Эллен Марш - Бегство от грез

Он схватил племянницу за руку, когда она вышла из гостиной.

– Вам дьявольски повезло, что этот араб не отрезал вам язык, мое дитя! Вы разговариваете с ним как с непослушным мальчиком! Вы что, лишились разума?

– О, дядя Анри, он не араб! Он патан, родом из Афганистана. Это ординарец майора Йорка.

– Тогда я нахожу этого вашего английского майора довольно странным, – энергично отпарировал дядя Анри. – Если бы я не был благодарен ему за то, что он сделал для Феликса, я выдворил бы его и его волосатого слугу из дому.

– Нет, вы не должны так думать, – сказала Ровена, сжимая его руку и прижимая ее к себе. – У вас слишком доброе сердце, и я думаю, вы заботитесь о его брате не потому, что обязаны Квину.

Дядя Анри почувствовал досаду. На время он совершенно забыл о тяжелораненом Джейми.

– Ну, Жюсси, как он? – поинтересовался он, когда они вошли в кабинет.

Он увидел, что лицо его дочери распухло, и его сердце охватил внезапный страх. Он внимательно взглянул на лежащего без сознания человека, но, к своему удивлению, не заметил никаких изменений в его состоянии. Почему же тогда Жюсси...

– О, папа! – прошептала Жюстина с убитым видом. – Я думаю, он умирает, – и она бросилась из комнаты, закрыв лицо руками и рыдая так, словно ее сердце было разбито.

– В таком случае, – прошептал ее отец, – похоже, я ничего не понимаю!

Между тем в голубой с позолотой гостиной Исмаил рассказывал Тарквину о своей встрече с Луисом Аронки, которому майор велел передать письмо.

– Он очень сожалел, что не сможет вас увидеть, – говорил Исмаил, – но его ждут в Вене через шесть дней. Дон Педро Лабрадор сильно нуждается в некоторых документах, которые есть у Луиса.

Дон Педро Гомес Лабрадор был испанским представителем на Венском конгрессе, а Луис Аронки как член тайного союза басков являлся одним из курьеров, ответственных за депеши между ним и королевским дворцом в Мадриде. Проезжая через Париж, он узнал, что Тарквин здесь, и послал ему записку с предложением встретиться.

– Жаль, что я не смог увидеться с ним тоже, – пробормотал Тарквин. – Было бы интересно узнать, как относятся баски к бонапартистской агитации.

– Думаю, они твердо стоят за то, чтобы существующий режим пал, – заметил Исмаил. – В этом вопросе чувства Аронки не изменились.

– Да, полагаю, что так оно и есть.

– А ваш брат? – мягко спросил Исмаил. – Как он?

Тарквин изменился в лице.

– Неважно, – сказал он, хромая к окну. – У него прострелены легкие. Доктор придет утром.

– В конце концов Аронки увидит, что депеши вашего брата отправлены в Вену. Девушка сделала все, чтобы они пошли по надежному каналу. Она сказала, что ваш брат очень волновался о них.

Тарквин резко обернулся.

– Какая девушка?

Краска залила щеки Исмаила.

– Это не имеет значения. Я сказал, не думая.

– А, вот оно что. А я думаю, ты имел в виду мисс де Бернар?

Великан пожал плечами.

– Это неважно. Да, я недолго виделся с ней сегодня ночью.

– Ах! Хотел бы я знать, как ты узнал, где меня найти? Где ты видел ее?

Исмаил нахмурился.

– Если вам надо знать, в клубе Сюлли. Наступила тишина.

– У Сюлли? – повторил наконец Тарквин притворно холодным тоном. – В клубе, известном почти каждому шпиону в Европе?! Где убийства совершаются проще и чаще, чем в любом другом месте Парижа, включая Булонский лес?

Брови Исмаила поползли вверх.

– Ты не знал об этом? Я начинаю думать, что и я ни черта не знаю о том, что произошло за эти несколько часов, – медленно сказал Тарквин.

Он шагнул к двери: на его лице было выражение, которое Исмаил хорошо знал. Нахмурившись, патан быстро пошел за ним. Майор Йорк был усталым и огорченным. Это не предвещало ничего хорошего – теперь он мог выйти из себя по любому поводу.

На пороге они почти столкнулись с Ровеной, которая несла очередной поднос из кухни. Ее глаза вопросительно метнулись с лица Квина на лицо Исмаила, и она мгновенно догадалась о размолвке между ними. Патан едва заметно отрицательно покачал головой.

– Пойдемте, – живо произнесла Ровена, – я принесла вам кое-что поесть.

Тарквин не пошевелился, чтобы поблагодарить ее.

– Я только что рассказал майору, что мы встречались сегодня ночью в Клиши, – осторожно произнес Исмаил.

– Да, – сказала Ровена, отставляя поднос. – Джейми попросил меня поехать туда. Он был в страшном волнении по поводу каких-то документов, которые он собирался передать до того, как началась эта перестрелка в кафе «Париж». Я дала слово, что помогу ему переправить их лорду Каслри в Вену.

– О Аллах, – подумал Исмаил с завистливым восхищением, – она показывает, что не боится класть голову в пасть льва.

– Вы не поверите, кого я увидела там, – безмятежно продолжала Ровена, разворачивая салфетку. – У Сюлли, я имею в виду. Луиса Аронки, сапожника из Сан-Себастьяна! Но, возможно, вы уже знаете об этом, Квин. Я уверена, Исмаил все рассказал вам. Во всяком случае он был так добр, что предложил встретиться с этим человеком в месте, о котором говорил Джейми. Месье Арчамбальт. Вы слышали это имя раньше?

– Да, слышал.

Обратив внимание на тон, с каким были сказаны эти слова, Ровена взглянула на Квина, – затем быстро отвела глаза. Исмаил увидел, как задрожали ее руки, когда она раскладывала на тарелке ломтики хлеба с сыром.

– Джозеф Арчамбальт – капитан, прослуживший несколько лет в наполеоновской императорской гвардии, – отчетливо произнес Квин. —

В течение последних недель он был ответственным за доставку в наше посольство сведений об именах бонапартистов, известных своей активной агитацией во французской армии. Он был ценным осведомителем, несмотря на то что преследовал свои собственные интересы. И он опасный человек для тех, кто имеет с ним дело. Несколько французов и один или два наших агента, которые встречались с ним, таинственным образом исчезли или были открыто убиты за несколько месяцев. Он на подозрении даже у французской полиции.

Тарквин подошел ближе, и Ровена тяжело сглотнула.

– Вы сердитесь на меня, Квин? – спросила она мягко.

– Сержусь? – повторил он. – Какого дьявола я должен сердиться? Я испытал облегчение, потому что мне наконец решили объяснить, что за чертовщина здесь происходит. Хотя, признаюсь, я никогда не подозревал и половины того, что негласно делал ваш дядя, кажущийся таким безобидным, да и вы сами, с вашей невероятной подпольной активностью. А я-то полагал, что хорошо все знаю!

– Квин!

– А Джейми! Что, черт побери, я должен думать о моем брате? Он не только никогда не служил в прусской кавалерии, но и, как мне сказали, шпионил за британским посольством – это как раз в то время, когда я начал работать там. Вы знали все, не так ли? И когда он был еще жив-здоров, вы знали, но не могли довериться мне и все рассказать. Почему Ровена? Можете вы объяснить мне, почему?