Пять поцелуев (СИ) - Трифоненко Елена

— Лиз, ты меня извини: сегодня я буду очень сильно занят. Сегодня конференция, к ней еще надо подготовиться. Ты же найдешь, чем себя занять?

— Конечно! — Я все же запихала в себя одну из безвкусных оладий. — Я, наверное, сначала схожу в бассейн, а потом пошатаюсь по городу — поищу подарки для родителей и Сони.

— Классно! — Артем протянул мне еще одну оладью. — Ешь. Набирайся сил.

— Да я неголодная.

Он все равно впихнул мне в руку свою бледную склизкую лепешку, а потом сразу поднялся из-за стола.

— Так, все. Я в кабинет — постарайся меня не беспокоить.

— Хорошо.

Артем вышел из комнаты, но почти сразу вернулся обратно, положил рядом со мной стопку тысячных купюр.

— Это на подарки родным. И себе тоже что-нибудь купи.

Когда он заперся в кабинете, мое сердце возликовало. Артем ничего не знает! Ура! Правда, радость быстро сменилась очередным приступом неуемного любопытства. Что же заставило Богдана сохранить мою тайну? Явно не угрозы.

Глава 8

Через полчаса я сидела у бассейна. Мысли крутились исключительно вокруг Ветрова. Что он за человек? Что у него на уме? Я даже залезла в «Контакт», проверила сообщения. Но друг Артема больше ничего мне не написал. Посомневавшись немного, я зашла на его страницу, вот только и она не удовлетворила моего любопытства. Пара фотографий, пара красивых картинок и почти никакой информации.

Мой взгляд невольно задержался на одном из снимков. Надо признать, Богдан очень хорош собой. Не зря вчера официантка растеклась перед ним лужицей. У него правильные черты лица, очень выразительные карие глаза и красивые губы. Мозг услужливо напомнил вкус этих губ, и я невольно покраснела. А потом вдруг словно увидела себя со стороны. Какое же позорище! Как школьница шарю по чужой страничке и придаюсь почти эротическим фантазиям.

Я закрыла «ВК» и убрала телефон в сумочку. Потом намазалась кремом и устроилась на шезлонге с блокнотом. Мне ведь нужно как можно больше рисовать, набивать руку. Этим и займусь.

У бассейна толклась куча народа. В основном, женщины и дети. Последние визжали как поросята и с разбегу прыгали в воду, поднимая миллионы брызг. А вот мамочки преимущественно нежились на шезлонгах. Я украдкой подглядывала за теми из них, кто мало двигался, и делала набросок за наброском. Сегодня дело спорилось и получалось просто отлично. Правда, довольно быстро модели закончились. Немного подумав, я почти на автомате стала рисовать по памяти лицо Богдана. Не знаю, зачем. Просто оно так четко стояло у меня перед глазами, что хотелось перенести его на бумагу.

Портрет вышел на славу. Я критически оглядела его и ухмыльнулась. Что же, теперь можно всласть над ним поиздеваться. Пририсовать рожки, козлиную бородку или еще чего-нибудь. Но сначала, пожалуй, искупаюсь. Я отложила блокнот и тоже разбежалась и прыгнула в воду. И внутри сразу родилось столько радости, что даже сердце застучало быстрей.

Из бассейна было видно море, потому удовольствие было двойным: бархатные прикосновения воды к разгоряченной коже и настоящее пиршество для глаз. Я плавала туда-сюда, а потом легла на спину и закрыла глаза. Меня охватила странная мечтательность. А ведь если мы с Артемом поженимся, у моих детей будет самое счастливое детство! У них будет море, пальмы и много-много солнца. Они будут подолгу резвиться в бассейне, много бегать босиком и есть инжир и мушмулу прямо с деревьев.

Не знаю, сколько я так провалялась. Вот только когда открыла глаза, обнаружила, что на моем шезлонге сидит Богдан и нагло листает мой блокнот. Блокнот, где имелся и его портрет! Я так заметалась, что чуть не утонула. В конце концов, все же подплыла к бортику и как следует откашлялась. Бронхи саднило от попавшей туда воды, из глаз выступили слезы. Я выбралась из бассейна и, подскочив к шезлонгу, решительно выдернула у Богдана свой блокнот.

— Ты не слышал, что копаться в чужих вещах — преступление?

— Разве? — Его губы моментально сложились в привычную усмешку.

