Кэтлин Харингтон - Обещай мне

Не менее живо обсуждалась компенсация, полученная Кортом за моральный ущерб. Маркиза Сэндхерста обязали выплатить оскорбленному супругу пятьдесят тысяч фунтов. Адвокат Сэндхерстов даже не оспорил невероятную цифру, и она была принята. В качестве ответного шага Уорбеку предписывалось вернуть полученное за женой приданое, что он с готовностью сделал, не видя никакой пользы для себя в обгорелых руинах Мур-Манора. Даже в период слушания дела аристократия была потрясена очевидной неравноценностью обмена, теперь же обсуждалось и то, что полученные в качестве компенсации деньги Корт выгодно вложил, и они уже принесли ему целое состояние, а в будущем должны еще больше обогатить его. Шесть лет назад он получил возможность обставить заново, и со всевозможной роскошью, свой лондонский дом, а фамильный замок Уорбек-Кастл обрел былое величие. Примерно в это же время его впервые начали называть Уорлоком – разумеется, не в лицо, а за глаза.

Корт рассеянно смотрел в окно, бессознательно сжимая набалдашник трости. До сих пор кое-кто из его знакомых втайне считал, что бегство Филиппы целиком лежит на его совести. Прошло уже шесть лет со дня свадьбы, но соседи-землевладельцы хорошо помнили его живую и милую невесту. Она произвела на них незабываемое и на редкость хорошее впечатление. К нему же всегда относились настороженно. Многих отталкивали его вспыльчивость, склонность к радостям не самым возвышенным и, наконец, цинизм.

Отвернувшись от окна, Корт прошел к шкафчику и налил себе стакан бренди. Со стаканом в руке он снова устроился за столом. Положив голову на высокую спинку кресла, он невидящим взглядом уставился на расписной потолок, перебирая в памяти события двух последних недель. Это были не самые удачные дни его жизни. Единственным лучом света в их унылом сумраке явилось сообщение, промелькнувшее в газете «Морнинг пост»: лорд и леди Броунлоу объявляли о расторжении помолвки своей дочери Клер с герцогом Уорбеком. Сия приятная новость ожидала его по возвращении из Кента.

Ежедневные визиты в Сэндхерст-Холл он не стал бы называть лучиками света – скорее, они были глотками свежего воздуха. Покончив с утренними делами, он ехал повидать сына. Был наконец куплен симпатичный пони, о котором молва трубила уже тогда, когда Корт только сговорился с владельцем о покупке. Кит теперь учился ездить на лошадке под присмотром опытного грума Сэндхерстов. Они дважды выбирались на рыбалку в сопровождении Fancuillo. Оба раза Филиппа наотрез отказалась составить им компанию.

Она избегала Корта после бала в «Рокингемском аббатстве», когда они наговорили друг другу немало горьких слов. Если им приходилось сталкиваться, она откровенно пряталась за спины Бланш и Беатрисы, без которых теперь не появлялась. Всю первую неделю она возила их то любоваться видами, то за покупками в Чип-пингельм, то выбирать место для строительства новой школы. Наконец престарелые сестры, до тех пор считавшие себя неутомимыми, взмолились о пощаде. Тогда Филиппа взялась за свекровь. Леди Гарриэт безропотно терпела, но с каждым днем вид ее все более говорил о том, что и она устала.

Корт больше не мог выносить ее нелепого отчуждения и воззвал к леди Гарриэт; та согласилась склонить невестку к мирным переговорам. В парадной гостиной Сэндхерст-Холла в присутствии вдовствующей маркизы он не менее пяти раз извинился за свои резкие слова и даже назвал свое поведение идиотским – все тщетно. Филиппа покорно выслушала его, но глаза ее остались пустыми. Потеряв терпение, Корт вскочил с места и выругался. Филиппа ничего не сказала на это, только приподняла брови и посмотрела на свекровь. На лице ее ясно читалось: «Вот видите, этот человек неисправим. Он был, есть и останется грубым животным, и если бы не злополучное опекунство, мы едва ли стали бы терпеть его присутствие».

Разговор состоялся два дня назад. По возвращении из Сэндхерст-Холла Корта ожидала депеша Эмори Фрая, и он полностью отдался ожиданию, отказавшись даже от свиданий с Китом. До прибытия сыщика оставались считанные минуты.

Появился дворецкий. Ему было приказано провести гостя в кабинет незамедлительно.

– Мистер Фрай! – воскликнул Корт. – Рад видеть вас снова.

Он вышел из-за стола, едва сыщик переступил порог, и поспешил ему навстречу, словно тот был дорогим гостем. Они обменялись рукопожатием и уселись напротив друг друга, как и в первую встречу.

– Благодарю за теплый прием, ваша милость, – любезно сказал Фрай, пристраивая на коленях дорогой кожаный портфель.

Корт с интересом его оглядел. Дешевый и не слишком Хорошо отглаженный твидовый костюм исчез, Эмори Фрай был одет ныне дорого и элегантно. Сам он также изменился к лучшему. Несколько дополнительных фунтов веса пошли ему на пользу. Теперь он скорее напоминал преуспевающего банкира, чем служителя закона, и только прежняя цепкость взгляда говорила, что перемены затронули его лишь внешне.

– Немного бренди, мистер Фрай?

– Благодарю, ваша милость, но я взял за правило употреблять спиртное только после работы. В нашем деле ясность ума значит больше, чем все остальное.

– В таком случае давайте начнем.

– Как желаете, ваша милость. Для начала я предлагаю вашему вниманию копию свидетельства о браке Артура Роберта Бентинка и Филиппы Гиацинты Шелбурн, урожденной Мур. Оба английские подданные и по вероисповеданию протестанты, они не могли быть обвенчаны в церкви, в связи с чем процедура была гражданской и совершилась только благодаря ходатайству Доминико Флабианко, герцога Падуанского, Венецианского и Веронского. На этом документе вы можете видеть дату – 21 марта 1809 года. Осмелюсь заметить, это тремя неделями позже того, как палата лордов одобрила билль о вашем разводе с леди Фи-липпой. Известие об этом доставил в Венецию специальный курьер. Таким образом, ваша милость, леди Сэндхерст является вдовой маркиза Сэндхерста на самых законных основаниях. – Эмори Фрай отделил один лист от остальных и протянул его Корту. – Изволите видеть, документ составлен по-латыни.

Корт принял лист, бегло просмотрел его, отложил в сторону и снова поднял взгляд на лицо сыщика, молча ожидая продолжения.

– Следующей будет копия свидетельства о рождении некоего младенца мужского пола, рожденного в Венеции от маркиза и маркизы Сэндхерст. Как видите, в соответствии с этим документом названное событие случилось через два дня после того, как вышеуказанная пара сочеталась законным браком. Оригинал свидетельства подписан все тем же Доминико Флабианко, герцогом Падуанским, Венецианским и Веронским и имеет на себе его именную печать. Поскольку младенец не был окрещен, имени его здесь не указано, однако не представляет сомнений, что речь идет об интересующем вас ребенке.