Его строптивое счастье - Анна Мишина

херню, — ругаюсь в тишине салона.

Но в ответ тишина.

— Обидчивый засранец, — откидываю трубку на соседнее сиденье.

Но делать нечего, набираю его еще раз. Потому что только он может отогнать мою тачку.

— Чего? — сквозь череду долгих гудков этот гад все же отвечает.

— Есть дело.

— Ну и? — усмехается.

— Сейчас продиктую адрес, притащишь туда свою паршивую задницу, — останавливаюсь на светофоре.

— Ты думаешь, я ща подорвусь и примчусь? — хмыкает. — Показать тебе фигуру из трех пальцев?

— Вадь, блин. Хватит уже. Мне нужна помощь.

— Так и говори, — его голос делается серьезным. — А не вот это все. Что-то с детьми?

— Нет. Нянькой сидеть не нужно. Тачку мою отогнать к дому, — плавно страгиваюсь с места.

— Ты нетрезвый, что ли? Так закажи услугу трезвого водителя, — недоверчиво звучит голос брата.

— Я трезвый. Ты можешь просто приехать, а не задавать кучу вопросов? — мое терпение на исходе.

— Диктуй, — сдается.

Подъехав к офисной парковке, никого рядом с машиной своей не вижу. Этого олуха еще придется подождать. Но, может, оно и к лучшему. Паркуюсь рядом с машиной. И достаю щетку из багажника, принимаюсь счищать снег с авто, заодно и завел, чтобы прогрелась.

Спустя полчаса на парковке появляется брат.

— Почему без шапки? — смотрю на него.

— Только давай ты не будешь играть роль нашей мамочки, ладно? — усмехается.

— Вот ключи, — протягиваю ему. — К дому подгони.

— А ты? — он рассматривает машину Зарецкой, работающую за моей спиной. — Это чья?

Молчу. Вижу, как у него сверкнули глаза.

— Да ладно? — усмехается и обходит тачку. — Серьезно? Или я что-то путаю?

— Путаешь.

— Не-а, — качает головой. — Не могу поверить, что ты снова подался в водилы, — ржет.

— Маме ни слова, — прошу я.

Но понимаю, чтобы Вадик и не проболтался? Да он спецом меня сольет родительнице.

— Угу, — кивает, но ведь вижу, врет.

— Вадь, — предупреждаю.

— Слушай. Ну только дашь на дашь, — все, я понял его. Просто так помочь? Да как же!

— Ну?

— Раз тебе машина пока не нужна… — начинает он, но я его перебиваю.

— Нет.

— Тогда, — разводит руками. — Не могу ничем помочь.

— Блин, — меня злит этот балбес. Каким бы спокойным я ни был, этот говнюк умудряется меня вывести.

Брат стоит чуть в стороне и наблюдает за мной. Расчетливый какой. И в кого только?

Все еще киплю, но подхожу к своей машине и достаю оттуда детские кресла, закидываю их в багажник машины Зарецкой.

— Бабу опять катаешь? — не спускает с меня глаз.

Молчу.

— Ту же самую? Стерву? — не сдается он.

— Заткнись, — предупреждаю. — Машина в твоем распоряжении. Но, — торможу его радость, — если она мне понадобится, вернуть в целостности и сохранности. И не дай бог ты ее грохнешь, — даю наставления.

Парень рванул за руль.

— И телок на заднем сиденье не тр… — спотыкаюсь на слове.

— Хорошо, буду на переднем, — ухмыляется.

— Дебил.

— И тебе хорошего вечера, папаша, — захлопывает дверь и срывается с пробуксовкой.

— Господи, я же не ошибся с решением? — провожаю взглядом свою машину.

Домой приезжаю почти в девять. Отпускаю Аллу.

— Завтра? — смотрит на меня.

— Все в силе. Пока у меня ненормированный график. Но очень надеюсь, что не буду так часто задерживаться, — оправдываюсь.

