Как стать папой за пять минут - Вероника Лесневская

сомнения и неприятные мысли, а сама концентрируюсь на дочери. Улыбаюсь в предвкушении скорой встречи с моим теплым комочком. На время даже боль отступает, а мое положение не кажется таким жутким и безысходным, как в момент пробуждения.

Прорвемся!

В палату меня ведет уже акушерка, та самая, которой я сболтнула об измене мужа. Неловко вышло… Я же не знала, что все здесь считают меня женой Славина! Ненароком его подставила, но как оправдать – понятия не имею.

– Мне сказали, она утром очнулась, а сейчас почти обед! Бардак! Где мои жена и ребенок? – доносится строгий мужской голос из-за двери, и я вся сжимаюсь от неожиданности. Он такой строгий и недовольный.

Одергиваю ладонь от ручки, оглядываюсь на акушерку. Она тоже не спешит открывать. Вдвоем стоим под палатой, пока внутри за всех отдувается санитарка.

– Почем я знаю? – ворчит бабуля. – Мне наказали постель застелить и для ляльки кувез с грелкой привезти – я и выполняю. А ты не на меня кричи, касатик, иди докторов строй. У них зарплаты поболее будут, пусть они тебя и терпят. Я здесь человек маленький, но могу и тряпкой приголубить.

– Пф-ф, елки, – звучит в ответ обреченно, и мне на секунду жаль его становится. – Я вам денег дам, только верните жену и дочку на место!

Перекрестившись, акушерка тяжело вздыхает и наконец-то толкает дверь, впуская меня в палату. Переступаю порог, держась за косяк. Свободной рукой обхватываю низ живота. Ноет сильно, горит все внутри. Но еще сильнее меня поджигает взволнованный, злой взгляд карих глаз.

– Кира, – хрипло выдыхает Петр, по-особенному произнося мое имя. Так, будто ждал меня всю жизнь и нашел после долгой, мучительной разлуки. Хотя ему должно быть плевать на чужую жену и неродного ребенка. – Так, а новорожденная? – командует, отвлекаясь от меня.

– Сейчас принесу, – пользуясь случаем, акушерка сбегает, а вслед за ней из помещения выскальзывает и санитарка.

Остаемся со Славиным наедине. Встречаемся взглядами. Он уставший, помятый и хмурый. Осматривает меня с ног до головы, и я чувствую себя голой. Впрочем, выгляжу неважно: бледная, растрепанная, болезненная. Не так я представляла себе нашу встречу. И не при таких обстоятельствах.

Мне больно стоять, но я стесняюсь подойти к постели. Не свожу глаз с Петра, краснею до корней волос и обхватываю себя руками, пытаясь сохранить равновесие. Слабость накатывает, колени дрожат.

Как мне вести себя с ним?

Что обычно говорят мужчине, с которым… случайно родила?

– Здравствуйте, – вежливо лепечу.

– Привет, Кира, – произносит хриплым шепотом и слегка улыбается, но и этого достаточно, чтобы меня бросило в жар. Организм, совершенно не оправившийся от родов, впадает в новый стресс и пытается отключиться. – Думаю, после всего, через что мы с тобой прошли в новогоднюю ночь, можно на ты, – хмыкнув, делает шаг ко мне. – Ты нормально себя чувствуешь? Может, приляжешь? – протягивает руку, на которую я смотрю со смущением и опаской.

– М-м-гу, – мычу сквозь сжатые губы. – Спасибо вам… тебе… за все, – лепечу невнятно.

Славин приближается вплотную ко мне, так что я сквозь какофонию больничных запахов улавливаю его личный аромат. Вдыхаю терпкую горечь грейпфрута вперемешку с мягкой арабикой. Как много лет назад. Ничего не изменилось. Будто он пользуется одним и тем же парфюмом и до сих пор литрами пьет кофе, пропитавшись им насквозь.

Действует на меня его запах точно так же, как раньше. До дрожи в коленях. До предобморочного состояния. До бабочек в животе… которые вдруг взрываются и ранят меня осколками. Внутренности горят и скручиваются в морской узел.

– Ой, нет, – пищу сквозь проступившие от боли слезы. Осознаю, что Петя и его духи абсолютно не при чем. На самом деле, мне очень плохо и… – Больно, – выпаливаю вслух, согнувшись пополам и схватившись за низ живота. Подкосившись, ноги отказывают, и я медленно оседаю на пол, как сломанная кукла.

– Где болит? – поймав меня за секунду до падения, заботливо обнимает.

– Всюду, – жалобно бубню и, покачнувшись, опираюсь на его локоть.

– Ну, неудивительно, – участливо тянет, помогая мне выпрямиться. – Ты… кхм… многое перенесла. Еще и с врачами не повезло. Коновалы, мать их за ногу, Гиппократа на них нет, – грозно рычит на закрытую дверь.

– Нет, они хорошие, – защищаю бедных медиков, и так пострадавших от ярости Славина. – Они меня спасли. И дочку.

Петя хмурится, внимательно разглядывая меня и о чем-то размышляя.

Вспоминает наши партнерские роды?

Боженьки, у него психологическая травма, наверное, и дикое отвращение ко мне. Не каждый мужчина согласится быть рядом в момент появления ребенка на свет. Макс хоть и подписался на это, чтобы меня не обижать и в глазах родителей выглядеть ответственным отцом, но почти сразу пожалел о своем решении. Ни одного занятия со мной не посетил – все время ссылался на загруженность на работе. Я верила. Он ведь дипломированный юрист. Занимается благородным делом и помогает людям. Как Петр…

Теперь я понимаю, что Макс просто избегал меня. Чем больше рос мой живот, тем реже он бывал дома и сильнее отдалялся.

– Ой-ё-ёй, – хнычу, спотыкаясь на ровном месте.

Вздохнув, Славин наклоняется и подхватывает меня на руки. Поднимает, не прилагая особых усилий, как пушинку. В сознании мелькает картинка, как он несет меня беременную к машине. Надеюсь, это плод моего воображения, но… Ощущения слишком знакомые и реальные.

Я никогда не отмоюсь от испытанного стыда. Угораздило же! Да еще и кем? С Петром! В прошлом он оставил меня, так сейчас и вовсе сбежит сверкая пятками. И я его не осуждаю.

– Ты сама вместе с ребенком вытекла? – бурчит недовольно и грубовато. – Голодала всю беременность? Гамадрил хреново кормит? – продолжает причитать, а я не понимаю, о ком он. – Совсем ничего не весишь, как модель-анорексичка. Нельзя же так.

Теснее прижимаюсь к нему, крепче обвиваю шею руками, украдкой изучаю небритое, суровое лицо. Петя изменился, стал старше и строже, но при этом еще привлекательнее. Он как элитный пятизвездочный коньяк. Чем больше выдержка, тем вкуснее.

Краснею, прячу взгляд, уткнувшись носом в хлопок футболки. И о чем я только думаю? Замужняя женщина с ребенком! Серьезнее надо быть. Взрослее, в конце концов. Но рядом с Петром я вновь маленькая девочка с побитыми коленками.

– У меня… был токсикоз, – опомнившись, отвечаю ему.

Петя бережно опускает меня на твердую койку, подкладывает под голову и спину подушки, расправляет одеяло, чтобы накрыть мне ноги.

– Я сама, – забираю колючий плед. Натягиваю до самого горла, но спрятаться от острого, изучающего взгляда Славина не получается. – Спасибо вам… Тебе… – путаюсь в словах. – Вы езжайте, вас дома ждут, наверное, –