Господин (СИ) - Князева Мари

Терджан повез меня первым делом покататься на верблюдах. Это обещало волшебное приключение. На горбах животного было оборудовано очень комфортное сиденье, и даже пристроен зонтик, укрывавший меня от палящего солнца. Правда, первое время было безумно страшно оттого, что я сижу очень высоко над землей, но потихоньку я привыкла.

Погонщики верблюдов, их помощники — смуглые чернявые подростки — и просто зеваки — все пялились на меня, как на чудо какое-то. Широко раскрытыми глазами и не отрываясь. А еще они улыбались и постоянно одаривали меня ласковыми названиями на своем языке — некоторые я понимала. Цветочек, ангелочек, звездочка… На какое-то из них Терджан очень разозлился: громко прикрикнул на моего неудачливого поклонника и даже схватился за хлыстик, торчащий из-за пояса брюк. Несчастный весь съежился и прикрылся голыми руками, но в сторону не отошел — покорно ждал удара. Это полоснуло мне по сердцу будто ножом.

— Зачем ты так строг с ними? — спросила я своего сурового друга. — Разве они хотели меня оскорбить?

— Нельзя давать им волю, они должны знать свое место!

— Но ведь это люди, а не животные…

— Они недалеко ушли.

— О, Терджан, ты так жесток…

— Я ведь не ударил никого ни разу!

— Но был груб на словах.

— Откуда ты знаешь такие слова?

— Я по интонации поняла.

Он рассмеялся:

— Ты хочешь, чтобы я со всеми обращался, как с тобой, но забываешь, что они — не ты. Это совсем другие люди, с другим сознанием, привычками и болевым порогом.

— А мне кажется, что я вызываю у них теплые чувства, а ты запрещаешь им их испытывать.

— Теплые чувства! — фыркнул Терджан. — Моя маленькая наивная девочка! Поверь, далеко не все люди на земле способны их испытывать!

Сердце отозвалось гулким ударом на это его "моя девочка", но потом мгновенно похолодело из-за пренебрежительных высказываний о своих же согражданах. Терджан, кажется, заметил это:

— Ты невероятно чувствительна. Но они — нет. Тебе кажется, что когда я грубо разговариваю с ними, то они чувствуют то же самое, что чувствовала бы ты, если бы я так же разговаривал с тобой. Это неверно. Могу с вероятностью почти 99,9 % сказать, что они вообще ничего не чувствуют ни к тебе, ни ко мне.

Я не стала спорить: в самом деле, откуда мне знать, что думают эти люди? Наши миры почти никогда не пересекаются, я и представить не могу, что творится у них в голове.

Глава 16

Мы передвигались по пустынной местности, усыпанной песком и камнями. Тут и там торчали пучки сухой колючей травы — и все. Ни одного деревца, ни одного животного. Совершенно мертвый пейзаж. Верблюды привезли нас в небольшой оазис — после однообразной пустыни выглядел он волшебно: пышная тропическая растительность, журчание воды, пение птиц… Словно в саду, там были проложены мощенные брусчаткой дорожки — одна из них привела нас с моим спутником в тенистую беседку, сооруженную из металлического каркаса и широких белых полотен красивой мягкой ткани. Там был сервирован легкий стол: фрукты, выпечка, напитки.

— Хочешь чего-нибудь? — спросил Терджан, обходя столик кругом и усаживаясь рядом с ним на подушки.

— Да, просто умираю от жажды, — честно призналась я.

Эта поездка, кажется, вытянула из меня все соки: по ногам и спине текли ручейки, мне было ужасно неловко перед моим другом за свою "водянистость" — это ведь так неизящно.

Здесь, в оазисе, жара была не такой сильной, как в пустыне. В воздухе чувствовалась прохлада.

— Как тебе поездка на верблюде? — поинтересовался Терджан, наливая мне в современный граненый бокал какую-то цветную жидкость из старинного или стилизованного под старинный медного кувшина.

— Очень интересно, — кивнула я, принимая бокал из его рук. От прикосновения крупных горячих пальцев по телу побежали мурашки.

— В самом деле? — иронически приподнял брови мужчина. — И что именно показалось тебе интересным? Песочные барханы или засохшие кактусы?

