Джилл Барнет - Джунгли страсти

– Ты в порядке?

Лолли улыбнулась и кивнула, затем обернулась к повозке и позвала Медузу. Сэм недовольно заворчал. Птица слетела с клети и уселась на плечо хозяйки. Лолли повернула голову к своей любимице и сказала:

– А теперь веди себя хорошо и помалкивай. Сейчас ты познакомишься с моим папочкой.

– Ок! Тихо! Ах ты, маленькая заноза, разрази тебя гром! – чужим голосом проговорила птица, а потом, как всегда, затараторила: – Проклятый янки! Ок! Я Медуза. Я майна. Сэм осел.

– А не лучше ли нам где-нибудь оставить эту птицу? – спросил Сэм. – Например, у ближайшего мясника.

Лолли оставила замечание без внимания и повернулась, чтобы рассмотреть здание. Внутрь вели пять тяжелых дверей.

– Какие выберем?

– Это твой папочка – ты и решай. – Он холодно взирал на нее, скрестив руки на груди.

– Я знаю, почему ты себя так ведешь.

– Как же я себя веду?

– Как будто готов сразиться с целым миром.

Сэм хмыкнул.

– Ты нервничаешь.

– Я никогда не нервничал за всю свою презренную жизнь.

– Знаю, а еще ты никогда не ревнуешь.

Лолли схватила его за руку и потянула к ближайшим дверям. Они вошли в дом.

– Это не моя дочь.

Высокий седовласый мужчина надменно обернулся к филиппинцу, стоявшему в дверях с Медузой в руке, и бросил на него испепеляющий взгляд. Бедняга онемел, боясь пошевелиться.

– Боже ты мой, – продолжал отец, – она одета, как неопрятная крестьянка, на голове чуть ли не воронье гнездо, а кожа почти совсем... коричневая.

Филиппинец жалостливо посмотрел на Лолли и вышел, унося Медузу. Отец снова обернулся к ней и с презрением оглядел с ног до головы:

– Слава Богу, твоя мать не дожила и не видит тебя такой.

Лолли закрыла глаза, чтобы сдержать слезы, готовые брызнуть из глаз. Это были слезы стыда, унижения и боли. Ей так хотелось иметь отца и мать, которые бы любили ее и гордились ею. Лолли глубоко вздохнула и посмотрела на человека, который был ее отцом, всеми уважаемым представителем семейства Лару. За его спиной выстроились все ее братья, которые тотчас примчались на Филиппины, узнав о ее похищении. Итак, они все были здесь – мужчины семейства Лару. А она стояла напротив них, как провинившийся ребенок.

Но позади нее стоял Сэм и держал ее за руку. Он был ее поддержкой. Сэм Форестер всегда был ее поддержкой, и сейчас она любила его за это еще больше. Отец принялся расхаживать перед ней, и она еще крепче вцепилась Сэму в руку.

Отец остановился и посмотрел на нее сверху вниз:

– От тебя одни неприятности, ты с самого детства отлично умеешь их устраивать, если судить по письмам твоих братьев. За последние несколько недель ты дважды заставляла себя ждать: сначала я долго околачивался в бухте, а теперь вынужден был просидеть здесь больше двух недель. Ну, девушка, что ты можешь сказать в свое оправдание?

Она заставила себя ждать? Лолли призадумалась. «Господи, – мелькнуло у нее в голове, – я семнадцать лет ждала хоть какого-то знака привязанности или любви от этого человека!» Сама не сознавая, она все крепче сжимала руку Сэма, пока он не ответил ободряющим пожатием. Лолли в благодарность тоже слегка сжала его пальцы. Глубоко вздохнув пару раз, она посмотрела на отца.

– Я заставила тебя ждать? – сказала она и повторила свой вопрос несколько раз все громче и громче, перейдя на крик. – Я заставила тебя ждать! Заносчивый высокомерный старик! – Она почувствовала, как на этот раз слезы все-таки брызнули из глаз, но уже ничего не могла поделать.

Она шагнула к человеку, который дал ей жизнь, но не пожертвовал ни секундой своего времени.

– Я расскажу тебе, дорогой отец, что такое ждать. Ждать – это не значит провести в ожидании каких-то несколько часов или несколько недель, это значит дожидаться семнадцать лет. Семнадцать лет я ждала, что ты вернешься домой, ждала хоть какого-то знака любви от тебя, моего родного отца. Ты так и не приехал, у тебя не нашлось времени, а быть может, ты просто не хотел уделять мне время?

– Послушай меня, девушка...

– Нет! Это ты послушай. – Она уперлась пальцем ему в грудь. – Я твоя дочь. Я Юлайли Грейс Лару, та самая девушка, которая провела многие годы, стараясь быть такой, какой бы тебе хотелось ее видеть. Дамой. Так вот, я не дама. Я человек, у которого есть свои чувства, ум, сердце. И я хороший человек, во мне живет много нерастраченной любви. Жаль, что ты так и не приехал ни разу, чтобы выяснить это.

– Лолли... дамы не... – предостерегающе начал Джеффри.

Лолли повернулась к старшему брату:

– Что еще не делают дамы? Не спорят? Не ругаются? Не разговаривают? Не едят? Не думают? И вообще, кто придумал эти глупые правила, Джеффри? Разве даме запрещено быть человеком? Что ж, если так, то я рада, что я не дама!

В наступившей тишине раздались аплодисменты. Это Сэм захлопал в ладоши. Лолли обернулась к нему с улыбкой:

– Благодарю тебя.

Сэм оглядел мужчин ее семейства:

– Она права. Она не дама, она женщина.

– Это кто такой? – спросил Джедидая.

– Сэм Форестер, – ответила Лолли, снова поворачиваясь к отцу. – Если бы не он, меня бы здесь не было. Настоящий отец был бы ему благодарен, что я осталась жива. Ну что ты за человек? Как можно было бросить собственного ребенка?

– Я не бросал тебя, – с издевкой сказал он. – С тобой оставались твои братья и слуги, которые, как видно, не научили тебя уважению.

– Уважение нужно заслужить.

– А как ты намерена заслужить уважение? Тем, что бегаешь по всей стране в обносках? – Он повернулся к ее братьям. – Посмотрите, что вы создали. Боже мой...

– Думаю, ты имеешь в виду «слава Богу». По крайней мере я знаю, что мои братья старались. И они побеспокоились приехать сюда. – Она махнула рукой в сторону братьев, стоявших позади отца. – А еще я знаю, что они по-своему любят меня, но ты... тебе ничего не известно о любви. Я тебя не понимаю. Ты стремишься к каким-то выдуманным идеалам. В Маниле отказался пользоваться транспортом из-за плохого обращения с лошадьми. А как же твоя дочь, на которую тебе всегда было плевать? Тебя больше заботят больные лошади, чем собственная плоть и кровь. Как печально. – Она шагнула назад и прислонилась к Сэму.

Отец смерил ее ледяным взглядом:

– Я всегда считал, что лошади представляют большую ценность, чем женщины.

Лолли сделала глубокий вдох, чтобы справиться с болью. Ее отец обратил презрительный взгляд на Сэма:

– Кто вы такой?

Сэм принял безразличный вид. К такой же маске он прибегал, когда общался с полковником Луной.

– Я Форестер, родом из трущоб Чикаго.

– Вы американский наемник, человек, убивающий за деньги. – Посол посмотрел на Сэма так, словно считал для себя оскорбительным находиться с ним в одной комнате.