Кэтлин Вудивисс - Навсегда в твоих объятиях

— Что ж, должен выразить свою признательность Эли, — ответил Тайрон, несколько смущенный неожиданным рассказом капитана. — До сих пор я и не знал, каким чудом мне удалось избежать горькой участи. Знал только, что Николай и царь Михаил появились в самый последний момент.

— Эли выполнила поручение своей госпожи. — Григорий задумчиво поскреб подбородок, приподнял бровь и взглянул на командира: — Но вот как очутилась там сама госпожа Зинаида, если все думали, что она наверху и ей нездоровится? Во всяком случае, так сказал нам всем князь Алексей.

Хотя полковник, казалось, всецело увлекся развязыванием бинта, Григорий терпеливо ожидал ответа.

Тогда Тайрон быстро поднял глаза и с самой наивной миной произнес:

— А может, она вовсе и не была наверху? Может, она вместе с Эли гостила у этой поварихи?

Понизив голос, русский офицер решился сделать смелое предположение:

— Боярышня была с тобой, не так ли?

Тайрон нахмурился и, вцепившись в повязку обеими руками, разорвал ее.

— Даже если это правда, Григорий, неужели ты думаешь, что я тебе признаюсь?

— Признаешься или нет, друг мой, твой ответ не пойдет дальше нас двоих. Ты же знаешь.

Но Тайрон не хотел наносить урон чести Зинаиды:

— Разве я стал бы хвастать этим? Тем более она — моя жена.

— Но царь Михаил для чего-то поторопил вас с венчанием, — вкрадчиво улыбаясь, не сдавался Григорий. — Так что же на самом деле случилось в ту ночь?

Тайрон раздраженно зарычал и попытался перевести разговор:

— Ты никогда не станешь майором, дружище, если не научишься держать язык за зубами.

Усмехнувшись, Григорий высказал все же несколько предположений:

— Я знаю, что ты не болтлив, полковник. И вот что я думаю. Князь Алексей и Ладислас застали тебя врасплох и приказали высечь. Эли помчалась на поиски майора Некрасова из дома Алексея, а значит, и Зинаиду привезли туда вместе с тобой. Если тебя принудили на ней жениться, то я начинаю понимать, почему вчера ты был так холоден с ней.

Хотя Тайрона очень удивили высказывания капитана, он продолжал хранить молчание.

— Так-так, теперь все ясно, — вслух размышлял Григорий, задумчиво скребя подбородок. — Зинаида тебя охмурила, а ее опекун, князь Алексей, тебе же за это и всыпал…

— Да, черт возьми! Он сам хотел ее заполучить!

— Выходит, тебя высекли за то, что ты увел девицу. — Глаза Григория смеялись. — Все это время ты только и мечтал уложить ее в постель. Просто дождаться не мог, чтобы царь тебе ее отдал. А теперь приходится расплачиваться за ошибку, и потому ты злишься на нее…

— Какого черта! — рявкнул Тайрон, чувствуя, что друг его, к сожалению, прав. — Неужели тебе кажется, что ты способен читать мои мысли?

— Я же тебя знаю, дружище. — Григорий пожал широкими плечами. — Если бы она тебя не обидела, ты не стал бы продолжать это глупое притворство.

— По-твоему, я притворяюсь?

— Будь все меж вами в порядке, ты бы и бровью не повел, даже если бы целое войско сейчас направлялось к этому дому, собираясь тебя арестовать. Ты продолжал бы заниматься с ней любовью там, наверху, и сошел бы вниз лишь в полном изнеможении.

Тайрон внимательно посмотрел на своего адъютанта. Трудно было отказать ему в логике. Похоже, капитан лучше понимает своего командира, чем он сам.

— И вот еще что, — добавил Григорий. — Ты не успокоишься, пока не помиришься с ней. У тебя очень красивая жена, полковник, и если ты ее любишь, в чем я, кстати, совершенно уверен, то поторопишься исправить положение, пока она не разочаровалась в тебе окончательно.

Тайрон резко отшвырнул бинты.

— Это не так-то просто, Григорий. Ведь я для нее ничего не значу.

Тверской недоверчиво фыркнул:

— Не верю. Напротив, она весьма тобой заинтересована.

Тайрон усмехнулся:

— О да, она прекрасная актриса! Я преклоняюсь перед ее талантом.

— Избавь свою жену от этой клеветы! Глупо полагать, что она к тебе безразлична!

— Да откуда ты знаешь, что у нее на уме, если и я-то сам каждый раз удивляюсь? — зло спросил Тайрон. — Я даже не представляю себе, о чем она подумает в следующий миг, хотя совсем еще недавно мне казалось, что я все понимаю!

— Вот что я скажу, полковник. Разве наша дружба пустой звук для тебя? Разве ты не считаешь меня своим товарищем? Разве не доказал я тебе свою преданность? Разве не предупредил, когда узнал, что Николай решил последовать твоему примеру и тоже подал прошение царю? Ты ведь хотел немедленно вызвать его на дуэль, но именно я тебя остановил. Так неужели ты не допускаешь и мысли о том, что кто-то может лучше тебя видеть правду? Ты слишком остро все переживаешь и не способен судить объективно. Тебе не терпится получить ответы, и потому ты выносишь поспешные суждения. Дай же своей жене возможность доказать, что она тебя любит.

Тайрон устало вздохнул:

— У нее будет уйма возможностей, пока мы здесь, ведь я все равно не смогу расторгнуть сейчас этот брак — за мной наблюдает лично царь Михаил.

— Ты не смог бы оставаться на службе здесь, если бы отважился на такой шаг, — заметил Григорий, уязвленный тем, что его приятель посмел даже подумать об этом. — Мы, русские, не прощаем, если иноземец оскорбит или бросит соблазненную им боярышню. Александр Зеньков был уважаемым дипломатом, и я тебя по дружбе предупреждаю: будь поласковее с его дочкой.

— О, тень великого Цезаря! Да за кого ты меня принимаешь? Неужели я стану бить ее? — Тайрон искренне удивился, что его друг такое про него подумал. — Зинаида — моя жена! Уже поэтому она заслуживает всяческого покровительства и бережного отношения с моей стороны! — Выведенный из себя словами Григория, Тайрон быстро стянул бриджи и погрузился в ушат. Как только горячая вода коснулась ран, особенно той, которую обрабатывала Зинаида, они напомнили о себе острой болью, и Тайрон зашипел сквозь зубы. По-прежнему ощущая на себе тяжелый взгляд капитана, он с вызовом посмотрел на него и спросил: — Еще что-нибудь?

Григорий уселся на ближайшую скамеечку.

— Ты удивил меня. То говоришь, что будешь держаться подальше от жены, то утверждаешь, что обязан о ней заботиться. Когда ты приехал к нам, на Русь, казалось, тебе вообще противно связываться с женщинами, как будто ты всех их ненавидишь. При этом я не знал человека, который дрался бы так же отчаянно. А по приказу, несмотря на свой кодекс чести, ты набрасывался на неприятеля с такой яростью, что ни один враг не способен был устоять. Казалось, ты не замечаешь опасности, словно тебе и впрямь безразлично, убьют ли тебя…

— Конечно, не безразлично!

Но упрямого Григория трудно было сбить с толку.

— Отчасти, я и сам думаю, что это правда. Но ты не обращал особого внимания на риск. Если задача казалась тебе слишком опасной, то ты всегда рисковал сам, не жертвуя подчиненными.