Марианна Лесли - Любить и верить

Выйдя из ванной, Брюс увидел, что Клэр стоит, прислонившись к выложенному керамической плиткой камину, глубоко погруженная в свои мысли. Чего бы он только не дал, чтобы прочесть их.

Брюс остановился и стал наблюдать, как она, не отрывая взгляда от огня, перебирает свои волосы, которые уже почти высохли и напоминали кудрявое красновато-каштановое облако. В этот момент Клэр выглядела еще более хрупкой и гораздо более невинной, чем была на самом деле. Внешность, как известно, обманчива.

Однако, несмотря на старательно культивируемую злость, желание с новой силой вспыхнуло в нем, пульс учащенно забился. Брюс смотрел на ее обнаженные руки и ноги, на соблазнительную линию груди. Воспоминания о ее чувственности, о том, как она трепетала и таяла в его объятиях, переплетались с эротическими видениями, которые он был не в силах отогнать, как ни старался. Он вспоминал, как у него замирало сердце, когда он исследовал ложбинки и впадинки ее тела, сладковатый аромат, исходивший от нее. Как ему хотелось прикоснуться губами к чувствительным соскам, осыпать поцелуями ее нежное тело, провести языком по бархатной коже… Он подавил стон, с трудом справившись с неистовым желанием, нахлынувшим на него. Клэр подняла глаза.

— Почему?

Брюс понял, что она имеет в виду, но не спешил с ответом. Он не настолько доверял своей бывшей жене, чтобы откровенничать с ней о своих чувствах, в которых он и сам еще толком не разобрался. Всматриваясь в тонкие черты лица Клэр, Брюс увидел разочарование, тревогу и боль в ее осененных густыми ресницами карих глазах. Это затронуло его больше, чем ему хотелось бы, задело какие-то струнки его души, о существовании которых он давным-давно позабыл и считал, что они умерли.

— Если ты настолько меня ненавидишь и презираешь, то почему не дал мне утонуть? — В ожидании его ответа она перевела взгляд на пылающие ярким пламенем поленья.

— Я бывший преступник, находящийся под наблюдением, и не собираюсь усугублять свое положение, пытаясь доказать властям, что какая-то идиотка утонула на моей территории во время сильной грозы не по моей вине, а из-за собственной глупости. Особенно если эта женщина — моя бывшая жена.

Клэр прикусила язык, слова правды едва не вырвались у нее. Но сказать ему сейчас было бы несвоевременно. Это наверняка только еще больше обозлит его.

— Я же не специально прыгнула в овраг.

— Я прекрасно знаю, что произошло.

— Ты не можешь знать. Тебя там не было.

Это напомнило ему, какой свиньей он был, что отправил ее в такую погоду одну, зная о том, насколько ненадежен мост, и чуть было не стал причиной ее гибели. Насколько бы ни было сильно его желание мести, так далеко оно не распространялось.

— Ты явилась сюда без приглашения, вот и пожинай плоды своей глупости и благодари Бога, что осталась жива, — раздраженно огрызнулся он, чтобы замаскировать чувство вины и недовольства собой.

Клэр в очередной раз поразилась его равнодушию. А он подошел ближе и потянул ее за руки, заставляя отлепиться от камина.

— За что ты так ненавидишь меня? — с отчаянием в голосе спросила она. — Неужели не можешь дать мне шанс? Или не хочешь?

— А мне кто-нибудь дал шанс? — зло выкрикнул Брюс.

— Ну хотя бы прекрати обвинять меня во всех смертных грехах. Я приехала сюда не для того, чтобы просто отметиться, Брюс. Я приехала сюда потому, что… — Она заколебалась, в ее глазах промелькнули испуг и сомнение.

Наконец-то, подумал Брюс. Сейчас правда выплывет наружу. Он жаждал и в то же время боялся услышать долгожданную правду.

— Итак, зачем в действительности ты приехала сюда?

— Затем, что, как я уже тебе говорила, считаю это правильным и хочу исправить зло, — едва слышно произнесла она.

Он покачал головой. Его надежда услышать правду не оправдалась.

— Я тебе не верю.

Клэр поднесла руки к голове и пальцами сжала виски. Полотенце на ней ослабло и съехало чуть ниже, наполовину обнажив грудь. Брюс узнал этот бессознательный жест боли и отчаяния, но отказывался признавать, что совсем недавно она перенесла шок, едва не погибла, не говоря уже о эмоциональной нагрузке, перенесенной за сегодняшний день. Упорно подавляя в себе чувство жалости и сострадания, он постарался убедить себя, что она намеренно завлекает его.

Схватив полотенце, прежде чем оно упало на пол и обнажило ее соблазнительное тело, он пальцами скользнул в ложбинку между ее грудями. Брюс вел себя как мужчина, который знает тело стоящей перед ним женщины как свои пять пальцев.

Клэр опустила руки и украдкой взглянула на него. Она немного отступила назад, но он не позволил ей уйти. Их глаза встретились — ее теплые карие и его холодные серые. Никто первый не отводил взгляда. Они оба знали, что она рискует потерять гораздо больше, чем полотенце, если попытается снова вырваться. Учащенно дыша, Клэр попросила:

— Пожалуйста, не надо. — Ее щеки горели, на шее лихорадочно пульсировала жилка.

— Не надо — чего? — издевательски усмехнулся Брюс.

— Не надо пользоваться своим преимуществом, тем, что ты сильнее меня. Ты не вел себя так, когда…

— …Когда мы были женаты, — закончил он за нее, отрывая взгляд от ее груди.

Клэр слабо кивнула.

— Я не даю обещаний, если не уверен, что сдержу их.

— Брюс, я не позволю тебе использовать меня.

— Но ты же хочешь меня, признайся, — возразил он.

Она отрицательно покачала головой.

Брюс резко втянул в легкие воздух. Нежный аромат ее кожи будоражил его. Оказывается, за эти годы он не забыл ее запах и узнал бы его даже с закрытыми глазами.

— Не лги мне, Клэр. Я вижу тебя насквозь.

— Я не заслуживаю того, чтобы со мной обращались как с уличной девкой.

— Ты и твой отец использовали меня. Не кажется ли тебе, что это будет только справедливо?

— Ты же благородный человек, Брюс. Ты на такое не способен.

— Я уже советовал тебе не питать никаких иллюзий на мой счет. Ты не знаешь меня и того, на что я способен, дорогая, — угрожающе прошипел он.

Клэр закусила губу и отвела взгляд.

— Я отказываюсь верить, что человек, которого я так хорошо знала и с которым провела год в счастливом браке, больше не существует. И я не верю, что ты можешь навязать мне себя силой. Тебе так же, как и мне, не может быть не дорого наше прошлое.

— Я начинаю думать, что переоценил твои умственные способности, — цинично проговорил Брюс, не желая признаваться даже самому себе, что она права. С одной стороны, ему дороги воспоминания о том счастье, которое они испытали вдвоем, но с другой — он изменился, стал бессердечным и бездушным по вине существующей уголовной системы, негодяя тестя и вероломной жены. — Прищурившись, Брюс изучающе разглядывал Клэр.