— Верблюд, — ответила я, не желая признавать свою неискренность. — Я никогда раньше не каталась на верблюде. Вся эта конструкция на его горбах — очень необычная. А еще этот оазис. Как ты понимаешь, в оазисах я тоже раньше не бывала. Удивительное явление природы…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Принято, — улыбнулся Терджан. — Ты не устала от жары? Можем вернуться обратно на автомобиле с кондиционером.

Мне действительно было тяжеловато из-за духоты, но я почему-то постеснялась в этом признаться и покачала головой:

— Это слишком скучно, уж колорит так колорит…

Мужчина снисходительно усмехнулся, но кивнул. Мы посидели еще немного, я вдоволь насладилась местными необычными напитками — некоторые были приторно сладкими, другие непривычно терпкими, третьи — слегка острыми. Потом Терджан почистил для меня несколько тропических фруктов, каких я раньше никогда не пробовала в своей жизни. Почему-то я никак не могла оторвать взгляда от его крупных пальцев, по которым то и дело струйками стекал сок и капал на стол. Мне казалось, что я слегка опьянела от здешних напитков: немного кружилась голова, и все тело стало как бы ватным. Когда Терджан заявил, что пора трогаться в обратный путь, встал и протянул мне руку, то я поднялась не без труда — ему даже пришлось поддержать меня за талию.

— Ты уверена, что хочешь сесть на верблюда? — нахмурился мужчина.

— Да, конечно… — я встряхнулась и попыталась изобразить бодрость.

Но все это было напрасно: мы не проехали и половины пути, как яркий солнечный свет, отражающийся от песочных барханов, начал меркнуть в моих глазах. Темнота быстро и неотвратимо наползала на мое сознание, и скоро оно совсем отключилось.

Следующее, что я помню — сильные, крепкие, но бережные объятия моего друга. Его умопомрачительный запах, ощущение прикосновения сухой загорелой кожи, легкое щекотание его волос… Моя голова лежала у него на плече, а лоб упирался в шею — и короткая борода пришлась как раз к носу и губам. Мы с ним мерно покачивались на верблюжьей спине.

— Что со мной? — хрипло спросила я, когда смогла разлепить губы.

— Ты перегрелась, а я это глупо не предусмотрел и слепо проигнорировал, — ответил Терджан с нотками нежности и чувства вины в голосе.

— Мы возвращаемся в оазис?

— Да, автомобиль уже едет нам навстречу. Почему ты не сказала, что плохо себя чувствуешь?

— Мне было стыдно.

— За свою слабость?

— Угу.

— Глупая девочка… А умереть от теплового удара тебе не стыдно? Ну что я буду без тебя делать?

Мое сердце бухнуло в груди.

— Разве тебе совсем нечем заняться? — тихо спросила я, почти уткнувшись губами ему в шею.

— Ты же знаешь…

— Что?

— Как я к тебе привязан…

Еще один гулкий удар и пара бабочек в животе вспорхнула с насиженных мест. Терджан прижал меня к себе чуть крепче и добавил:

— Я ведь тебе объяснял…

— Не помню…

— Что у меня сердце не на месте, когда тебя нет рядом. А ты хочешь меня совсем без него оставить?

— Ты скоро меня забудешь, — возразила я, — и сердце твое успокоится.

— Только не говори, что ты хочешь умереть! — в голосе моего друга зазвенела сталь. — Даже думать об этом не смей!

Я улыбнулась и вдруг поняла, что мне хорошо рядом с ним. Как будто мы в самом деле друзья, хоть это и смешно. Он почти признался мне в любви. А я… испытываю к нему гремучую смесь самых разных чувств: дружеской привязанности, какой-то дочерней любви, нездоровой физической тяги к его запаху, недоверия, страха… Короче говоря, в наших отношениях сам черт ногу сломит, но… мне хорошо рядом с ним. В его руках я чувствую себя спокойно — в безопасности, как за каменной стеной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Буквально через минуту мы встретились с машиной — это был массивный внедорожник с огромными колесами. Терджан сам отнес меня туда на руках и положил на прохладное кожаное сиденье. Сам сел рядом, уместил мою голову на своих коленях.

Машину сильно мотало, зато там было не жарко, а совсем скоро мы выехали на городскую дорогу и в несколько минут домчали до дома господина Насгулла. И снова сильные руки Терджана подхватили меня и понесли в мою комнату. Я чувствовала себя безвольной куклой, у которой нет сил даже думать. Он положил меня на кровать, прислонил руку к моему пылающему лбу, покачал головой: