Чужими мы (не) стали - Ольга Рог

Как раз сегодня Бурову позвонили и доложили, чей почерк схож с письмами. Он особенно не удивился. К тому же Катька сама приехала потоптаться на костях Голубева, порадоваться чужому горю. Щадить бывшую королеву части он не собирался. Тем более, что закончилось ее правление. Давно. Теперь Катюха —обычная разведенка и тварь. Тварью была и тварью осталась.

Надо было Машу предупредить. Срочно! Нияз надеялся, что удастся поговорить на улице. Ждал ее, ждал. Сигарету выкурил. Поднялся обратно на этаж. А там…

Нина! Хрупкая, нежная училка полезла в драку. Догадалась, родимая. И у нее щелкнуло в голове.

Буров больше не думал. Размашистыми шагами дошел до нее. Поднял, как ребенка на руки. Прижал к груди. Она только охнуть успела. Глаза на него прибавила, боясь пошевелиться.

— НУ, все, все, Нин. Она свое получит. Не стоит об «это» прекрасные руки марать,

— поцеловал в щеку; по которой текла слезинка. Вкусная. У женщины, которую он любил столько лет, соленые слезы — нектар.

— 0-0у — забулькала Катька. — И ты, Буров, туда же... Что вы в ней все находите? Щеклая, взяться не за что, — запыхтела, пробуя подняться. Обвела мужчин в комнате презрительным взглядом. Никто из них руки не предложил.

— У Нины есть душа, в отличие от некоторых, — Нияз остановился в проходе ко всем широкой спиной. Лишь голову слега повернул, чтобы ответить. Дотопал до кухни. Осторожно опустил свою ношу на табурет. Повернулся к замершим работникам.

— Всем спасибо, можете идти. Вот, на «чай», — вынул подготовленные две красных купюры из кармана брюк.

Найдя чистый стакан, налил воды. Поставил перед Ниной на стол. Вздохнул. Сел рядом, сложив руки перед собой. Опустил седеющую темную голову.

— Прости, Нина, что не догадался раньше. Моя вина не меньше. Не уберег товарища.

24.

Мария выдержала паузу, когда Буров скрылся за углом с ее матерью на руках.

Обвела притихших гостей взглядом. Никого не упустила... И ту мокрую дамочку, что решила всхлипывать и прикинуться обиженно.

— Спасибо, что приехали почтить память папы. У нас остался еще рыбный пирог. Выносить?

Это было грубо. Мужчины неловко отводили глаза. Большинство засобиралось. Те, кто приложился к алкоголю сильнее, не уловили в тоне младшей хозяйки подтекста.

Их пришлось выводить более трезвым товарищам. Гостиная начинала пустеть.

Входные двери хлопали, отсчитывая убывших сослуживцев.

— Особое приглашение нужно? — Маша подошла ближе к усевшейся за стол полной женщине. Она еще не знала подробностей, но чувствовала, что эта крикливая тетка неспроста получила подзатыльников от мамы.

Екатерина чуть не выронила телефон в недоеденный борщ, сделав постную мину, повернулась к ней. Смерила взглядом, типа, что за малявка ей вздумала указывать.

Мало того, что облила кислотной жидкостью, еще и голос поднимать на старшее поколение вздумала. «Никакого воспитания Голубевы дочери не привили» —читалось во всем ее вызывающем развороте. Катька проследила, куда смотрит рыжая дрянь и отодвинула от себя суп подальше. Жижа всколыхнулась и выплеснулась через край. На белой скатерти расползалось пятно в бордовых тонах.

— Хорошо, что у Ростислава еще один отпрыск имеется, — самодовольная улыбка расползлась от уха до уха — Старшенькая явно не удалась — Фыркнула презрительно.

Мария опешила. «Жаба в курсе, что у отца есть внебрачный ребенок?» — рука непроизвольно сжалась в кулак, всаживая ногти в кожу ладоней. Еще слово и она ей вдарит по наглой роже. Заявилась на поминки позлорадствовать?

— Никаких других официальных детей у папы не значится. Я — единственная наследница. А, иное может доказать только ДНК-экспертиза. Есть результаты? —Маша подняла брови и поняла, что попала в точку. В самую суть. Нет у склизкой ни хрена. Вон как поросячьи глазки забегали и ответить ей не чего.

Самозваная предсказательница родственников надула губы, словно обиженный ребенок, у которого отняли конфету. Но в глазах плескалась злоба, тщательно скрываемая за маской показного равнодушия.

— Не стоит так нервничать, Машенька. Я лишь констатирую факт Твой отец был любвеобильным человеком. И вполне мог оставить после себя не только тебя.

— Мог, но не оставил. Иначе бы ты не маячила здесь, как назойливая муха, —отрезала Маша, стараясь сохранять спокойствие. Внутри все кипело от ярости. Эта змея явно пришла сюда не просто так. Ей что-то нужно. Мария перевела взгляд на кабинет отца, где она нашла те самые письма. Задумчиво прикусила уголок нижней губы.

— Время покажет кто прав, а кто нет. Жизнь полна сюрпризов, — прошипела гостья. — Ты такая наивная, Машенька. думаешь, все решают бумажки?

— Все решает правда! — прорычала Мария. Терпение ее было на исходе. В груди жгло, словно она ядреной смеси с перцем хлебнула. — А, таким как ты... Очень плохо спится по ночам, их кошмары мучают. Мертвые приходят за ответами.

Все в ее гоноре и этом «ты» показывало крайнюю степень неуважения с примесью брезгливости.

Забавно, как у Екатерины дернулся нос, как у кролика, у которого отобрали морковку. На лбу выступили капли пота. Задышала часто, словно испугом подавилась. Катька отвернулась, пряча взгляд. Она явно не ожидала такого напора от молодухи. Характер-то папенькин, ничего от Нинки нет.

— Нахалка! — из губ интриганки звучало как комплимент — Вы еще у меня попляшите вместе с мамашей. Я такое вам устро-ю.

Катерина подавилась, заметив нового свидетеля их ссоры, маячившего в проходе.

Воздух не в то горло пошел. Она закашлялась, размахивая руками, словно задыхаться начала.

25.

— Простите, дверь была открыта. Я стучал, — парень переминался с ноги на ногу.

Неузнаваемые черты лица. Под носом у подростка пробивается первый пушок усиков. — здесь Голубевы живут?

— Здесь, — Маша отодвинула стул и плюхнулась на него, чувствуя, как кружится голова.

— Меня зовут Кирилл Разгуляев. Мне тетя моя сказала, что отец умер... Я... Я пришел узнать, — он явно стеснялся своей заношенной одежды и дырки на футболке по краю низа. Кроссовок со сбитыми носками и торчащими нитками на расходившихся швах.

— Мальчик, ты уверен, что пришел по адресу? — Машка пошла ва-банк. И что самое большее подбешивало, так это ухмылочка у гостьи, которая хотела досмотреть спектакль до конца.

— Туг живут Голубевы, — закивала жабо-гадюка, облизнув губы, словно еще не нажралась за чужой счет. Она потянулась