Личная жизнь Антона Романова - Анастасия Сидорчук

Макс. Потом, уже тихо, обращаясь к Маше, добавил. – Это же его квартира…

Он посмотрел на Машу.

– Что у тебя с рукой? – спросила она.

– Ерунда. Заживет. Маша, наверное, надо тебе все рассказать…

– Не надо. Я уже все знаю.

Макс сел на пол и взял ее руки в свои.

– Послушай, – начала Маша, постоянно сбиваясь и краснея. – Мне стыдно говорить, но раз уже ты обо мне все, наверняка, знаешь, и следил за мной, и видел… каким образом Стас меня продавал… – она отвернулась. Макс при этом нежно гладил ее руки и опять смотрел на нее, не в силах оторваться. – Понимаешь, мне стыдно за все это, стыдно, что встречалась с этим идиотом – Стасиком, и …

Макс потянул ее на себя, и оба они оказались на полу.

***

Часа в три ночи их разбудил сначала оглушительный грохот, а затем – оглушительный хохот Сергея Васильевича из кухни.

Маша с Максом осторожно заглянули туда.

Лиза, все в том же халате и с растрепанными волосами, сидела за столом, и прямо со сковородки уплетала остатки макарон. Половина из них при этом была рассыпана на полу, потому что Лиза прокралась на кухню в темноте и уронила сковородку.

Сергей Васильевич сидел рядом, и, улыбаясь, наблюдал за ней.

– Ну что вы смотрите, – сказала она с набитым ртом. – Я вообще-то сутки не ела. Больше суток. Сережа, чай поставь лучше, что ты смеешься?

– Командует, – улыбаясь, сказал Сергей Васильевич Максу.

– Конечно, – гордо сказала Лиза, облизывая ложку. – Кто еще тобой покомандует. Ну, скажи, – она обратилась к Максу, – нет, ты скажи, он же большой начальник?

– Как ты догадалась? – спросил Макс и сел рядом на табуретку. Вторую табуретку он поставил перед собой, усадил туда Машу, и обнял ее за талию.

– О, а ты чего это Машку обнимаешь? Я что-то не поняла. А то, что он большой начальник – так это у него на лбу написано. Ну и по этому твоему… – тут Лиза опять включила хорошо знакомый Маше голос актрисы, сорок лет отслужившей в театре. – «Все нормально, Сергей Васильевич!». Нет, ну почему ты Машку при мне обнимаешь? И не стесняешься еще! И вообще – мне кто-нибудь объяснит все – с самого начала и в подробностях? А то я что-то плохо соображаю…

Сергей Васильевич поставил рядом с ней кружку с чаем и сел рядом.

– Макс, – устало сказал он. – Идите спать. Я сам все объясню…

1 мая. Воскресенье.

Антон.

Антон вернулся домой часов в одиннадцать утра. Принес с собой пиццу, налил всем чай. Позвал в гостиную.

Как и вчера, все разместись вокруг журнального столика, стоящего в центре.

Лиза села рядом с Сергеем Васильевичем.

Маша залезла с ногами на диван и положила голову на плечо Макса. Щеки ее были красные, а глаза странно блестели. Чай она пила, но к еде так и не притронулась.

Антон разместился на табуретке.

– Где ты ночевал, Антоша? – спросил Сергей Васильевич.

– Ночевал – это громко сказано. Часа три поспал всего за ночь. На… – он протянул Максу ключи от его квартиры. – Извини, стащил вчера у тебя из кармана. У тебя, конечно, не так хорошо, как у меня, и еды в холодильнике почти нет – но жить можно.

Лиза, уже успевшая съесть кусок пиццы, вышла в коридор и залезла в сумочку, которая висела на вешалке.

– Да вы ешьте, ешьте, – продолжал Антон. – Я же старался. Бегал, покупал… – Он повернулся к Лизе. – Нет, я не понял – ты курить, что ли, собралась?

Лиза стояла возле дверного косяка с пачкой сигарет и зажигалкой.

– Грешна. Курю. Каюсь, – голосом примы театра сказала Лиза и сделала реверанс.

Сергей Васильевич, вытянув ноги и положив их на придвинутый пуфик, с интересом наблюдал за ней, словно смотрел спектакль, который ему очень нравился. Его забавляла ее жизнерадостность. На Антона он смотрел лишь мельком.

– Нет, подожди, – продолжил Антон. – Подойди-ка сюда! К лампочке подойди ближе. – Он встал возле Лизы и стал водить пальцем на уровне ее глаз. – За пальцем следи.

Она, хихикнув, следила за его пальцем, словно кошка за мышью.

– Ладно, иди, – махнул рукой Антон. – Все равно же пойдешь. Да не на лестницу, на балкон иди.

Лиза театрально поклонилась ему в ноги, в прямом смысле слова чуть не задев лбом ковер. Затем, заметив, что на нее все смотрят, сделала какое-то невероятное балетное па, вроде того, что танцевала Изольдочка, и грациозно вышла на балкон.

– Хоть бы хны ей. Ничего ее не берет, – задумчиво пробормотал Антон. Затем, все так же задумчиво, посмотрел на Машу. – Маша, Маша…. Посмотри-ка на меня, Машенька… – он подошел и сел возле нее на колени. Посветил ей в глаза фонариком на телефоне. – Так.… А теперь руки вытяни, глаза закрой и дотронься до кончика носа. Макс, ну оторвись ты от нее. Мешаешь… А теперь встань, – Маша встала и покачнулась, – и попробуй то же самое сделать. Так…

Он снова сел на табуретку, вздохнул.

– Машенька, Машенька… Картины у тебя дома какие красивые…. Да…. Ну, ничего. В аптеку сейчас сбегаю, купим кое-что.

– Антоша, ты чего? – озабоченно спросил Сергей Васильевич.

– Не забывай, дядя Сережа, что отец мой – он же брат твой – светило в наркологии, каких свет не видывал. И я с ним уже созвонился, и много интересного он мне уже рассказал. Лиза, там сигареты остались еще?

Если с Машей он старался говорить мягким голосом, то с Лизой он разговаривал – строгим и командным.

Лиза, уже вернувшаяся с балкона, кивнула.

– Пойду и я покурю, – устало сказал он.

Сергей Васильевич.

Сергей Васильевич вышел следом за ним.

Макс, помедлив, тоже заглянул на балкон. Они втроем работали вместе и были друзьями, но о том, что Антон – племянник Сергея Васильевича – он услышал впервые.

– Можно к вам? – спросил он.

– Заходи, – устало сказал Антон.

Он курил, сидя на табуретке, облокотив голову на руки, и стряхивал пепел в литровую банку, стоявшую на полу.

– Устал ты, Антоша? – Сергей Васильевич придвинул к нему вторую табуретку, сел рядом и обнял за плечи своего здоровенного племянника.

– Устал, дядя Сережа, – вздохнул он и потер глаза. – За двое суток часа три всего поспал.

– Что с Машей? – обеспокоенно спросил его Макс.

– С Машей? Да нормально все будет с Машей, не волнуйся. Уколы ей проставим на всякий случай. В аптеку надо сходить…

– Я схожу, – тут же вызвался Макс.

– Я сам. Тебе не продадут.

– Ты нам объясни,