Элис Шарп - Цветы любви

— Тогда почему они так радуются, когда по утрам я включаю свет и кормлю их?

— Хм… может быть, условный рефлекс?

— А может, они помнят, что свет — значит, еда.

— Или они всего лишь смотрят сквозь стекло аквариума на тебя.

Они уставились друг на друга.

— Не уходи, — попросил он. — Если ты испытываешь какие-либо неудобства, я уеду.

— Ты нужен доктору Риду, — ответила Лора.

— Ты тоже ему нужна. Я помогаю ему физически, но твоя стряпня, твой смех… ты помогаешь ему морально.

Это были самые приятные слова, которые она когда-либо слышала.

— Хорошо, уговорил. Но на этой неделе посветись перед мамой и бабушкой и постарайся добиться их расположения. Удачи.

— Она мне понадобится. — Джон поцеловал ей руку. — Смотри! Это не…

Лора повернулась и возле дома доктора Рида увидела маленькую зеленую машинку.

— Машина моей матери? — удивилась она.

А зачем доктор Рид просил подвинуть поближе телефон?

Он звонил ее матери?

У них завязался роман?

Пожалуйста, пусть он будет взаимным!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Держи меня за руку, не спорь и делай вид, что пытаешься соблазнить меня, — проговорил Джон и открыл дверь.

В этот момент Санни, разочарованная тем, что о ней забыли, проскользнула между ними и со всех ног кинулась к Хобо, другой собаке, остававшейся дома. Она сделала это так резко, что сбила Джона и Лору с ног, и они упали на кафельную плитку. Собаки убежали.

Джон помог девушке подняться.

— С тобой все в порядке?

Из прихожей послышался сердитый голос доктора Рида: «Прекрати, хватит!», раздался громкий собачий лай, извинения Виктора и пронзительный женский визг.

— Все нормально, — ответила Лора, прихрамывая, — пошли скорее и спасем Виктора и маму.

В комнате царил бедлам: ковер был запачкан собачьими следами, телевизор, стопка газет, опрокинутый горшок с цветком — все в каплях воды. Мама стояла в углу, на бледно-желтой кофточке виднелись грязно-коричневые полосы. Виктор держал Санни за поводок, бабушка сидела в большом кожаном кресле у окна с кошками в руках. Боб-Boy стоял посреди комнаты и тявкал от возбуждения, а Хобо громко лаял время от времени.

Джон выволок Санни и Хобо в задний дворик. Анжела попыталась счистить грязь с кофточки носовым платком — вне сомнения, Виктора. Боб-Воу спрятался под кроватью.

— Не стоит волноваться из-за пустяков, — сказал доктор Рид. — Санни всегда была неуклюжей, и Хобо не намного лучше. Они оба очень душевные и добрые, но их немножко обделили, когда выдавали мозги. Анжела, я заплачу по счету в химчистке за твою кофту. Элоиза, как же ты поместилась там со всеми этими кошками?

Джон взглянул на бабушку. Кошки расположились на ней и вокруг нее: черный забрался на спинку кресла, серо-белый сидел на руке, а белый — на коленях. Бабушка гладила Фрости и улыбалась.

— Да здесь же целый зоопарк! А эта маленькая киска просто чудесна!

Джон заметил, что Лора прихрамывает. Он взял ее под руку, не обращая внимания на сдвинутые брови и уничтожающий взгляд, и опустился перед ней на колени.

— Дай посмотрю твою ногу, — сказал он мягко.

После секундного колебания она подняла ногу. Он снял ботинок, стянул носок и начал осмотр.

Какая прелестная ножка! Только… она покрасила ногти в шокирующий кислотно-зеленый цвет. Лора пошевелила пальцами и, когда их глаза встретились, поморщилась от боли. Он держал ее за пятку, стараясь не обращать внимания на изящные пальчики, и ощупывал лодыжку.

— Я же не щенок и не котенок, — возмущенно прошептала Лора.

— Анатомия есть анатомия, сломанные кости есть сломанные кости, — назидательно произнес Джон. — Но, слава богу, ты всего лишь растянула лодыжку. Сейчас я принесу лед.

— Ты уверен, что с ней все в порядке? — спросила ее мама.

— Да, абсолютно, — ответил Джон, поднимаясь.

— Это хорошо, потому что сегодня вечером у нее свидание. Лора, представляешь, у парикмахера есть младший свободный брат! Он продает обувь и очень любит Ферн-Глен. Видишь, я все узнала.

Лицо у Лоры из веселого стало отчаянным, и Джон проникся к ней сочувствием.

— С ней все в порядке, но ходить ей сейчас не стоит, — сказал он мягко.

— Они с Рональдом могут посмотреть телевизор.

— Ей необходимы полный покой и отдых.

— Что может быть более расслабляющим, чем пялиться в экран в компании умного молодого человека?

— Лечь в кровать и принять две таблетки аспирина.

Миссис Гиффорд покачала головой.

— Лора, тебе решать.

Эта женщина просто чудовище!

— Мне кажется, Джон прав, — отчеканила Лора. — Лучше я останусь здесь. В спальне. Одна.

Анжела Гиффорд улыбнулась:

— Значит, я позвоню Рональду и договорюсь с ним на завтра?

— Ради бога, Анжела, разве ты не видишь, что эти двое нравятся друг другу? — вмешалась наконец бабушка. — Я права, дети?

Лора прикусила губу и кивнула.

— Это действительно так, — поддакнул Джон. Он склонился и легко поцеловал девушку в губы, потом подумал и поцеловал еще раз.

Лепестки, трава, солнечный день — вот о чем напоминали губы Лоры. Джон запустил ладонь ей в волосы, и несколько блестящих прядей свободно проскользнули сквозь его пальцы. Она взглянула на него встревоженно и смущенно.

Что я делаю? — спросил себя Джон.

Он всего лишь играет роль.

А не записаться ли ему в драмкружок? Кажется, он неплохой актер, правда слишком далеко зашедший в роли любовника.

Ему нужна Трина и его собственная жизнь, а не этот сельский городишко!

Надо будет слетать домой в следующие выходные и навестить Трину.

Отличная идея!

Он выпрямился и повернулся к трем немолодым людям.

— Я принесу льда, — промямлил он.

Мать Лоры вздохнула.

— Я положу его в стакан и налью чуть водки, — тут же предложила бабушка. — Это прекрасное лекарство!

— Не надо льда, принесите всего лишь мороженого. И ложку, — попросила Лора.

Виктор засмеялся.

Лора не могла заснуть. Лодыжка все еще болела, но спать не давали мысли о Джоне. Она слишком им увлеклась.

Его-то чувства — лишь игра, а как насчет нее?

Скоро он уедет и, судя по всему, в Ферн-Глен он возвращаться не собирается.

А помимо всего прочего она все еще удручена тем, что Кельвин сбежал через два месяца после объявления даты их свадьбы. Как оказалось, это задело ее гораздо сильнее, чем она думала. А то, что мама и бабушка постоянно подыскивали ей женихов, вообще сводило с ума.

И Джон только мешал ей.

Их непонятная игра, поцелуи, то, как он смотрел на нее и как от него болело сердце, — все это не давало трезво мыслить.