Элоиза Джеймс - Супруг для леди

Холбрук сделал еще один глоток и откинулся назад.

– «Глен Гариош», – мечтательно произнес он. – «Глен Гариош» или, быть может, «Тоубермэри».

Эван улыбнулся:

– Да, это «Глен Гариош».

– Блаженство, – молвил Холбрук. – Я почти мог бы позволить мужчине, который знает толк в виски, жениться на Имоджин. Почти! – повторил он, снова открыв глаза.

– У меня нет особой охоты жениться на ней, – сказал Эван. Он увидел, как брови Холбрука сошлись на переносице в свирепую мину.

– Хотя, – прибавил Эван, – она прелестная юная леди.

– Ходят слухи, что вы приехали в Англию именно затем, чтобы найти жену, – прорычал герцог и снова отхлебнул виски.

– Слухи верны, – сказал Эван. – Но не обязательно на вашей подопечной.

Некоторое время они сидели молча, наслаждаясь виски.

– Полагаю, правда в том, что Имоджин набросилась на вас, а вы слишком вежливы, чтобы сказать это мне в лицо, – молвил герцог столь угрюмо, насколько это было возможно, когда человек держит в руке стакан с драгоценным виски «Глен Гариош».

– Хотя леди Мейтленд – изящная молодая особа. Возможно, я и мог бы жениться на ней, – задумчиво проговорил Эван.

Герцог поймал его взгляд и сказал:

– Надо быть идиотом, чтобы не хотеть этого. Вам ведь все равно, на ком жениться?

– Не думаю, что мой интерес в данном вопросе выходит за пределы разумного, – ответил Эван. – Но признаюсь, мне отчасти не терпится вернуться в свои угодья. Пшеница начинает давать всходы.

Вид у герцога был такой, будто он никогда не слышал выражения «давать всходы».

– Хотите сказать, что вы фермер? – вопросил он. – Один из тех джентльменов, которые от нечего делать выдумывают всякие экспериментальные методы? Таунзенд Репа[2], так, что ли, его кличут?

– Я не такой энтузиаст, как мистер Таунзенд. – Эван почувствовал, как еще один глоток спиртного обжигающим потоком прокладывает свой сложный и сладостный путь по его горлу.

– Восхитительно, – изрек герцог, сделав очередной глоток. – Это виски чрезвычайно… – Он вдруг осекся. – Пшеница? Так, значит, вы имеете какое-то отношение к производству виски?

– Мои арендаторы поставляют зерно винокурам Спейсайда, – ответил Эван.

– Немудрено, что вы так хорошо разбираетесь в спиртном. – Казалось, герцог был потрясен этим. – Я подумываю бросить пить, – неожиданно прибавил он.

– В самом деле? – Эван был вынужден с удивлением признать, что герцог поглощал самое крепкое виски, какое только можно было достать в Шотландии, с фантастической скоростью, не обнаруживая при этом никаких признаков опьянения. Быть может, он уже привык слишком много пить.

– Но не сегодня.

Эван решил, что в ответ на сие откровение уместно будет налить герцогу еще одну солидную порцию, что он и сделал.

– Ваше поместье находится в Абердиншире? Эван кивнул.

– Там есть отличная лошадка, – подумав, сказал герцог. – Я не видел его год или около того, но…

– Колдун, – перебил его Эван. – Он растянул щетку в июле прошлого года.

– Точно! Колдун. Он принадлежит вашему другу, так?

– Колдун принадлежит мне, – сказал Ардмор. Теперь взгляд герцога определенно потеплел.

– Хороший жеребец. От Фазана, не так ли?

– Отец – Фазан, а мать – Кудесница.

– Полагаю, вы не думаете разводить потомство по его линии, так?

– У меня уже есть годовичок, подающий некоторые надежды.

Сонливую и добродушную манеру герцога как рукой сняло. Он выпрямил спину и как бы приободрился.

– У меня в конюшне стоят три потомка Патчема – две кобылы и один жеребец. Я – опекун трех девиц, и к каждой из них прилагается лошадь в качестве приданого. Их отец был тем еще остолопом и, похоже, вел дела как придется. Я подумываю о том, чтобы сделать кобыл племенными, раз уж ни одна из них не обнаружила скаковых способностей.

Лошадь в качестве приданого? Он лишь однажды слышал о чем-то подобном, а именно от златовласой красавицы на балу. От той, что велела ему поискать счастья где-нибудь в другом месте, поскольку ее единственным приданым была лошадь. Очевидно, она не посчитала важным упомянуть, что эта самая лошадь принадлежала к линии Патчема.

– Я был бы не прочь увидеть лошадь, соединившую в себе линии Колдуна и Патчема, – сказал Эван.

Несколько минут они сидели в уютном молчании – герцог откинулся на спинку дивана, снова приняв лениво-расслабленную позу.

– Вы неправильно подошли к поискам жены, – некоторое время спустя изрек Холбрук.

– На прошлой неделе я посетил с десяток раутов, – заметил Эван. – Четыре бала, несколько дневных приемов и один музыкальный вечер. А вчера вечером предложил одной юной леди выйти за меня замуж, но она отказалась. – Он не счел нужным упомянуть, что та леди, по всей видимости, была одной из подопечных Холбрука.

– Так дела не делаются. Такие вещи мужчины решают между собой. Ключ к успеху в том, чтобы решить, на какой женщине вы хотите жениться, прежде чем идти на бал.

Теперь в голосе герцога появилась едва заметная хрипотца – эдакая изысканная картавость, вызванная действием виски. Но в общем и целом, подумал Эван, Холбрук умел пить не пьянея, лучше всех, кого он знал, если не считать старого Локлана Макгрегора, а Макгрегор всю свою жизнь упражнялся в этом.

– Я возьму вас с собой в свой клуб, – продолжил герцог. – Мы все уладим в два счета. – Он поднялся, и Эван с изумлением увидел, что он даже не утратил твердости в ногах. – Это не означает, что вы не можете жениться на Имоджин, – внезапно взревел он, – даже если у нее есть кобыла в качестве приданого. Дельце с коневодством мы обстряпаем отдельно от прочих.

– Подобное мне бы и в голову не пришло, – сказал Эван, оглядываясь в поисках коробки с визитными карточками, которую ему купил Гловер. Не найдя ее, он просто проследовал за герцогом в дверь. Единственным признаком того, что Холбрук проглотил добрую половину бутылки, была известная словоохотливость.

– Видите ли, – сказал герцог, уже сидя в карете, которая катила по направлению к клубу, – бедняжка потеряла мужа всего полгода назад. Парень погиб на ипподроме, когда скакал во весь опор на одной из своих лошадей: годовике, которого вообще не следовало объезжать.

– Да, – молвил Эван. От кого-то он уже слышал эту историю, но, как это часто бывало, имя наездника вылетело у него из головы.

– Имоджин много лет любила его. – Холбрук откинулся на подушки, не испытывая абсолютно никаких затруднений с удержанием равновесия, когда карета огибала углы и, громыхая, ехала по булыжным мостовым. – Она положила на него глаз, когда он был еще сосунком, и дело кончилось тем, что они сбежали вместе. А через пару недель после этого он скончался.