Няня уходит. Банда выходит меня встречать. Оба надуты, руки сложили на груди. Взгляд из-под бровей.

— Протест? Бунт? — интересуюсь, раздеваясь.

— Волнение народа, — буркнула Лика.

— Так, — тяну я. — И чем народ так взволнован?

— И часто ты теперь так поздно будешь приходить? — прищуривает глазки.

— Пап, — подает голос Лука. — Ты же обещал.

— Что буду с вами? Так я с вами, — прохожу в кухню.

Пахнет вкусно. Аллочка нас балует.

— Что за работа? — хвостики за мной следом.

— Это допрос? — накладываю в тарелку картошку с грибами. Сажусь за стол.

— Это допрос, — подтверждает Лика и подает мне вилку.

Зачерпываю ей картошку и зависаю. Дети смотрят на меня.

— Вы хотите, чтобы я подавился? — откладываю вилку.

— Пап, — хмурит бровки дочь. — Мы против этой работы.

— Это только первый день.

— Тем более. Если в первый день уже такой график, то нам не подходит, — дует щеки.

— Значит так, дети, — вздыхаю. — Задерживаться буду как можно реже. На ваших праздниках буду присутствовать. Обещаю.

— Точно? — с недоверием спрашивает Лука.

— На крови поклясться? — усмехаюсь.

— Ладно, принимается, — Лика берет брата за руку и уводит его.

“Принимается”. Усмехаюсь.

Глава 7

Ярослава

— Ярослава, — на пороге отцовской квартиры встречает его жена, Лариса. — Рада, что ты к нам выбралась. Отец вот-вот подъедет, — улыбается, пропуская меня внутрь. — Раздевайся, я на кухню, — и убежала.

Я повесила на вешалку пальто, стянула сапоги и прокралась в ванную, помыть руки. Прокралась? Потому что я себя неуютно чувствую здесь. После прошла в кухню, где суетится у плиты Ларочка, как называет ее папа. Меня же передергивает.

— Садись, — тут же защебетала, как меня увидела. — Еще минут десять и можно будет накрывать на стол.

Я, как и просили, приземлилась на стул. Разглядываю кухню.

Квартиру папа приобрел вместе с моей. В один прекрасный момент мы пришли к выводу, что пора жить дальше и для себя, а не воспоминаниями. Поэтому родительская двушка была продана. Хоть и далось это сложно в эмоциональном плане, но мы с ним справились. Купили эту и мою. Я, правда, еще жила с отцом здесь, но недолго, да и квартира требовала ремонта, так как была практически пустой. А потом я съехала, когда поняла, что у папы своя жизнь, а ему я мешать не хотела. С Ларой же они живут уже лет шесть, кажется.

Она здесь хозяйка.

— А почему одна? — обернулась, мазнув по мне внимательным взглядом, и снова продолжила что-то делать на столе кухонном.

— Саша не смог, — отвечаю без энтузиазма. Его я еще хочу спросить, чем же он так сегодня занят.

— Понятно.

До слуха донесся щелчок замка.

— Я дома, — раздался голос отца.

Как в старые добрые времена. Когда была маленькой, он всегда так заходил домой.

Подскочила на ноги и пошла его встречать.

— Какие люди, — усмехнулся, увидев меня.

Подхожу, обнимаю.

— Я холодный, — бормочет.

Не так часто проявляем нежность. Как-то все постепенно сошло на нет. Помогаю снять куртку.

— С чего вдруг решила навестить стариков? — спрашивает, надевая домашние тапочки.

Папа и домашние тапочки. Это нонсенс.

— Не смотри на меня так, — ухмыляется. — Сейчас руки помою и ужинать сядем. Ларочка, сейчас иду, — крикнул и направился мыть руки.

Какой же он домашний. Как из детства.

— Ярочка, помоги, пожалуйста, расставить приборы. Они вон в том шкафу, — просит Лариса.

Я, как послушная девочка, помогаю.

— Девочки, а вот и я, — шумно заходит в кухню