Бамбалейло! - Галина Шатен

откладывать это на время после встречи с риелтором.

Бросаю взгляд на Веронику, слегка побледневшую.

— Выходи, держись за живот и постоянно говори «ой-ёй-ёй», и лицо криви, как от боли. Поняла?

— Что?

— Можешь добавить, что живот болит и, кажется, рожаешь...

— Нет-нет… Я не смогу, не смогу…

— Да ядрить грёбаного коня за ногу! — нервно открываю дверь и сталкиваюсь с непроницаемым лицом. Но, как известно, лучшая защита — это нападение. И выхода у меня просто нет. Поэтому расправляю плечи и набираю в лёгкие воздух:

— Господи Боже! Ну вы такой солидный мужчина, ну видите, что маленькая машина красного цвета выезжает, — ну нажмите на клаксон! Ну что за люди!

— Че-го? — застывает под моим напором громила. Я ему едва-едва достаю до плеча.

— Чего-чего, вот и чего. А говорят, женщины не умеют водить! А оно вот, — указываю на его машину, а у самой внутри всё сжимается, думая о сумме, которая понадобится за испорченное крыло. — Ну, правы вы. Ну вот правы. Теперь довольны? У меня в машине сейчас младенец родится от вашей упёртости и упрямства, понимаете?

— Че-го? — снова ошалело спрашивает он, смотрит на мою машину, потом на свою, будто проверяя, в своём ли он уме. На задней пассажирской двери «Бентли» немного опускается тонированное окно.

— Ярик, поехали. Оставь девушку.

Этот голос мне нравится. Ровный, с мужской хрипотцой. Но больше мне нравится, что он говорит. Так вообще бывает? Ещё и со мной? Пока я изумлённо выдыхаю воздух, который набрала для новой порции нападений, дверь уже моей машины открывается, и выкатывается Вероника.

— Рожаю! Я! — говорит слишком фальшиво, кривляясь, видимо, от волнения. — Сейчас! У меня живот! Живот!

Текст дальше, видимо, забыт. Прикрываю глаза, выдыхаю. Затем переглядываемся со шкафом. Он чешет затылок. Смотрю на него чуть ли не извиняясь. Ну а что — девочка старалась.

— Чокнуться, — едва слышно выдыхает и, развернувшись, идёт за руль. А я успеваю заметить, как в щёлочке опущенного стекла мелькает чей-то взгляд.

Прищуренный. Слишком внимательный. Но только на секунду — и стекло поднимается обратно.

По возвращении домой меня настигает труханчик, как сказал бы любой мой одноклассник из юности. Видимо, стресс настиг свою цель. Поэтому достаю ключи от дома и протягиваю Веронике.

— Мне нужно в одно место, скоро буду, — вру.

Девушка молча берёт ключи и выходит из машины.

Итак. Что на сегодня?

Всё по-прежнему очень плохо. И, кажется, я оставляю Веронику у себя. На время. Она сказала — через неделю её дядя приедет? Тут я согласна со шкафом. Чокнуться. Прямо здесь и сейчас. Но… мне нельзя. У меня на это совершенно нет времени. Нужно найти работу. Нужно довести развод до конца. Кажется, сегодня, глядя в глаза своему будущему бывшему мужу, я это осознала до конца. Это точно не мой человек. И он никогда не был моим. Я просто была удобной, красивой (ну а что?), умеющей подать себя на публике второй половинкой блистательного кардиохирурга.

Интересно как. Когда я была своевольной, дерзкой — он от меня терял голову. Как стала домашней и хозяйственной, без преувеличения хорошей женой — оказалась на обочине. Ещё и с его беременной любовницей.

Ну не могу я её выгнать. Не настолько я бесчувственной корочкой покрылась. Хотя мне хочется так по-женски её оттаскать за волосы. Но потом смотрю на неё и понимаю — ребёнок же ещё.

Бросаю взгляд на салон через дорогу. И уже в следующее мгновение ноги сами несут меня в ту сторону. По дороге покупаю небольшой тортик. Уже вечер. Но клиенты ещё есть. Здороваюсь с администратором — она мне приветливо кивает.

Даша порхает над волосами клиентки, как и её коллега на соседнем кресле. И мастер маникюра тоже с клиентом.

— Всем привет!

— О, Ксанка, — улыбается мне моя рыжая мастер в зеркало. — За кофеём пришла?

— Очень надо, — говорю, встречаясь с ней взглядом.

— Хорошо. Сейчас докрашу — и у нас часик. Иди пока наливай бокалы. Мне капучино тоже плесни.

— Поняла, — отзываюсь. Админ занята в своём телефоне и особо не волнуется, что я хозяйничаю с кофемашиной.

А потом мы с Дашей уходим в небольшую комнату со столом и двумя стульями. Я ей выкладываю всё. Просто всё. Не знаю, насколько это умно или глупо, но мне необходимо иногда всё, что со мной происходит, проговорить вслух, чтобы по-настоящему понять: да, это реальность.

— Слушай, по твоей жизни хоть садись и сериал пиши, — качает поражённо головой женщина, уплетая кусочек торта. А мне не лезет ничего в горло. Но кофе — пью с удовольствием.

— Да. Страх и ненависть. Окс — Сана.

И потом мы смеёмся. И вроде ничего не меняется, но будто бы становится немного легче.

В нашу комнату заглядывает женщина примерно моих лет, может и моложе, но модельной внешности. Высокая, с чёрными блестящими волосами до талии. Пухлые красные губы, синие глаза. Идеальный мейкап и слишком длинные острые ногти. Образ этакой стервы. На первый взгляд.

— Даш, привет! Чаевничаете? — она проходит к шкафу за спиной у Даши и начинает что-то искать.

— Привет. Ксан, знакомься — это Эля, наша владелица.

— Рабовладелица, — поднимает тонкий палец вверх и многозначительно приподнимает брови. Затем берёт баночку и закрывает дверцу шкафчика.

— А это наша любительница бесплатного кофе, Оксана. Она разводится, и у неё полный трындец в жизни.

— Сочувствую… Это что, шоколадный тортик?

— Да. Можно есть, полнеть и быть счастливой, — отзываюсь, отрезая кусок. Но она хватает чистую чайную ложку и берёт лишь одну. Закатывает глаза от удовольствия.

— Иногда это лучше секса, чёрт побери, — говорит. Мы все смеёмся. И я думаю: пожалуй, это лучший салон красоты в моей жизни. Здесь будто собраны самые крутые женщины района.

Эле тридцать два. В своё время она, по её словам, удачно вышла замуж. Муж купил ей салон, чтобы была занята делом. И она, вроде бы, успешно справляется. Сейчас у неё маленький ребёнок, поэтому в салоне бывает редко.

— Слушай, — говорит Эля, выслушав меня и обращаясь к Даше, — у Ирки ж вроде продавец свалил. Пусть она Оксану возьмёт. Ты с букетами справишься? А с деньгами?

— Да, — неожиданно отвечаю. — Думаю, да. Я быстро учусь.

Даша уже