Луанн Райс - Тихая гавань

Вскоре появился Сэм. Готовый к малярным работам — в старой футболке и шортах.

— Экипирован профессионально, — улыбнулась Дана.

— Я свою лодку крашу каждый год, — сказал он. — Это непременный весенний обряд.

Некоторое время они работали молча, соскребали ракушки и водоросли, а потом одновременно с двух сторон подошли к корме. Там на транце красовалась русалка с двумя хвостами.

— Твой тайный знак? — сказал Сэм. — Ты и тогда рисовала русалок?

— Мы обе рисовали, я и Лили.

— Давай не будем ее трогать, — предложил Сэм.

Дане до сих пор было трудно смотреть на русалку, которую они рисовали вместе с Лили. Она подумала о всех своих картинах, о спрятанных на них русалках. Они должны были быть ангелами-хранителями, должны были оберегать от морской пучины.

Сэм снова взялся за работу. Он с усердием скреб лодку, и куски краски летели во все стороны. Руки у него были в синих чешуйках. Под футболкой играли крепкие мускулы.

Наконец приступили к покраске. Люди, проходившие мимо, замедляли шаг — смотрели, что происходит. Одни здоровались, другие проходили молча. Марни, садясь с девочками в машину, крикнула: «Привет», помахала рукой и уехала.

— Хорошие у тебя соседи, — сказал он.

— Здесь все друг друга знают.

— Ньюпорт тоже когда-то был таким. Помнишь?

— Помню. Там было здорово. После работы мы ходили гулять к верфи.

— Я как-то раз видел вас там, — сказал Сэм. — Вы с Лили сидели в «Черной жемчужине».

— Мы прилично себя вели? — спросила она, живо представив себе то уличное кафе.

— Вы были центром внимания, — рассмеялся он. — Парни к вам так и липли. Помню, я волновался, не возьмете ли вы кого-нибудь из них в море — вместо меня.

— Да ты что! Они с тобой ни в какое сравнение не шли. Ты, Сэм, был неотразим.

Подняв глаза, она заметила, что Сэм прекратил работу.

— А знаешь, — сказал он, — было время, когда я все бы отдал, чтобы услышать такое.

— Когда тебе было восемь лет? — улыбнулась она.

— Нет, позже. Я был гораздо старше, а ты тогда жила в Виноградниках.

Дана изумленно уставилась на него. Откуда ему было знать, что она жила в Виноградниках?

Подъехали на велосипедах девочки. У Куинн в корзинке лежали пачки сосисок и горчица. А у Элли — бумажные тарелки и салфетки.

— Мистер Портер из магазина подарил нам бутылку кетчупа за то, что мы у него столько накупили! — сообщила Элли.

— Кажется, нам с вашей мамой он подарил то же самое, когда мы взялись продавать хот-доги.

— Значит, открываете торговлю хот-догами? — спросил Сэм.

— Ага, завтра! — ответила Элли. — Развесим объявления по всему пляжу. Нам нужны деньги на одно хорошее дело. Куинн мне не рассказывает, на какое, но говорит, на хорошее, и я ей помогаю.

Дана ждала, что Сэм тоже спросит и услышит в ответ, что его это не касается, но он промолчал.

— А я не знала, что ты сегодня приедешь, — сказала Куинн.

— Я подумал, что пора вашей тете выходить в море. Вот и явился.

Куинн слезла с велосипеда.

— А завтра приедешь? Сосисок купить?

— Очень постараюсь, — ответил он.

Куинн достала из корзинки почту и протянула ее Дане. Там был и конверт с сине-красной каймой — от Джонатана. Они с Элли молча понесли покупки в дом.

— Спасибо тебе, Сэм, — кивнула на лодку Дана. — Ты мне здорово помог.

— У меня на сегодня не было особых планов. — Он положил ей руки на плечи, заглянул в глаза. — У моряка должна быть лодка. Можно задать тебе один вопрос? Почему ты ко мне так настороженно относишься?

— Жизнь преподала мне хороший урок, — сказала она, вертя в руках письмо Джонатана. — Научила тому, что люди не всегда такие, какими кажутся.

— Не всегда же так бывает, — сказал Сэм.

Дана не стала спорить. И только когда он уехал, вдруг вспомнила, что он упоминал о Виноградниках, а она так и не поняла, откуда он узнал, что она там жила.

Сколько лет прошло… Они с Лили жили в Гей-Хеде, а потом Лили повстречала Майка, человека с острова. Он был плотником, пришел к ним починить сломанные перила. Лили в него влюбилась, и полгода спустя на холме, который называли Жимолостным, небольшом пригорке, поросшим цветами и виноградом, он сделал ей предложение. «Это священное для нас место!» — объявила тогда Лили. Куинн была зачата и рождена на том острове.

Майк, всю жизнь проживший в Виноградниках, долго не хотел уезжать с острова. Но работа там была в основном сезонная, и Лили уговорила его перебраться в Хаббардз-Пойнт. И тогда он занялся торговлей недвижимостью, открыл свою фирму. Иногда старые приятели просили у него работу. Кто-то был согласен уехать с острова, кто-то отказывался наотрез. Но там Майку строить не разрешали. Лили обожала остров, его дикую природу, и взяла с Майка слово, что на этой земле новостроек не будет.

Интересно, а чем он занимался в последний год, подумала Дана и присела на ограду читать письмо Джонатана. Он спрашивал, нужны ли ей вещи из мастерской. Краски, холсты — неужели она так все бросит?

Дана скомкала письмо и стиснула кулаки.

На следующее утро пошел дождь и лил четыре дня. В первый день Куинн паниковала, на второй впала в отчаяние. Те объявления, которые не смыл дождь, сорвал ветер. Сосиски, горчица и кетчуп полежат, но что делать со свежими булочками?

— Они зачерствеют, — сказала она. — Или заплесневеют.

— Вовсе нет! — заявила тетя Дана и, положив их в пакет, убрала в морозилку. — Все будет хорошо. И тебе хватит денег купить то, что ты хочешь.

Куинн закрыла глаза. Купить ей хотелось только одно. Ответ. Ответ на один-единственный вопрос.

— Хочешь чаю? — спросила тетя Дана, обняв Куинн за плечи. — Сядем с тобой у окна и будем ждать, когда кончится дождь.

— Нет, спасибо. — Куинн попыталась изобразить улыбку.

Как только тетя Дана вышла, она кинулась на улицу — побежала прямо под дождем к своему камню на Литл-Бич.

Глава 6

В дверь постучали. Дана — она сидела в гостиной и дописывала письмо — крикнула: «Входите!» В комнату заглянула Марни. Ее желтый плащ блестел от дождя, и она боялась забрызгать пол.

— Да ладно тебе, — сказала Дана. — В мокрых купальниках здесь ходят. Так что дождь нам не страшен.

Марни рассмеялась и повесила плащ на крючок у камина.

— И то правда. Как же нам повезло, что у нас есть дома у моря.

Она окинула взглядом комнату — все те же потемневшие от времени деревянные панели, та же старая плетеная мебель.

— И наши деды, которые их построили.

— И молодые красавцы моряки в пропотевших футболках, которые красят лодки.