Нора Робертс - Искусство обмана

Ознакомительный фрагмент

– Х-м-м, – начал он, пытаясь придумать, как отплатить Кирби.

– Видишь, он со мной согласен. – Дочь похлопала отца по голове.

– Да что он понимает! – воскликнул Фэйрчайлд. – Он же художник!

– Как и ты, папа. Великолепный художник.

Фэйрчайлд постарался скрыть удовольствие от ее слов и погрузил палец в глину.

– Скоро, о, злая, противная девчонка, я стану и великолепным скульптором.

– Я подарю тебе пластилин на день рождения. – Она взвизгнула, когда Фэйрчайлд схватил ее за ухо и потянул. – Изверг! – Она фыркнула и потерла мочку.

– Следи за своим языком, иначе я сделаю из тебя Ван Гога.

Маленький Фэйрчайлд захохотал, а Кирби, наоборот, вся застыла – лицо, плечи, руки. Плавность движений, которой до этого любовался Адам, исчезла. Невероятно, она… боялась? Не Фэйрчайлда. Адам был уверен, что Кирби никогда бы никого не испугалась, а тем более собственного отца.

Однако она быстро взяла себя в руки и задрала подбородок.

– Я собираюсь показать Адаму свою студию. Он может обосноваться там.

– Хорошо, хорошо. – Услышав резкие нотки в ее голосе, Фэйрчайлд похлопал дочь по руке, запачкав ее глиной. – Она чертовски мила, вы не находите, Адам?

– Да, это правда.

Кирби прерывисто вздохнула.

– Видишь, моя дорогая, разве теперь ты не поблагодаришь меня за те брекеты?

– Папа. – С легкой усмешкой она прижалась щекой к его лысеющей голове. – Я никогда не носила брекеты.

– Конечно нет. Ты унаследовала зубы от меня.

Он лучезарно улыбнулся Адаму и подмигнул:

– Возвращайтесь после того, как обустроитесь. Мне необходима мужская компания. – Он легонько потрепал дочь за щеку. – И не думай, что он будет крутиться вокруг твоих лодыжек, как Рик Поттс.

– Адам совсем не похож на Рика, – пробормотала Кирби, затем взяла тряпку и стала очищать руки от глины. – Рик – милый.

– А манерам она научилась у доярки, – заключил Фэйрчайлд.

Кирби взглянула на гостя:

– Уверена, Адам тоже может быть милым. – Ее голос звучал неуверенно. – Сильная сторона Рика – акварель. Он из тех мужчин, к которым женщины относятся по-матерински. Как войдет, начинает заикаться.

– Он влюблен до безумия в нашу маленькую Кирби. – Фэйрчайлд снова бы расхохотался, если бы не предупреждающий взгляд дочери.

– Это ему так кажется. Я его не поощряю.

– Тогда что за объятия мне случилось наблюдать в библиотеке? – Довольный собой, Фэйрчайлд повернулся к Адаму. – Очки ведь просто так не запотевают.

– Несомненно. – Они нравились ему, черт побери. Нравились, несмотря на то что были безобидными безумцами. Хотя, возможно, не столь уж и безобидными.

– Ты прекрасно знаешь, что инициатива исходила от него. Рик потерял контроль на некоторое время. Похоже на приступ гнева. – Она принялась чистить рукава свитера. – И хватит об этом.

– Он приедет на следующей неделе и останется у нас на несколько дней, – выдал Фэйрчайлд ошеломляющую новость, как только дочь направилась к двери.

К ее чести, она даже не замедлила шаг. Адам задался вопросом, стал ли он свидетелем хорошо продуманной партии в шахматы или спонтанного сражения в китайские шашки.

– Очень хорошо, – холодно ответствовала Кирби. – Я скажу Рику, что мы с Адамом страстные любовники, он ужасно ревнив и прячет кинжал в левом носке.

– Боже мой, – пробормотал Адам, когда Кирби вышла за дверь. – А ведь она и правда так сделает.

– Можете на это поставить, – согласился Фэйрчайлд, даже не пытаясь скрыть ликование. Он обожал путаницу. Человек шестидесяти лет имел право создавать все, что только возможно.

Вторая студия была подобна первой, разве что содержимое отличалось. К тюбикам краски, кистям и холстам добавились ножи, резцы и молотки. А еще целые пласты известняка, глыбы мрамора и бруски древесины. Вещи Адама выглядели маленьким островком порядка в этой комнате.

Длинный деревянный стол был загроможден инструментами, засыпан стружками, завален лоскутами и мятой тканью, возможно раньше служившей блузой художника. В углу находилась современная стереосистема. У стены – старая газовая плита, напротив – пустой мольберт. Весь этот хаос отображал сущность Фэйрчайлда. Комната, тихая, просторная и влекущая, была пропитана солнцем.

– Студия довольно велика, – сказала Кирби, обведя помещение широким жестом. – Садитесь, где вам удобно. Мы не помешаем друг другу. – В ее голосе прозвучало сомнение. Она должна была обо всем позаботиться. Пусть уж лучше Адам будет ошиваться здесь, у нее под боком, чем в папиной студии с Ван Гогом. – Вы импульсивны?

– Я бы так не сказал, – рассеянно произнес Адам, распаковывая вещи. – Хотя другие, возможно, скажут. А вы?

– О да. – Кирби уселась перед рабочим столом и взяла кусок древесины. – У меня случаются приступы гнева или меланхолии. Надеюсь, вас это не обеспокоит.

Он повернулся, собираясь ответить, но она задумчиво рассматривала древесину в руке, словно пытаясь поймать нечто, скрытое внутри.

– Сейчас я работаю над своими эмоциями. Но иногда не могу сдерживаться.

Заинтересовавшись, Адам оставил вещи и подошел к полке с дюжиной произведений в различной стадии завершения. Выбрал резной кусок фруктового дерева, покрытый лаком.

– Эмоции, – пробормотал он, пробегая пальцами по древесине.

– Да. Это…

– Грусть, – закончил он. Он мог видеть тоску, чувствовать боль.

Кирби не знала, радует ее или огорчает то, что Адам разглядел все так точно, особенно в этой работе, которая далась так тяжело.

– Я сделала также Счастье и Сомнение. Страсть решила приберечь напоследок. – Она поднесла к глазам брусок, который держала в руках. – Это должен быть Гнев. – Словно стараясь разозлить деревяшку, постучала по ней пальцами. – Один из смертных грехов, хотя я всегда считала, что это несправедливо. Гнев необходим.

Адам видел, как меняется выражение ее глаз, пока она рассматривала будущий шедевр. «Тайны, – подумал Адам. – Кирби всегда говорит загадками». Но когда она сидела вот так, окутанная солнечным светом, с куском древесины в руках, то казалась полностью открытой, читаемой, чистой эмоцией. Как только он постиг это, Кирби шевельнулась и рассеяла все волшебство. Посмотрела на него с дразнящей улыбкой:

– Пока я работаю над Гневом, вам придется смириться с перепадами моего настроения.

– Постараюсь относиться к этому объективно.

Кирби улыбнулась шире и нанесла немного блеска вежливости на поверхность сарказма:

– Держу пари, у вас целая гора объективности.

– Не более чем необходимо.

– Можете воспользоваться моей, если желаете. Но ее очень мало. – Все еще крутя в пальцах кусок древесины, Кирби посмотрела на вещи Адама. – Вы сейчас над чем-нибудь работаете?