— Представь себе!

Он ничего не ответил, просто уставился на меня так пристально и нагло, что по спине побежали мурашки. Я быстрей закуталась в полотенце, спросила:

— Чего тебе надо?

— В каком смысле?

— Зачем ты притащился? Шпионишь за мной?

Лицо Богдана превратилось в отталкивающую сердитую маску.

— Я гляжу, скромность не твоя сильная черта, — процедил он. — Поверь, крошка, мне бы и в голову не пришло за тобой шпионить. Вообще-то, я здесь живу. И, как и ты, пришел поплавать.

Он стянул через голову футболку и остался в одних изумрудных шортах. У него было красивое тело: широкие плечи, проработанные мышцы, кубики на животе. При одном взгляде на все это великолепие меня словно жаром обдало. Я поспешно потупилась, чтобы не выдать своего восхищения.

— Ты классно рисуешь! — похвалил Богдан, пересаживаясь на соседний шезлонг. — А Артем говорил, что ты обычный бухгалтер.

— Так и есть, — пробормотала я, по-прежнему старясь не смотреть на своего собеседника.

— Мне кажется, ты могла бы зарабатывать рисованием. У тебя определенно талант.

— Я разве спрашивала тебя, как мне зарабатывать?

Мне хотелось, чтобы он скорей оставил меня в покое. В его присутствии меня мучила совершенно нездоровая нервозность. Я убрала блокнот в сумку, а потом демонстративно устроилась на своем шезлонге поудобней. Надела очки, все видом показывая, что разговор окончен. Богдан подался вперед и тронул меня за колено.

— Мой портрет тебе особенно удался.

Черт! Я-то до последнего надеялась, что он до него не дошел.

— А не хочешь порисовать меня с натуры? — не дождавшись моей реакции, спросил Богдан. — Я ведь очень даже ничего. Могу позировать тебе полностью обнаженным. Заманчиво?

— Ни капли, — буркнула я, складывая руки на груди. — Может, лучше пойдешь плавать? По-моему, тебе надо освежиться: на лицо все признаки перегрева.

— А ты что, так и будешь загорать в полотенце? — Он ухмыльнулся.

— Тебе-то какое дело?

Богдан подался вперед и легонько погладил пальцами мои щиколотки. От этого прикосновения внутри моментально стало горячо. Тем не менее я решительно отбросила его руку прочь.

— Чего тебе надо?

— Разве тебе не интересно, почему я ничего не сказал Артему?

Я задумалась. По правде говоря, мне было не просто интересно — я умирала от любопытства, но признаваться в этом не хотелось. Решила просто молчать. Захочет — расскажет.

Богдан бесцеремонно снял с меня очки и несколько секунд внимательно изучал мое лицо. Меня охватило неприятное ощущение беззащитности.

— Я решил дать тебе еще один шанс, — с легкой полуулыбкой проговорил Богдан. — Вчера ты слишком устала, чтобы принимать взвешенные решения. Ведь на самом деле ты вовсе не хочешь потерять Артема, верно? Не хочешь, чтобы он узнал, что ты ешь и с кем целуешься в тесных туалетах.

— Чего ты хочешь? — Мой голос предательски дрогнул.

— Я понял, что продешевил. Мне нужно больше, чем я попросил вначале. В конце концов, я подставляю своего друга, храня твои тайны, верно? Моя совесть нуждается в гораздо более весомом вознаграждении.

— Чего ты хочешь? — еще раз повторила я почти беззвучно.

— Вот только не надо так пугаться, — насмешливо произнес Богдан. — Я прошу совсем немного. Просто больше поцелуев. Скажем, штук пять.

От наглого выражения его лица меня захлестнула нешуточная волна злости. Внутри все заклокотало, вздыбилось.

— Что ты сказал? — зашипела я, словно кобра. — Пять поцелуев? А репа не треснет? Вчера тебе было достаточно одного поцелуя, сегодня подавай пять. А что ты завтра попросишь меня сделать? Ублажить тебя в постели?

— Тсс! — Богдан поспешно приложил к моим губам палец. — Не надо так истерить. На этот раз цена окончательная. Если хочешь, могу поклясться.

Я грубо оттолкнула его ладонь:

— И чем же?

— Мамой? — В его глазах заплясали чертики.

— Той самой, что не сумела привить тебе моральные ценности? — уточнила я с неприкрытым сарказмом.