Стефани Блэйк - Тайные грехи

Через полчаса двое полицейских в штатском из бюро по розыску – сержант Кокоран и его коллега детектив Леви – прибыли на квартиру Мары. Все уселись за круглый кофейный столик в гостиной, и Франсина подала кофе с пирожными. Фидлер, описывая хронологию событий, старался быть как можно более точным, описывая события, приведшие к таинственному исчезновению Мары Тэйт Третьей.

– Вы уверены, что у нее было все благополучно со здоровьем? Никаких болезней?

– Физически она была здорова, как новенький доллар, – сказал Томкинс, – а психически…

Он посмотрел на Фидлера.

– Да, доктор Фидлер, – Кокоран уловил нерешительность доктора Томкинса, – насколько она психически здорова? Все же у нее, вероятно, были проблемы с психикой, иначе она не стала бы вашей пациенткой.

– Сержант, – горячо возразил Фидлер, – как психиатр, я не сторонник таких штампов – психически нездорова или тем более сумасшедшая. Вы понимаете, о чем я говорю? Да, у мисс Тэйт были кое-какие проблемы. Я хочу сказать, что ее профессиональная ответственность была столь велика, что ее эмоциональную, психическую и физическую нагрузку можно сравнить с нагрузкой государственных деятелей США высшего звена. Да, она испытывала напряжение от груза постоянной ответственности. У каждого из нас бывают такие личные кризисные моменты, с которыми нам порой приходится бороться. Вот почему она лечилась у меня.

– А не можете ли вы описать состояние ее духа прошлой ночью, когда вы в последний раз видели ее?

– Она была в приподнятом настроении.

– И все же после ужина вы сочли необходимым провести сеанс лечения? И прямо здесь, у нее на квартире?

Сержант и детектив переглянулись, буравя Фидлера неприязненными, колючими взглядами.

– Разве это не против правил, доктор, заниматься психоанализом прямо на квартире у пациентки? Вы ведь сказали, что это был не профессиональный, а светский визит.

Фидлер мысленно молил Бога, чтобы ему удалось не обнаружить своих подлинных чувств. Он знал, что и Томкинс внимательно смотрит на него. Вне всякого сомнения, терапевт был столь же заинтересован в его ответе, как полицейские, и хотел знать все подробности их вчерашнего тет-а-тет.

– Заниматься психоанализом… – повторил Кокоран.

«Заниматься сексом», – подумал Фидлер.

– Совершенно верно, сержант, – ответил он тотчас же. – Это случилось сразу после ужина. Мы пили кофе у камина, когда вдруг она попросила меня ввести ее в состояние транса.

– В состояние транса?

– Да, это принятая форма лечения, в процессе которого пациента вводят в состояние транса с помощью обычного гипноза или с помощью инъекции содиума пентотала или какого-нибудь другого препарата. Пока пациент находится в состоянии транса, психоаналитик уводит его в прошлое, и пациент как бы совершает путешествие во времени назад. Если воспользоваться терминологией непрофессионалов, психиатр помогает пациенту вспомнить те события жизни, которые дремали в его подсознании в течение многих лет, а его подсознание часто скрывает мучительные для него, болезненные эпизоды, которые его сознание, намеренно блокируя, отторгало. В процессе воссоздания под гипнозом таких событий врачу-психоаналитику часто удается помочь пациенту справиться со своими нынешними трудностями.

– Да, нам приходилось посещать лекции по психиатрии в прошлом году. Правда, Леви?

– Да, что-то в этом роде.

Они не считали нужным скрывать свой скепсис.

– Продолжайте, доктор Фидлер, – сказал Кокоран. – Почему вы согласились сделать то, что сами считаете не совсем этичным с профессиональной точки зрения?

– Неэтичным? – возмутился Фидлер. – Не приписывайте, сержант, мне тех слов, которых я не произносил. Возможно, это был неортодоксальный или необычный подход, но в этом не было ничего противоречащего врачебной этике. По правде сказать, я согласился на внеплановый сеанс только потому, что мисс Тэйт угрожала, что будет экспериментировать сама с самогипнозом после моего ухода. Как ее психиатр, я должен был пойти на такой риск.

Полицейские разглядывали его с таким интересом, будто он был представителем другого вида фауны, неким инопланетянином. Похоже, в эту минуту они вспоминали все известные им шутки о мозгоправах.

Фидлер быстро нашелся и тут же выдал едкую реплику:

– Я знаю, о чем вы думаете, ребята. Вы думаете: «Не надо быть психом, чтобы стать мозгоправом, но иногда это помогает им стать». Я понимаю.

Должно быть, он попал в самую точку, потому что полицейские начали переминаться с ноги на ногу, ерзали на стульях и старались избегать его прямого взгляда.

Кокоран прокашлялся.

– Ладно, итак, вы покончили с этим… – сказал он, – в ее спальне.

– Верно. По просьбе мисс Тэйт.

– Она разделась, прежде чем лечь в постель?

«Мерзкий сальный сукин сын! Спокойствие, Макс».

– Мисс Тэйт не ложилась в постель. Она легла на покрывало, и на ней было то самое домашнее платье, в котором она была, когда я приехал и она принимала своего бухгалтера мистера Льюиса О’Тула.

Он повернулся к Франсине, маячившей на заднем плане.

– Франсина, она взяла с собой это платье?

– Нет, сэр, оно все еще на постели, где она его оставила.

Детектив Леви потер свою тяжелую челюсть, синюю от отросшей темной щетины.

– Я это понимаю так, Русс, у нее были серьезные неприятности с законом, и, должно быть, она не могла перенести своей неудачи. Как и многие в ее положении, она предпочла бегство. Сейчас, я полагаю, она летит куда-нибудь на Кубу или на Бермуды.

– Но это полная чепуха! – в раздражении воскликнул доктор Томкинс. – Мара Тэйт – не какая-то дешевая расхитительница, не ординарная растратчица. Она одна из самых уважаемых граждан Соединенных Штатов, близкий и доверенный друг президента Кеннеди. Уверяю вас, она не обратилась в бегство, детектив Леви!

– Он прав, Гарри, – сказал Кокоран медленно. – Но что-то очень и очень серьезное заставило ее бежать, и если кто-нибудь способен вразумительно объяснить, что могло толкнуть ее на такое бегство, то это только доктор Фидлер и никто больше. Что скажете, док? Этот транс, в который вы погрузили ее прошлой ночью, может пролить свет на ее поведение? Можете вы нам как-то помочь?

Фидлер вскочил с места.

– Думаю, я начинаю понимать, что было у нее на уме, когда она решила покинуть Нью-Йорк. Вы, вероятно, не помните, сержант, что в 1956 году отец и мать мисс Тэйт погибли в авиакатастрофе. Во время перелета из Пуэрто-Рико во Флориду.

– Это едва не довело ее до нервного срыва, – вмешался Томкинс. – Тэйты, именно эта ветвь семьи, отличались невероятной привязанностью друг к другу. Когда Комитет гражданской авиации, флот и отряды береговой охраны после долгих поисков не нашли никаких следов самолета и его пассажиров, Мара взялась за поиски на своем личном самолете. Прекрасный пилот плюс к другим ее многочисленным достоинствам и умениям, она вела долгие и упорные поиски.