Стелла Камерон - Мимолетное прикосновение

— Глупенький, — рассмеялась Линдсей. — Даже если и так, теперь он меня уже видел. И если бы он и впрямь подыскивал себе изысканную леди, то, уж верно, передумал и не стал бы здесь задерживаться, правда? Антон промолчал.

— Ну как ты сам не понимаешь? А вместо этого он вернулся в город, чтобы уладить все формальности и провести следующие несколько месяцев здесь. Сказал, собирается что-то писать, размышлять и вести уединенную жизнь. Антон, он и вправду очень славный, и добрый… и очень привлекательный.

Она снова улыбнулась при воспоминании. Хаксли и вправду был именно такой. И поскольку Линдсей не сомневалась, что совершенно не в его вкусе и из всех женщин мира он обратил бы на нее внимание в последнюю очередь, то вывод напрашивался один, просто виконт точно так же вел бы себя даже с самой скучной дурнушкой.

Подняв голову, девушка обнаружила, что Антон повернулся к ней. С минуту он смотрел на девушку пристальным серьезным взглядом, а потом ухватил за талию и без долгих церемоний водрузил на лошадь. Поскольку Линдсей была в брюках, то уселась в седло по-мужски.

— Твое мнение о виконте меня совершенно не интересует, — решительно заявил он. — Я просто хочу, чтобы ты держалась от него подальше. Знаю я их, аристократов, им только дай поволочиться за невинными молоденькими девушками

Порой Линдсей казалось, что Антон самый невинный из мужчин.

— Уверяю тебя, я совершенно не во вкусе лорда Хаксли. И даже если бы дело обстояло иначе, она приложила бы все силы, лишь бы заставить виконта передумать — ради его же собственного блага.

— А какие женщины, по-твоему, в его вкусе?

Глядя вниз на лицо Антона, Линдсей неожиданно подумала, что и он тоже весьма и весьма привлекательный мужчина. Нет, непременно надо уговорить его жениться.

— Ну, думаю, ему подошла бы девушка с живым характером, чтобы он всегда гадал, что она сделает в следующий миг, и чтобы ему всегда было с ней интересно. И чтобы она была модной, образованной и очень-очень умной.

— В самом деле? — Антон скрестил руки на груди.

О да. Я очень хорошо разбираюсь в людях. Все так говорят.

— Тогда ты, пожалуй, права. Вряд ли лорд Хаксли заинтересуется такой скучной домоседкой вроде тебя. Всякий мужчина, достойный этого названия, хочет быть уверен, что всегда найдет свою жену у очага с рукоделием на коленях. Или за клавикордами.

Линдсей нахмурилась.

— Белла говорит, я рукодельничаю хуже малого ребенка. Ее мачеха частенько твердила, что чем скорее Линдсей затворится в монастыре, тем лучше, потому что только там позволительно сидеть за вышиванием, сложив руки. Разумеется, если в это время молиться. Линдсей лукаво сощурилась Единственный ее талант, если можно было так выразиться состоял в способности писать душераздирающие романтические истории. Об этом не знала ни единая живая душа, даже, Сара — та, без сомнения, потребовала бы прочесть их и задушила бы подругу в порыве восторга. При одной только мысли об этом Линдсей заранее становилось страшно.

— Что-то, Линии, ты покраснела, — заметил Антон.

Думала о гаммах, — нашлась девушка. — Я все время сбиваюсь с ритма.

— Гм… Надо бы тебе потренироваться в подобных вещах, Линии, — глубокомысленно произнес Антон и шлепнул кобылу по крупу. Она медленно затрусила прочь. — Но смотри держись подальше от виконта.

Он сам будет держаться подальше от меня! — прокричала Линдсей, оборачиваясь и трясясь в седле. — Такие, как он, не любят скучных простушек, помяни мое слово.

Но в глубине души ей почему-то хотелось, чтобы она ошибалась.

Глава 4

— Все сплошное вранье. — С этими словами вдовствующая графиня Баллард грациозно вплыла в свой будуар и остановилась на пороге, чтобы бросить неласковый взгляд на Хаксли. Явно удовлетворенная увиденным, она прошла по бледно-голубым коврам на свое излюбленное место. Будуар ее утопал в роскошных синих и голубых тканях с тяжелыми, отделанными золотом кистями на драпировках. Графиня непоколебимо придерживалась обычая, заведенного еще в пору юности, — принимать ранних гостей, явившихся до полудня, в этом изысканном гнездышке, похожем на ларчик для драгоценностей.

Вышколенная горничная появилась на минутку, чтобы подсунуть под спину хозяйки вышитую подушечку, и тут же вновь исчезла. Графиня взбила серебристые букли и аккуратно расправила на коленях пышные юбки. Оставшись вдовой более тридцати лет назад, она до сих пор не снимала траура по покойному мужу и вся, от кончиков миниатюрных туфелек до украшенного лентами чепца, была облачена в черное… хотя изобилие драгоценнейших украшений на этом траурном платье всегда вызывало завистливый и восхищенный шепоток среди великосветских дам.

Виновато улыбнувшись, виконт заложил руки за спину и принялся ждать продолжения. В глубине души виконт сомневался — мудрую ли линию поведения со своей тетушкой он выбрал. Впрочем, лорд Хаксли принадлежал к числу тех железных мужчин, что никогда не поддаются слабости и, однажды приняв решение, не меняют его.

— Ты слышишь меня, Эдвард? — Графиня щелкнула золотым лорнетом, которым пользовалась скорее чтобы произвести впечатление и поддержать свою репутацию весьма эксцентричной особы. — Я сказала — все сплошное вранье.

Надо признать, ее зоркие синие глаза и без помощи лорнета могли как нельзя лучше пронзить провинившегося убийственным взглядом.

— Что именно сплошное вранье, Антония? — спокойно осведомился Эдвард.

Она повелительным жестом приказала ему подойти поближе.

— Ну разумеется, что я смертельно больна. Подобное заявление лишило Хаксли душевного равновесия. Поспешно усевшись в нелепое кресло с позолоченными витыми ножками, он участливо взял унизанную кольцами руку тетушки.

— Ну-ка говори, — потребовал он. — Что еще ты от меня скрываешь?

Он просто обожал свою вздорную, но исключительно умную и одаренную родственницу, с ранних лет заменившую мать ему и его брату Джеймсу. Родная мать мальчиков, младшая сестра Антонии, много хворала и была слишком поглощена заботой о своем здоровье, чтобы заботиться еще и о двоих ребятишках. Когда же отец Эдварда погиб в результате несчастного случая на охоте, виконтесса зачахла буквально за несколько месяцев — как сказал доктор, от нежелания жить без мужа.

Антония надменно улыбнулась.

— Милый мой мальчуган, я решительно ничего от тебя не скрываю. Но тебе, несомненно, наговорили, будто я смертельно больна. Как же иначе понимать тот факт, что ты уже бог весть когда вернулся с островов и добрую неделю живешь в городе, а ко мне до сих пор так и не заглянул?

Эдвард закрыл глаза и со вздохом покачал головой.