Нора Робертс - Танец ее мечты

Рид послушно отделил десертной вилкой кусочек эклера и протянул ей. Она положила его в рот и блаженно прикрыла глаза.

— Так что же произошло с вашей сестрой?

— Полтора месяца назад она вышла замуж за этого писателя! — Она радостно улыбнулась. — Так что счастливый конец встречается не только в пьесах.

— А почему вы думаете, что второй брак вашей сестры будет удачным?

— Потому что это подходящий брак. — Она наклонилась и глубоко заглянула ему в глаза. — Мы с сестрами — тройняшки и интуитивно чувствуем друг друга. Когда Эбби вышла за Чака, мне на сердце словно тяжесть какая-то навалилась. Я сразу поняла, что этот брак будет несчастливым, потому что знаю Эбби так же хорошо, как себя. Я могла только надеяться, что каким-то образом у них все устроится. А вот когда она стала женой Дилана, у меня было совершенно иное ощущение — я словно глубоко вздохнула и успокоилась.

— Вы имеете в виду Дилана Кросби?

— Да. А вы его знаете?

— Он написал книгу о Ричарде Бейли. А Ричард работал с «Валентайн рекордс» целых двадцать лет. Мы сошлись с Диланом довольно близко, когда он готовил книгу о Ричарде.

— Как тесен мир!

— Да уж. — За окном стало совсем темно, небо окрасилось пурпуром, но Мадди и не думала включать свет. Танцовщик наверху давно уже прекратил заниматься, откуда-то снизу доносился плач ребенка.

— Почему вы живете здесь?

— Здесь? А почему нет?

— Да так… На углу у вас торчит какой-то разбойник, соседи кричат…

— И?

— Вы могли бы переехать в центр.

— Чего ради? Этот район я знаю, живу здесь уже семь лет. Отсюда легко добираться до Бродвея, рядом репетиционный зал и балетная школа. Наверное, половина жильцов этого дома — бродяги.

— Это меня не удивляет.

— Нет, я имею в виду бродячих артистов. — Она засмеялась, машинально теребя листочек азалии. — Танцоров, хористов, которые переходят от шоу к шоу, надеясь на тот самый большой прорыв. Мне повезло. Но это не значит, что я уже не бродяжка. — Она снова посмотрела на него, недоумевая, почему ей так важно, чтобы он ее понял. — Рид, изменить себя невозможно. Да это и не нужно.

Он и сам так считал. Он был сыном Эдвина Валентайна, одного из первых и ставших самым преуспевающим дельцом в индустрии звукозаписи, и вырос в атмосфере острой конкурентной борьбы, успеха и богатства. Как угадала Мадди, он был предан бизнесу, потому что с детства знал этот мир. С возрастом он стал требовательным и жестким, предпочитал внимательно и придирчиво изучить дело, прежде чем за него взяться. И для него было в новинку и даже дико оказаться за столом в сгущающейся темноте у женщины с безмятежным кошачьим прищуром и озорной улыбкой. Он просто не представлял себе, что может произойти, если он останется здесь до восхода луны.

— Вы погубите растение, — пробормотал он.

— Я уже к этому привыкла. — Почему-то у нее перехватило дыхание. Он как-то странно смотрел на нее. Странной была его интонация, поза. Лицо могло ее обмануть, но не тело. Его поза выдавала напряженность, да и сама она не чувствовала обычной легкости и простоты. — Я постоянно покупаю цветы, а они гибнут.

— Просто здесь для вашей азалии слишком солнечное место. — Неожиданно для себя он погладил ее руку. — И видимо, вы слишком обильно ее поливаете. Излишняя забота — это так же плохо, как ее недостаток.

— Об этом я не подумала. — По ее руке пробежала нервная дрожь, и по спине тоже. — Наверное, у вас дома растения прямо-таки блаженствуют благодаря правильному уходу. — Интересно, относится ли это к его женщинам. — Я могу предложить вам чай, а вот кофе у меня нет.

— Нет, спасибо, мне пора идти. — На самом деле у него не было назначено никаких встреч. Но он был борцом и знал, когда отступить. — Мне понравился ваш обед, Мадди. И ваше общество.

Она глубоко вздохнула, как будто только что совершила высокий прыжок.

— Я рада этому. Как-нибудь снова пообедаем вместе.

Как и всегда, Мадди произнесла это, подчиняясь внезапному импульсу. Она не привыкла долго раздумывать. С дружеской теплотой она положила руки ему на плечи и коснулась его губ своими. Поцелуй длился меньше секунды. Но огонь, словно ураганом промчался по жилам.

Он ощутил ее губы, мягкие и будто изогнутые в улыбке. Ощутил едва уловимый чистый аромат ее дыхания, какой-то простодушный и трогательный. Когда она отстранилась, он услышал быстрый удивленный вздох и увидел отражение этого удивления в ее глазах.

Что это было, не поняла она. Она привыкла к легким дружеским поцелуям, мимолетным объятиям, небрежным прикосновениям. И у нее никогда не переворачивалось все внутри, как сейчас. В этом мгновенном контакте она почувствовала намек на все, о чем когда-либо мечтала. И ей захотелось снова это испытать. Но привыкшая к самоограничению, она легко удержалась от желания ощутить еще раз этот волнующий огонь.

— Я рада, что вы пришли. — Легкая дрожь в голосе изумила ее.

— Я тоже.

Ему не часто приходилось сдерживать себя, он не привык в чем-либо себе отказывать. Но в данном случае счел это необходимым.

— Спокойной ночи, Мадди.

— Спокойной ночи.

Она не стала провожать его, он вышел сам. А она постояла около столика, затем, прислушиваясь к себе, опустилась на стул. Нужно все хорошенько обдумать, сказала она себе. Очень серьезно обдумать. Через какое-то время взгляд ее упал на азалию, поникшие листья которой чернели на фоне темного окна. Странно, она и не заметила, что так долго просидела в темноте, не зажигая света.

Глава 3

После энергичной разминки Мадди занималась у станка в балетном зале, стоя в длинном ряду танцовщиц, но сегодня взгляд ее был рассеянным и мечтательным. Инструктор выкрикивал названия каждой позиции: plie, tendu, attitude. И тела девушек послушно реагировали, по многу раз отрабатывая каждое положение.

Утренние классы не давали телу забыть, что оно действительно в состоянии проделывать все эти неестественные движения. Без постоянных занятий это самое тело восстанет и откажется напрягаться, растягиваться, выворачивать ступни, вскидывать ногу резко вверх от самого бедра, будто для удара по мячу, откажется гнуться и изгибаться, то есть станет обыкновенным человеческим телом.

Натренированное тело Мадди автоматически исполняло команды, которые доносились до ее слуха сквозь дымку фантазий.

Grand plie. Она медленно присела, почти касаясь ягодицами пяток. Мышцы напряглись и задрожали, затем подчинились… Интересно, Рид уже сидит в своем офисе? Сейчас только начало девятого. Наверное, уже пришел. Наверное, является на работу первым, раньше секретаря и помощника. Вспомнит ли он о ней?