Бьюла Астор - Мир волшебства

Глядя на его суровый профиль, широкие плечи и узнавая его в прочитанном, Виктория пришла к выводу, что он не из тех, кто легко доверяется другим и сваливает на них свои проблемы.

И, тем не менее, он попросил помочь ему. Почему? Да разве это так уж важно. Главное, что он выбрал для этого именно ее. Только это и имело значение.

Закрыв глаза, наполненные слезами сострадания, она почувствовала, что с его губ готовы сорваться вопросы.

— Норман, — прошептала она, называя его по имени своего выдуманного мужа.

Всего одно слово, но, произнесенное вслух, в то же мгновение сделало их ближе. Случайные фразы приходили в голову: то из произведений классиков, современных авторов, то из фольклора, пока, наконец, ей не вспомнилось поверье, что назвать чьим-то именем человека значило завоевать его душу.

Завоевала ли она его душу? Скорее, наоборот. Это ее душа отныне принадлежала ему.

Виктория вновь повторила его имя, стараясь вложить в него то трепетное чувство, которое испытывала.

Он повернулся к Виктории с горькой усмешкой на губах. Кто знает, чем она была вызвана?

— Ты назвала меня Норманом, — сказал он, и его лицо смягчилось. — Я уже начал думать, что это не произойдет никогда.

— Я…

— Отлично, Виктория. Я понял. Моя голова стала плохо работать. Но когда я думаю о тебе, то верю, надеюсь — все будет хорошо.

— Все будет хорошо, — повторила она, хотя не знала, кого успокаивает, его или себя. Ком подкатил к горлу — столько боли за этого человека, нежности к нему и просто сердечных мук скопилось в ее душе.

Грохот на кухне заставил его быстро повернуться, и задумчивая улыбка мгновенно сделалась злой. Губы вытянулись в жесткую линию. Выражение лица изменилось столь стремительно, что Виктория от испуга даже вскрикнула. Это был уже не тот человек, который взволнованно читал свой рассказ и страстно целовал ее. Это был Норман Генри с вечерней улицы, жесткий, грубо втолкнувший ее и Пита в машину, мчавшийся по улицам под пулями преследователя.

— Пит? — воскликнула Виктория, прежде чем Норман сделал шаг к двери.

— Это я, Виктория, — послышался, голос Пита. — Завтрак готов. Пора вставать, спящая красавица.

— Это Пит, — сказала Виктория.

Плечи Нормана опустились, и настороженность исчезла с его лица.

— Верно, — задумчиво произнес он. — Я и забыл.

Слова пугали своей простотой. И снова Виктории захотелось узнать, не слишком ли жестоко по отношению к этому мужчине пытаться поддерживать его самообман?

Она решила позвонить Джеку. Он скажет, что делать, посоветует, как ей поступить. После того, как этот человек вошел в ее жизнь, перевернул в ней все и дал нечто совершенно волшебное — самого себя, она уже не могла оставить его одного.

— Норман?.. — беспомощно позвала Виктория.

— Виктория?.. — Он так точно повторил ее интонацию, что она не смогла сдержать улыбку.

— Почему бы тебе не пожелать Питу доброго утра. А я пока…

Виктории не терпелось позвонить Джеку и попытаться узнать, что ее ожидает. А потом надо будет подумать, как вернуть Нормана к прежней жизни, хотя, если честно, ей вовсе этого не хотелось.

— Ну что ж, — ответил Норман, — если ты еще раз просмотришь эту сцену, будем считать, что я с ней покончил.

— Конечно, — быстро согласилась Виктория.

Он был лучшим притворщиком, чем Виктория, и ей пришлось уговаривать себя, что если она и лжет, то лишь во спасение.

Как только Норман вышел, Виктория села за стол и позвонила Джеку. Едва успев поздороваться, она быстро описала ему утренние события, за исключением поцелуя и своей реакции на него, а затем прочитала рассказ Нормана. Дойдя до последней строки, где говорилось, что жизнь героя не стоила и ломаного гроша, она почувствовала тишину.

— Изумительно, — помедлив, сказал Джек.

— И это все, что я могу услышать от тебя? — требовательно спросила Виктория.

— Ну, Вики, ты же знаешь, что я больше ни на что не способен, — пожаловался Джек со свойственным ему юмором. И прежде чем она успела ответить, поинтересовался, озаглавил ли Норман свой рассказ.

— Он назвал его «Темные воды», — ответила Виктория.

Джек присвистнул:

— Любопытно.

— В каком смысле?

— Подходит.

— Все подходит, Джек. Думаю, он описал то, что действительно с ним произошло.

— О, я полностью с тобой согласен, Вики. Но он выбрал такое название не случайно. Значит, он и впрямь падал в воду, потерял бумажник и испортил костюм.

— Из этого следует, — добавила Виктория, — что каким-то образом я должна объяснить пропажу его одежды?

— Если на большинство вопросов больной ответил себе сам, то подозреваю, что он сделает то же самое и в этом случае.

Виктория глубоко вздохнула. Ее мучило сомнение: не нанесут ли они Норману вред, если будут и дальше скрывать истинное положение дел. И важнейший из всех вопросов: как долго она сможет играть роль любящей жены, не поддаваясь обаянию этого мужчины? Она снова глубоко вздохнула и выложила Джеку все разом.

Он долго молчал, а затем сказал:

— Вики, я все же придерживаюсь мнения, которое высказал прошлой ночью. Самый верный путь вернуть его к действительности в том, чтобы память восстановилась естественным образом.

— Но не оставаться же ему здесь, будучи частью этой… этой…

— Измененной памяти, — вставил Джек.

— Фантазии, — подчеркнула Виктория, не замечая подсказки. — Когда он сообщил, что забыл о Пите, я поняла, что он на самом деле имел в виду. Он ничего не знал о существовании Пита.

— Ты хочешь, чтобы я забрал его? — мягко спросил Джек.

— Нет, — быстро ответила Виктория. Пожалуй, слишком быстро. — Нет, — повторила она на этот раз мягче и менее торопливо. Виктория не могла признаться Джеку, что сейчас не в состоянии вернуть Нормана в прошлое. — Он не хотел в больницу, и, возможно, у него была на то веская причина.

— И в полицию?

— И в полицию тоже, — сказала она.

— И не следует обращаться в Департамент Казначейства, чтобы узнать, кто он такой.

— Да, — согласилась Виктория. — Скажи мне, Джек. Скажи, что мне делать?

— Вики, ты писатель. Это кое-что значит. Если ты не хочешь, чтобы я взял его в больницу или вызвал полицию, то действуй, как подсказывает тебе интуиция.

Похоже, у Джека тоже был строптивый характер. Виктория начала что-то говорить, но Джек вновь прервал ее:

— Смотри, милая. Я не хочу быть назойливым. Но я бы поощрял те поступки, которые успокаивают его память. Такой медленный подход был бы лучшей помощью Норману.

А мне? — подумала Виктория, кладя телефонную трубку. Кто поможет Виктории Генри?