Мэри Бэлоу - Смятение чувств

– Джулиан, – сказал Дэвид. Его гнев улетучился, на смену ему пришла какая-то опустошенность – Я рад, что ты жив. Рад этому и отец… и Ребекка.

Джулиан кивнул и обеими руками взъерошил себе волосы.

– Мы все – одна семья, – сказал Дэвид. – Ты тоже в нее входишь, Джулиан. У меня никогда не было родного брата. Но ты – мой брат. Ведь ничто, по сути, не изменилось.

Джулиан снова кивнул.

– Ты же всегда любил ее? – сказал он. – Я чувствую, что наконец прозрел. Вот почему ты всегда так злился на меня, когда я, если можно так выразиться, проявлял слабость. Именно поэтому ты за меня все уладил с Флорой.

Дэвид промолчал.

– Мне стыдно за прошлое, Дэйв, – признался Джулиан. – Но уверяю тебя: с этого момента я буду самым лучшим мужем в мире – если это тебя, конечно, как-то утешит. Я сразу должен был стать таким. Но не смог.

– Я лучше пойду и разыщу Бекку, – немного помолчав, продолжал он. – Она будет счастлива узнать о решении епископа. У нее словно камень с души свалится. Нам, мне и Бекке, предстоит многое решить, обсудить кое-какие планы. Я хочу доставить ей радость. Мы собираемся совершить путешествие – по всей Европе. Оно продлится год, а то и больше. Бекке надо хоть немного отвлечься и развлечься. Она это заслужила – как ты думаешь, Дэвид?

Дэвид ничего не ответил.

Он подумал, что Ребекке это вряд ли понравится. Снова кочевать? Снова надолго лишиться своего дома, конкретной ответственности, конкретных дел и обязанностей, четкой цели, общения с близкими? Вряд ли ей пришлись бы по вкусу поверхностные знакомства во время постоянных переездов. Но можно ли быть так уверенным в этом? Ведь она будет с Джулианом – с ее возлюбленным Джулианом. Быть может, он с успехом заменит ей абсолютно все. Возможно, ей и не понадобится ничего из того, в чем она так нуждалась, когда вторично вышла замуж.

– Встретимся попозже, Дэйв, – сказал Джулиан и вышел из комнаты.

В ночных кошмарах Дэвида гораздо больше, нежели сам сон, ужасал момент пробуждения. Во сне он какой-то частью сознания все-таки понимал, что спит и когда-нибудь да проснется. А настоящий ад начинался уже после того, как Дэвид просыпался. Он понимал, что больше не спит и ему некуда бежать, негде укрыться от своих мыслей и чувств.

Теперь же Дэвид изо всех сил пытался представить себе, что сейчас он спит и вскоре проснется, чтобы сбежать из кошмара в реальную действительность, которая все-таки менее ужасна, – уж с ней-то он справится. Но, увы, он понимал, что все происходит наяву и это ад. Самый отдаленный, самый темный уголок ада, где отчаянию нет предела.

Дэвид подумал, станет ли ему хоть немного легче, если он увидит Чарльза. Ребекка, видимо, сейчас беседует с графом, а потом будет с Джулианом. Вряд ли ее можно сейчас застать в детской комнате. Дэвид вышел из библиотеки и стал подниматься по лестнице в детскую. Ноги его словно были налиты свинцом.

* * *

Стало холодно. Очень холодно. Над землей нависло свинцовое небо, и дул свежий, пронизывающий ветер. Ветви кустов роз, засохшие и ломкие, выглядели удручающе. Было почти невозможно представить себе, что всего лишь через несколько месяцев они оживут и на них распустятся роскошные цветы.

Ребекка никогда не видела цветущих роз в своей собственной беседке.

Это не ее беседка.

Это беседка Дэвида.

Она сидела в «Беседке среди роз» в Крейборне, укутавшись в плащ, который никак не защищал ее от порывов ветра. У нее болели горло и грудь. Ей хотелось плакать, но она не могла. Ни сейчас, ни ночью. Но с чего бы ей хотеть плакать? Ведь Джулиан остался жив и вернулся домой.

Ребекка сознательно пыталась удержать радостное настроение. И действительно радовалась. Ее радость напоминала переливающееся через край бокала пенящееся вино. И в то же время Ребекка ощущала острую тоску. Эти два противоположных чувства просто захлестывали ее. Было тяжело дышать. Казалось, она вот-вот сойдет с ума.

Кто-то вошел через арку беседки и тихо сел рядом с Ребеккой. Она повернула голову. На плечо ей легла рука свекра. Нет, теперь он уже не свекор. Ребекке захотелось прижаться к нему, обнять его, но она не решилась.

Это как-то неудобно. Да и зачем искать утешения, если никто не в состоянии ее утешить?

– Епископ только что уехал, Ребекка, – сказал граф. – Церковь намерена объявить твой брак с Дэвидом действительным со дня вашей свадьбы и до вчерашнего дня. Брак был законным. Нельзя предположить, что кто-либо из тех, кого это касалось, мог знать о наличии препятствия для его заключения. Ты не повинна в двоемужии.

Порывы ветра усилились, но Ребекка не почувствовала холода.

– А Чарльз – законное дитя, – продолжал граф. – Он плод того брака, который имел силу в момент зачатия ребенка и его рождения.

Ребекка задумалась о том, будет ли у нее когда-нибудь собственная беседка, столь же прелестная летом, как и эта, в которой она сейчас сидит. Раньше здесь росли деревья. Не испортилась ли из-за этого почва? Не важно, все равно это не ее беседка. Она принадлежит Дэвиду.

– Надеюсь, выводы епископа кажутся тебе убедительными, – сказал граф. – Джулиан так счастлив, что вернулся домой, Ребекка. Это воистину чудо.

– Да, – согласилась она. – Я так и не смогла поверить до конца в его смерть. Ведь я сама не видела его труп, не видела его могилы. Для меня это так и не стало правдой. Я лишь ощущала боль. И пустоту.

– Теперь он дома, – ласково промолвил граф. – Вы сумеете вместе восполнить все потерянное за эти годы.

– Да.

– Он очень любит тебя, Ребекка.

– Да. – Снова почувствовав холод, она плотнее закуталась в плащ. – И я люблю его, папа. Я всегда любила одного Джулиана – всегда, сколько себя помню. Мысли о Джулиане всегда для меня связаны с весельем, смехом, солнечным светом. А теперь он дома. Он вернулся ко мне.

– Ты будешь счастлива, Ребекка, как только оправишься от потрясения, – сказал граф неожиданно мрачным голосом.

– Я счастлива, – сказала она. – Да, папа.

Но почему же так тяжко у нее на душе?

– А Дэвид? А Чарльз?

– Дэвид завтра возвращается в Стэдвелл, – ответил он. – Будет лучше, если он оставит тебя вдвоем с Джулианом. Если Дэвид здесь задержится, вам гораздо тяжелее. – Он помолчал, затем потрепал ее по плечу. – Чарльза он возьмет с собой.

Радость от возвращения Джулиана внезапно снова испарилась. «Чарльза он возьмет с собой». Чарльза! Ее дитя. Ее солнышко.

Чарльз – сын Дэвида, а Ребекка больше не является женой Дэвида. Мать Чарльза снова замужем за другим человеком.

Чарльз – сын Дэвида. Завтра он вместе с Дэвидом уедет домой.

Домой! А для Ребекки дом – там, где Джулиан. Где бы он ни был.