изобразил пафосного пижона.

— Прикурить дашь?

— Не курю, — холодно отрезала. Я протянул ей зажигалку. Ксюша хотела меня убить, по глазам видел, но пыталась контролировать кровожадный настрой.

— Я свободна?

— Нет, домой меня отвези.

Ксюша медленно выдохнула, прикрывая глаза, затем максимально спокойно (то бишь очень неспокойно) бросила.

— У тебя пять минут.

Она ушла. Я улыбался. Удалось. У меня будет один шанс. Не профукать бы.

— Время выходит, — с доброй насмешкой предупредил Макс. Я посмотрел на него внимательно: у Барсова тоже в глазах муть тоскливая. Может, он знал, как любить женщину, которую сильно обидел?

— Ну уж точно не так, как делаешь ты, — произнес он, горько усмехнувшись. Видать, свое что-то вспомнил.

Это точно. Но это шоковая терапия. По-другому мы уже не вырулим.

Ксюша сидела в машине, такая же заведенная, как и ее «Киа».

— Привет, — улыбнулся, словно в первый раз за две недели увидел.

Она молча нажала на педаль газа.

— Я скучал, Русалочка.

Ксюша смотрела исключительно на дорогу. Словно бы не было меня. Неужели совсем не трогали мои слова?

— Я волновался очень…

Русалка резко дала руля и ударила по сигналке.

— Козел.

Вроде не мне, а чувствовал себя обосранным.

Увы, домой приехали быстро. Остановились. Ксюша взглядом дала понять, чтобы выметался.

— Ты мне нужна еще.

— Выметайся.

— Мне нужна ваша помощь, Ксения Анатольевна, — развязно бросил, ухмыляясь.

— Ты не отстанешь от меня, да? — произнесла странно бесцветным голосом.

— Ксю… — но она уже вышла из машины, стремительно быстро поднялась по ступенькам, сама распахнула входную дверь, когда ввел код, на лифте поднималась решительно и хмуро. Я, признаться, растерялся.

Ксюша сразу пошла в спальню. Я был в аху… крайне удивлен. Она, остановившись у кровати, резко развернулась. Порывисто сдернула свитер. Джинсы стянула. Белый кружевной лифчик сорвала и в меня бросила. В одних крошечных трусиках осталась. Бесконечные ноги, стройные и гладкие, крутой изгиб бедер, тонкая талия и плоский животик. Грудь… Забрало упало, но мне нужно держаться. Крепкая и упругая, с сосками пиками. Я помнил их вкус: клубника и сливки. А губы чистый мед. Густые волосы демоницы и прелестное лицо ангела.

— Что смотришь? На, бери! Только отвали потом!

Кажется, Ксюша тоже приготовила проверку моей выдержке…

Я с деланным спокойствием ближе подошел. Сердце в груди грохотало, кровь в ушах шумела, желание обладать этой женщиной сбивало с ног, но душа требовала ее навсегда, а не на один раз. Не хочу отваливать и не буду. Если для этого нужно будет луну с неба достать, достану!

Ксюша дрожащий подбородок подняла, смотрела надменно и свысока, но по щекам катились горькие слезы. Я мог бы взять ее тело, но не смог бы покорить. Русалка неподвластна разрушению, пороку, пустоте. Я тоже так не хочу. Хочу, чтобы она выбрала меня.

Сорвал с постели покрывало и укрыл до пят. На руки подхватил и присел на край. Ксюша заплакала. Обнимала мои плечи, носом в шею, чуть ниже уха, уткнулась и рыдала. Я держал ее крепко. Не отпущу больше. И не допущу новых слез. Только если от счастья.

— Прости меня, Русалочка, — сам прижался к ней, тепло и свет в себя вбирал.

Она затихла и напряглась в моих руках. Не доверяла.

— Все нормально, — попыталась отстраниться. — Извини за рёв, — и встать. Я удержал.

— Ты меня совсем не слышишь, рыжуля.

— Мне не за что прощать. Ты такой, какой есть. Я другая. Все нормально. Только не мучь меня. Оставь, ладно? — она громко сглотнула. — Мне сложно держаться… Костя… — кончиками прохладных пальцев лицо погладила. — Я не хочу любить мужчину, который не сможет полюбить меня. Я не хочу страдать…

— Ты себя недооцениваешь, Дашкова, — я зарылся в рыжую гриву. — Ты не оставляешь мужикам шансов. Хочешь, можешь даже на цепь меня посадить, — улыбнулся и легонько в пухлые соленые от слез губы поцеловал.

— Что? — не поняла она.

— Да нет, ничего.

Ну, не говорить же, что в будку готов, есть из хозяйских рук, щенят, если надо. Вдруг сбежит? Кстати, пса нужно будет завести, а то аналогии какие-то мохнатые.

— Давай попробуем сначала? — предложил тихо.

— Что именно сначала начнем?

— Все, — и руку протянул. — Давайте знакомиться?

— Костя…

— Я буду ждать, Ксюш.

— Чего?

— Когда ты начнешь мне доверять.

Поднялся вместе с ней и в кровать уложил.

— А теперь спать. Только выздоровела.

— Я домой поеду,