Линдсей Армстронг - Признаться в любви нелегко

Эллен, женщина лет пятидесяти, проворная как птичка и невероятно энергичная, кивнула.

– Завтра утром приезжает мой брат. Я уверена, что раздобуду у него свежих кальмаров.

Брат Эллен плавал на траулере. Это на его судне Бретт подростком подрабатывал в свободное время в качестве матроса и сортировщика креветок. Тогда-то и возникли его добрые отношения с семьей Эллен, и теперь Бретт Хэркорт был для нее светом в окошке.

– Кальмары, – мечтательно протянула Никола. – Особенно так, как вы их готовите, Эллен. Великолепное начало! Потом, я думаю, мясо по-веллингтонски и… – она задумчиво постучала карандашом по щеке, – кофейный мусс?

– Этот мусс у вас ловко получается, – заметила Эллен. – Ой, вы только посмотрите! Ну что за ребенок!

– Что он опять натворил? – покорно спросила Никола.

Крис категорически отказывался оставаться дома, пока Саша ходила в школу, хотя сам он три раза в неделю посещал детский сад – школу для малышей, как называла это Саша.

– Я знала, что он не мог съесть все пюре, хотя оно исчезло с его тарелки и он сидел с ангельским выражением лица. Он спрятал пюре в мои туфли. Я сняла их, когда мыла пол.

Никола посмотрела вокруг, не слышит ли их Крис, но его не было видно, и она, не удержавшись, прыснула. Через минуту к ней присоединилась и Эллен, проворчав при этом:

– Подождите, уж я доберусь до негодника как-нибудь!

– Неужели его отец был таким же несносным в детстве?

– Скорее, это у него от мамочки, – сказала Эллен, нахмурившись. Она так и не смогла простить Мариетту за то, что та оставила Бретта.

– Сейчас я освобожу ваши туфли. – Никола взяла туфлю и начала с отвращением выгребать из нее пюре. – Вы знаете, нам надо куда-нибудь пристроить Криса. Пусть занимается каким-нибудь спортом.

– Чтобы тратил там свою энергию? Хорошая идея. Только не дзюдо или что-то в этом роде. Он тут нам покажет тогда!

– Нет, – улыбнулась Никола. – Но Крис ловко играет в мяч. Может быть, уроки тенниса? Пятилетних учат теннису? Спрошу, что думает об этом Бретт. Ну ладно. А теперь вернемся к завтрашнему званому ужину. Мне очень хочется, чтобы он получился особенным.

Эллен одобрительно взглянула на нее.

– Вы всегда устраиваете отличные вечера. У вас отменный вкус. А чем этот вечер отличается от других?

Никола закусила губу. Если кто-то и знал, каким бутафорским был их брак, то это была Эллен, хотя она и не жила с ними. Но Эллен ни разу не подала и виду.

– Я… – Никола запнулась. – Я просто чувствую, что должна завтра показать все, на что способна.

– Так. Я хочу заключить соглашение с вами обоими. Вы сможете опять посмотреть «Уигглов» при условии, что, поздоровавшись с гостями, немедленно отправитесь спать, – заявила Никола следующим вечером.

– А если я ужасно захочу пить или мне надо будет в туалет? – поинтересовалась Саша.

Дети крутились в спальне Николы, пока она причесывалась и подкрашивалась. Бретт еще не вернулся с работы.

– Ты можешь пойти в туалет перед сном, а на свой ночной столик заранее поставить стакан с водой. Крис, прекрати!

– Угу. – Крис поставил духи на место. – Зачем ты ими брызгаешься? И зачем подняла так волосы? Когда они висят – лучше.

Никола посмотрелась в зеркало и критически оглядела себя. Она искусно заплела волосы на затылке в аккуратную элегантную косу.

– Ты так думаешь!

– Конечно. Только старушки делают такие прически.

– Да что ты? – Никола вынула шпильки, и волосы рассыпались по ее плечам. – Так лучше?

– Гораздо.

Это был голос Бретта.

– Вот видишь! – торжествующе воскликнул Крис и бросился к отцу, чтобы обнять его. Они не сразу поняли, почему этого не сделала и Саша: девочка щедро размалевала свои губы ярко-алой помадой.

Никола ахнула и потянулась за очищающим кремом и салфеткой.

– В самом деле, Саша! Смыть это гораздо труднее, чем намазать. Это ни на что не похоже!

– Я уведу их, – сочувственно сказал Бретт.

Минут через десять Никола заглянула в кабинет и увидела, что дети спокойно сидят и смотрят телевизор. С облегчением вздохнув, она отправилась в последний раз перед приходом гостей взглянуть на стол.

Гостиная и столовая представляли собой одно большое помещение. В обеденной части доминировал прекрасный старинный обеденный стол. Сегодня его убранство составляли кремовые льняные салфетки под столовыми приборами, покрытые синей глазурью подсвечники, сделанные руками Николы, и фарфоровый столовый сервиз цвета слоновой кости. Между высокими подсвечниками стояла низкая ваза с розовыми орхидеями.

Оставшись довольной, Никола критически осмотрела место отдыха, взбила подушки на диванах и ярких бархатных креслах, потом зажгла настольные лампы, приглушив верхний свет.

Бросив последний взгляд вокруг, она довольно кивнула.

– Удовлетворена? – услышала Никола за спиной голос Бретта.

– Да. А как там дети?

– Они в полном порядке. Обещают вести себя безукоризненно. Я принял душ. Мне кажется, ты заслуживаешь следующие пятнадцать минут посидеть в тишине и покое и подкрепиться.

Он протянул ей шерри.

От удивления брови Николы поползли вверх, и, глотая слова благодарности, она взяла рюмку.

– Присядь, – посоветовал он.

Бретт переоделся в свежую рубашку в синюю и белую полоску и синие брюки.

Веселые искорки вспыхнули в. глазах Николы, когда она уселась в кресло.

– Наверное, я выгляжу усталой.

– Ни в коем случае. – Он сел напротив. – Ты выглядишь обворожительно.

Его взгляд задержался на ее коротком прямом черном платье. На ней был браслет из пяти нитей жемчуга и жемчужные серьги. На ногах – изящные черные босоножки на высоких каблуках.

Бретт скользнул взглядом по ее ногам, потом внимательно посмотрел на волосы, светлой гладкой волной падающие ей на спину.

– Ты всегда следуешь советам Криса?

– Он единственный мужчина, советы которого мне небезразличны. Удивительно, но он часто бывает прав. Может быть, ему передался твой вкус?

– А тебе кажется, что у меня хороший вкус относительно женщин?

– Мариетта была… и сейчас… очень красива, – помолчав, задумчиво произнесла Никола.

Бретт внимательно посмотрел на нее, потом сказал:

– Мариетту и меня необыкновенно влекло друг к другу. Но я думаю, нам следовало лучше соображать. – Он передернул плечами.

Никола нахмурилась.

– Ты говоришь странные вещи. Я что-то… не понимаю.

– С этим чувством трудно было справиться…

– Но ты любил ее, правда?

– Мне так казалось тогда, Никола, – спокойно ответил Бретт. – Но что бы это ни было, все, в конце концов, давно уже перегорело.

Никола захлопала глазами.