Айрис Джоансен - Пьянящий вкус жизни (Сильнее времени)

– Нет, – сказала она, обернувшись. – Оставь их.

Он улыбнулся и отложил журналы.

– Кемаль собирался зайти попозже. Он может поиграть с тобой в карты.

– Почему бы тебе не поиграть со мной?

– Нет. – Опять какое-то отчуждение пролегло между ними. Кэтлин чувствовала, что он закрылся, ушел в себя, и это ее обижало. – Тебе придется подождать Кемаля.

Алекс внимательно посмотрел на нее, видно угадав ее настроение, но Кэтлин поспешно отвернулась, так что ее лицо оказалось в тени.

– Я могу подождать, – мягко сказал он, отправляясь в свою комнату.

Кемаль вытащил колоду карт и весело улыбнулся.

– Я собираюсь разбить тебя в пух и прах, а то ты что-то слишком хорошо выглядишь.

– Вряд ли я тебе это позволю. – Алекс смотрел на ловкие пальцы Кемаля, тасующие колоду. – Я звонил МакМиллану сегодня вечером, хотел убедиться, что он обезопасил Феррацо.

– И что сказал наш очаровательный МакМиллан?

– Он в замешательстве, ничего не может понять.

– Это участь всех недальновидных людей.

– Ночью того дня, когда я был ранен, Феррацо убили в его комнате в отеле.

– Разве ты не этого хотел? Теперь Кэтлин в безопасности.

– Но люди МакМиллана не делали этого.

– Нет?

– Мне необходимо узнать, кто это сделал.

– Не все ли равно, раз его уже нет.

– Мне не нравится появление на сцене нового персонажа.

Кемаль усмехнулся и встряхнул головой.

– Это сделал я.

Алекс замер.

– Ты убил Феррацо?

Кемаль пожал плечами.

– Мне почему-то показалось, что человек МакМиллана будет действовать недостаточно быстро.

Алекс изучающе смотрел на него.

– Но мы не договаривались об этом.

– Он использовал меня, чтобы выйти на вас, – спокойно сказал Кемаль. – Я ненавижу, когда меня используют. Думаю, что и ты тоже, не так ли?

Алекс помолчал с минуту.

– Да, это так. Но ты слишком много взял на себя. МакМиллан будет недоволен. Он не любит, когда кто-то вмешивается в его игру.

– Это был особый случай, и я вовсе не собираюсь действовать в таком духе и впредь. Мне не нравится убивать. У меня очень нежная душа. – Он выкинул трех королей. – На, бей их.

Алекс посмотрел на карты в своей руке.

– Нежная, как у тигра.

– Только когда нет другого выхода. – Выражение лица Кемаля вдруг стало суровым. – У каждого из нас в душе есть что-то жестокое. Поэтому каждый день мы выбираем между любовью и ненавистью, добром и злом. Мы все каждый день совершаем свой выбор.

– И что предпочитаешь ты?

– Это зависит от обстоятельств. Иногда хочется быть хорошим, а иногда приходится идти на компромисс.

– И Феррацо – это твой компромисс?

– Нет, – жестко сказал Кемаль. – Это была необходимость. Он использовал меня и причинил вред моему другу.

Алекс сжал карты в руке.

– Твоему другу?

– Ты мой друг, – сказал Кемаль, – разве ты не знал этого?

Алекс смотрел на него, не говоря ни слова.

– Ты можешь не отвечать, – произнес Кемаль. – Я знаю, что поставил тебя в затруднительное положение.

– А что ты считаешь трудным для меня?

– Доверять кому-то настолько, чтобы назвать его другом. У меня такой же комплекс. – Кемаль хитро усмехнулся. – Но, разумеется, мне приятно, когда кто-то в этом мире очарован моими замечательными качествами и хочет иметь меня своим другом.

– Замечательными? Что-то не помню, чтобы я когда-нибудь употреблял это слово.

– Как? Разве ты не согласен, что я – очаровательный, блестящий, изобретательный?

– Это все?

– Красивый, талантливый, красноречи…

– Я больше не выдержу. Тут уже становится трудно дышать.

– К тому же не слишком самоуверенный и в меру честный. – Кемаль откинулся в своем кресле. – А ты честен со мной?

– В том, что касается оценки твоих замечательных качеств?

– Нет. – Кемаль кивнул на кучку карт на покрывале постели. – Я отбился три раза. С твоей фотографической памятью ты мог запомнить карты, вышедшие из игры, и знать теперь, какие остались. Собираешься обыграть меня?

– Нет. – Алекс внимательно просматривал карты. – Умение использовать память – это большой талант, но я решил заблокировать его.

– Почему?

– В игре должен быть элемент риска, это делает ее более интересной.

Губы Кемаля изогнулись в понимающей улыбке.

– И кроме того, – добавил Алекс, – это служит установлению взаимопонимания… – Он улыбнулся и мягко добавил: – Между друзьями.

– Проснись, Кэтлин.

Кэтлин приподнялась и села в постели, ее сердце учащенно билось. В свете лампы она разглядела силуэт Алекса в дверном проеме.

– Что случилось? Ледфорд?

– Нет, ничего страшного. Просто я не мог спать и решил, что нам необходимо поговорить.

Она посмотрела на часы, стоявшие на столике у постели.

– В половине пятого утра?

– Можешь ты одеться и пойти со мной? Кэтлин потерла глаза.

– А подождать нельзя? Это так важно?

– Сделай это для меня.

Кэтлин помедлила с минуту и отбросила одеяло.

– Дай мне пятнадцать минут.

Алекс повернулся к двери и, выходя, напомнил:

– Не забудь надеть пальто или теплый жакет. На улице еще холодно.

– Мост Галатеи? Алекс, ты поднял меня среди ночи, чтобы посмотреть на мост Галатеи? Кемаль уже показывал мне его. Это был номер один в его списке достопримечательностей.

– Ты видела мост на заре?

– Нет, при свете дня.

– Многие туристы приходят сюда днем или вечером, но я полагаю, что они просто не знают, как все здесь выглядит на заре. – Алекс взял ее за руку и бережно повел за собой. – Когда над ним восходит солнце, это так же прекрасно, как… Вазаро.

Она вся напряглась.

– Трудно найти что-нибудь менее похожее – Стамбул и Вазаро.

– Не надо, не злись на меня, вот увидишь – тебе понравится. – Облокотившись на чугунные перила, Алекс смотрел вниз на воды Золотого Рога. – Я хотел поговорить с тобой о Вазаро.

– Мне совсем не хочется говорить о нем.

– Я знаю, – спокойно сказал Алекс. – Но это сделать необходимо. Ты хоронишь его, но оно ведь вовсе не умерло. Я говорил с Жаком, оказывается, он собрал достаточно черенков и цветочных клубней, чтобы начать все заново.

– Вазаро уже никогда не будет прежним.

– Возможно. – Руки Алекса сжали перила моста. – Но ведь оно может возродиться снова. Меня всегда восхищала твоя привязанность к нему, ты была похожа на маленького отважного воина, сражавшегося за каждую его пядь. Это зачаровывало и удивляло меня. – Она собралась было запротестовать, но он опередил ее: – Конечно, я понимаю, ты пережила страшное потрясение, но почему бы теперь тебе не отнестись ко всему более спокойно и по-деловому, как это делает Жак. Ты должна работать и возродить твое Вазаро снова. Прошлой ночью я долго думал об этом. Тебе мешает этот твой настрой, твоя установка.