Ронда Гарднер - Женская солидарность

— Не слишком испытывайте мое терпение, — прошипел он. — Если попробуете, будете очень жалеть.

Энн попыталась высвободиться, но это только разъярило его, хватка усилилась, пальцы впились ей в плечи.

— Пустите меня! — задохнулась она. — Если вы немедленно не уберете свои руки, я закричу!

Долгое время Пол смотрел ей в глаза, потом руки его опустились, и он ухмыльнулся.

— Это слова Мэри-Джейн… А я-то удивился, почему они звучат так знакомо!

Энн стала дрожащими руками подбирать страницы пьесы, стараясь дотянуться до листов, залетевших под стул. Ее рука столкнулась с его тонкой загорелой рукой, и она отдернула свою. Моллинсон поднялся на ноги с листком в руке.

— Вот вам еще один.

Не говоря ни слова, она взяла его и села за машинку.

Уголки его тонкого рта поднялись в улыбке.

— Все еще злитесь на меня?

— Нет.

— Я вижу по вашему лицу. Вы не очень хорошая актриса.

Энн ничего не ответила, но его последнее замечание вызвало появление лукавой ямочки на щеке.

— Так-то лучше, — сказал он и неожиданно подошел к серванту у стены. — Я выпью шерри, хотите присоединяться?

Энн взяла бокал. Он налил себе тоже и задумчиво присел на ручку кресла. В сером костюме из тонкой шерсти и белой распахнутой у ворота спортивной рубашке он выглядел моложе, чем когда-либо, и, пожалуй, счастливее.

— Сколько вам лет? — неожиданно спросил он.

— Двадцать два.

— Иногда вы выглядите значительно моложе своих лет, а иногда гораздо старше. Мне жаль, что я взорвался, но до сих пор никто не критиковал меня до такой степени жестко.

— Я тоже очень сожалею. Я теперь понимаю, как нахально это выглядело.

Он передернул плечами.

— У вас есть чувство диалога. Большинство людей лишено этого дара, да и вообще умения писать.

— Меня всегда интересовал театр. — Она увидела, что он смотрит на нее с любопытством, и поторопилась добавить: — С любительской точки зрения. Моя мачеха была связана с местной труппой. Это было единственное, из-за чего мы не ссорились.

— Большинство женщин любит сцену, — саркастически заметил он. — Некоторые просто прирожденные актрисы.

— Ваши слова звучат цинично.

— У меня на это есть причина. Женщина, с которой я был помолвлен, сбежала с моим лучшим другом. Может быть, вы сумеете раскрутить вокруг этого романтическую историю?

Энн решила держаться осторожно.

— Она была актрисой?

— Да. Вы сидели с ней за столом несколько дней тому назад.

Энн ошеломленно подняла голову.

— Миссис Браун? Я понятия не имела. Вы были так небрежны с ней.

— А вы ожидали, что я буду ползать перед ней на коленях?

— Нет, конечно! — Энн поставила бокал на стол. — А что произошло с вашим другом? Они поженились?

— Да. Но он был убит в Африке два года назад. К тому времени Сирина уже оставила его и пыталась сделать себе имя в Штатах. Когда ей это не удалось, она вернулась сюда и разыскала меня… Лучше синица в руке, сами знаете.

По его виду трудно было понять, что он чувствует, и Энн подумала, не скрывает ли его ироничный тон разбитое сердце.

— А как обстоят дела с вашими романами, мисс Лестер? Вы все еще поддерживаете контакт с агентством Мак Брайд?

— Пока без особого успеха, — солгала Энн. — Вы были лучшей кандидатурой из всех. Жалко, что вы передумали. — Она помедлила и рискнула. — Хотя я понимаю, зачем вы туда пошли.

— Неужели?

— Конечно. Вам не нужна была жена, мистер Моллинсон, вы собирали материал. По правде говоря, мне непонятно, почему вы не продолжали притворяться со мной. Подумайте, как я и мои рассказы могли быть вам полезны.

Он напрягся.

— Полезны?

— Конечно. — Она сплела пальцы. — Где вы нашли такой тип, как Мэри-Джейн?

Какое-то мгновенье он молчал, и она заставила себя расслабиться. Если бы он только признался, что использовал Розали, она рассказала бы ему, кто она такая.

— Откуда вообще берутся персонажи? — после долгой паузы проговорил он. — Часто из жизни, часто это воображение, а часто — тяжелый труд за столом: сидишь и сочиняешь.

— Я уверена, что она — слепок с кого-то реального, — быстро сказала Энн.

Он опустошил свой бокал и снова подошел к серванту.

— Какое богатое воображение в такой белокурой головке. — Он обернулся. — Вот вас я бы с удовольствием вставил в пьесу. Не вас в действительности, но кого-то в подобных обстоятельствах. Я вам дам премию, если вы это мне разрешите.

— Во мне нет ничего интересного.

— Конечно, есть. — Моллинсон подошел к ней. — Я никак не могу в вас разобраться. Вы очень хорошенькая, но не можете найти себе приятеля. Общительная, но обратились в агентство, чтобы вас с кем-то познакомили. Что стоит за этим на самом деле? Какова была истинная цель вашего прихода к Мак Брайд?

Желание рассказать ему правду, повернуться и уйти стало таким сильным, что Энн изменилась в лице, и, увидев это и поняв по-своему, он проникся сочувствием.

— Я не собирался лезть вам в душу, — тихо произнес он.

Она с усилием подняла голову, взгляд стал нежным, а губы алыми и зовущими.

— Никто из мужчин, которых я встречала, не мог дать мне то, что я хочу. А я хочу многого, — она глубоко вздохнула, — драгоценности и меха, большой дом, машину. Какой обычный человек может дать мне это?

— Но мужчины, которые могут это дать, не ходят в агентство, чтобы найти женщину.

— Могут пойти, если они в годах.

Пол в ужасе отшатнулся.

— Вы шутите? Не можете же вы всерьез думать о том, чтобы стать утехой старика?

— Как плохо вы знаете женщин, — бархатным голоском проворковала Энн. — Именно это я и собираюсь сделать. Если вам хочется знать, как продвигаются мои дела, я с удовольствием буду вам рассказывать, и не буду возражать, если вы дадите мне премию, когда используете это в пьесе.

— Я теперь не уверен, что меня это интересует, — холодно ответил он и сел за свой стол. — Нам лучше начать работать.

Пол продолжал диктовать весь день с небольшим перерывом на ланч и на чай. Он менял строчки диалога, вводил новые акты, сокращал сцены. Было гораздо позже восьми, когда он остановился, и Энн, вытащив последнюю страницу из машинки, стала читать и разгибать усталые пальцы.

— Это все на сегодня?

Он задумался и не слышал ее, так что ей пришлось повторить вопрос, прежде чем он повернул к ей голову.

— Простите, я задумался. Да, это все. — Он бросил взгляд на часы. — Боже правый, я не обратил внимания на время. Вы должны были остановить меня.

— Мне не хотелось делать этого. Вы почти полностью переделали первый акт. Он стал гораздо лучше.