Как стать папой за пять минут - Вероника Лесневская

хотя мне это ни о чем не говорит. Хорошистка, видимо. – Понаблюдаем немного и, как только доктор даст добро, переселим к вам в палату.

– Куда? – вздрогнув, ошалело кошусь на улыбчивую акушерку и не разделяю ее радости. В тот же момент чувствую, как крохотная ручка сжимает мой палец, будто не желает отпускать.

– У нас давно практикуется совместное пребывание матери с ребенком, – невозмутимо продолжает Мария, словно лекцию читает. – Так как мама не в форме, в первое время поможете ей вы, папочка. Не переживайте, всему научим.

Не хочешь – заставим, не можешь – научим?

Вот это я по уши погряз во внезапном отцовстве.

– Подождите, мы так не договаривались…

Мое возмущение перебивают залпы фейерверков за окном. Ночное небо озаряется яркими искрами, которые осыпаются на землю вместе с белыми, кружащимися снежинками.

Волнуюсь, как бы от громких звуков не проснулась малышка. Она ерзает, морщится, не отпуская мой палец, но глазки не открывает. Свободной ладонью я накрываю ее животик и с ужасом отмечаю, какой огромной выглядит моя лапа на ребенке. Замираю, боясь пошевелиться.

Великан, ты на хрена вообще к крохе полез? Кира же убьет в случае чего…

Как назло, акушерка куда-то делась. Я не заметил, когда она выскользнула из кабинета. Кинула молодого отца, неопытного и вообще… фиктивного, на произвол судьбы.

– Да уж, с Новым годом, – бубню в пустоту перед собой. – С новым счастьем, что ли, – опускаю взгляд на новорожденную и усмехаюсь.

На часах полночь, где-то на другом конце коридора дежурные медики поздравляют друг друга с Новым годом, а я стою над кувезом, успокаивающе поглаживаю чужую дочку и не могу бросить ее одну. Словно она и правда мне родная.

Глава 8. Папа-предатель

Кира

– Вот так… да… кхм-м, – грубый голос срывается в хрип, и я с трудом узнаю в нем всегда бархатный и мягкий баритон моего мужа. Сейчас Макс приглушенно рычит, как раненый зверь. Может, ему плохо? Съел или выпил что-нибудь не то? – Вот так хор-рошо-о, – противоречит моим предположениям, словно намеренно спорит со мной.

Подобрав юбки свадебного платья, толкаю дверь в подсобку, откуда доносятся странные звуки. Застываю на пороге, не в силах сделать шаг.

– Да-а, детка, какой кайф! – продолжается монолог, от которого мне хочется закрыть уши руками и заорать что есть мочи. – М, тоненькая талия. И никакого пуза, – вслед за гадкой фразой раздается мерзкий смех гиены.

Не верю собственным глазам! Сердце разрывается и истекает кровью.

Передо мной – любимый муж, сомнений нет. Сквозь слезы различаю его выстриженный затылок, сгорбленную спину, облаченную в белую рубашку с проступившими пятнами пота, зад и напряженные от «ударного труда» бедра, на которых застряли те самые брюки, что мы покупали вместе на нашу свадьбу.

– М-макс? – сипло выжимаю из себя, с трудом сохраняя равновесие.

Это, безусловно, он! Мой законный супруг и отец нашего будущего ребенка. Только вместо того, чтобы целоваться со мной под громогласное «Горько!» в банкетном зале, он пристроился сзади к какой-то бабе и неистово таранит ее. Она извивается, как гадюка в эпилептическом припадке, поворачивается в профиль, вжимаясь щекой в стену, теряет цветной парик, из-под которого показывается блондинистый кучерявый хвост.

Узнаю в этой звезде порноиндустрии свадебную ведущую. На все места мастерица. Профессионалка! Моего мужа она ублажает за отдельную плату или все включено?

– Макс, – повторяю и сдавленно всхлипываю, зажав рот ладошкой.

Не слышит. Ускоряется так, что, кажется, вот-вот проломит стену этой шалавой, как тараном, и вывалится вместе с ней прямо в зал ресторана. На радость гостям вместо артистов, танцоров и живой музыки. Судя по тому, как Макс увлекся процессом, то еще и продолжит прямо там. При всех. Позорище!

– Да-а, какая ты классная, – предатель нагло хватает любовницу за грудь, маленькую и аккуратную, в отличие от моей тройки, которая за время беременности раздалась в уверенную четверку. Мне казалось, для мужчин чем пышнее тем лучше. Я гордилась своими формами, но, наверное, ошиблась.

Муж полгода ко мне не прикасался, ссылаясь то на усталость, то на страх навредить ребенку. Оставлял меня наедине с бурлящими гормонами, а в последние месяцы вообще ночевал в соседней комнате. Обосновал свое переселение тем, что не хочет мешать мне в постели и боится случайно зацепить мой живот во сне.

Я была благодарна ему за чуткость и заботу, но в то же время мерзла и тосковала в полном одиночестве. Думала, что он бережет меня. Что все это по любви, а оказалось… Брезговал?

– Дюймовочка! Не то, что моя растолстевшая жена, – стонет он, запрокидывая голову. Тем временем тамада усиленно начинает изображать оргазм. Повизгивает, как недорезанный поросенок. Играет так же отвратительно, как и проводит конкурсы.

С омерзением отшатываюсь, прикладывая руку к животу, а свободной тянусь к мусорному ведру. Но вдруг… лечу куда-то назад. Все плывет, кружится. К горлу подступает тошнота. Тело ватное, губы пересохли и онемели.

Падаю спиной на твердую койку, на секунду разлепляю глаза и тут же жмурюсь от яркого света. Каждая мышца ломит и ноет, как если бы по мне каток проехался. Между ног горит, дергает, сворачивается все в узел и будто рвется. Мысли путаются, сознание неясное.

Ладонь по-прежнему лежит на животе, которого… больше нет! Плоский, даже впалый, будто из меня вытащили внутренности и сдали органы черным трасплантологам. Пальцы сжимают тонкую ткань сорочки.

Нет! А как же…

Испуганно ощупываю себя. В панике таращусь в белый потолок, боковым зрением улавливая стойку капельницы, и ору что есть мочи:

– Где мой ребенок?

– Пока что в кувезе, – чья-то невозмутимая фраза доводит меня до стресса.

Оглядываюсь в поисках источника звука. Наткнувшись на большое белое пятно, усиленно фокусируюсь на нем. Дымчатая пелена рассеивается. Различаю полноватую женщину в медицинском халате. Она наклоняется ко мне, заслоняя лампу, и сама оказывается в ярком свечении. Как ангел. Проверяет катетер в вене, поправляет трубку капельницы, подкручивает что-то, внимательно следя за лекарством.

– Вот так, – удовлетворенно кивает. – Выспались, наверное, на неделю вперед? – усмехается тепло. – Больше суток вы уже тут, – касается моего лба.

– С моей доченькой все в порядке? – едва не плачу, а все тело трясет в лихорадке. – Боженьки, я ведь родила, да? – смутно припоминаю, пытаясь провести границу между снами и реальностью. – Так рано, тридцать пять недель еще, совсем рано, – причитаю, с ужасом поглаживая живот, но никто не пинается в ладонь. Опомнившись, одергиваю кисть. – Малышка здорова?

– Да-да, под наблюдением медиков в детском отделении. Поместили в кувез, как всех недоношенных, но она уже большая умничка. Крепкая девочка родилась, – заверяет