Айрис Джоансен - Полночный воин (Хранительница сокровищ)

Следующие три дня Гейдж только и делал, что ел, спал и снова ел. Так обычно и бывает на этой стадии выздоровления, но Бринн не могла не удивляться приливу сил и энергии в его теле с каждым часом. Гейдж выздоравливал с тем же упорством, с каким он привык жить. Похоже, он и вправду встанет на ноги еще до возвращения Малика весной.

На третью ночь, когда Бринн по-прежнему сидела у его постели, он спросил:

— Откуда ты узнала о Свенгарде?

Она не сразу поняла, о чем это он говорит, и уже открыла рот, чтобы переспросить, как вспомнила о своем мимолетном упоминании.

— Должно быть, ты рассказывал мне.

— Ричард проткнул мне кинжалом спину, но не голову. Даже если бы я только упомянул об этом, я бы помнил.

— Давай поговорим об этом позже.

— Нет. Мне надо знать. И потом, я очень расстроился… Мне надо знать.

— Из-за чего?

— Скажи мне, откуда ты знаешь, ведь я сражался там еще мальчишкой?

— Тебе не понравится. — Она глубоко вздохнула. — Я не могла догнать тебя, и мне пришлось привязать себя к тебе.

Он нахмурился.

— Привязать? Что это значит?

Она безнадежно махнула рукой.

— Не знаю. Я никогда этого раньше не делала. Я чувствовала то же, что и ты, и шла рядом с тобой. Лечить тебя, как Малика, было невозможно. Единственное, что мне удалось, — придумать, чем пожертвовать и…

Она замолчала.

— Чем?

— Я стала тобой, — прошептала она. — Частью тебя. И мне необходимы были твои воспоминания, твоя память, я должна была знать твою прошлую жизнь.

Он широко раскрыл глаза.

— Ты имеешь в виду, что…

— Я не хотела делать этого. Я знаю, что такое вмешательство недопустимо! — в отчаянии проговорила она. — Это был единственный способ…

— Ты права, вторжение для тебя действительно должно было быть ужасным, если… я поверю, что такое могло быть. — Он помолчал. — Докажи мне.

— Свенгард, — начала она. — Ты сказал, что…

— Не надо об этом. Расскажи мне о Делмасе и о том вечере на конюшне.

Ей следовало догадаться, что он прежде всего подумает об этом.

— Ты очень рассердился и хотел убить его. — Ее передернуло. — Ты думал об этом. Знал, что он на конюшне. Дверь оказалась приоткрытой, и, войдя внутрь, ты услышал стон. — Бринн закрыла глаза, перед ней возникла страшная картина случившегося. — Он висел, пригвожденный к стене вилами. И уже начал обмякать. Ты решил было оставить его на вилах, но знал, что он умирает. Тогда ты взялся за конец вил и выдернул их из стены…

— Но если убийца не я, то кто?

— Ты подозревал Ричарда, считая, что Делмас в ярости пришел к нему и Ричард убил его, желая использовать содеянное в своих целях.

— Господи, так ты и правда узнала!

Она открыла глаза и прошептала:

— Прости. Я не верила тебе. Больше такого не случится. Теперь я понимаю, ты никогда не лгал и не солжешь мне.

— И уж никто теперь не знает меня лучше, чем ты, и помнишь ты обо мне больше, чем я, — задумчиво сказал Гейдж, отведя от нее глаза. — Господи!

— Я предупреждала, тебе это будет не по душе. — Бринн постаралась успокоить его и как-то защитить себя. — Но это не значит, что мне неинтересны твои мысли и воспоминания. Они волнуют меня, а кое-какие из них просто смутили.

Он снова перевел на нее взгляд.

— Какие?

На ее щеках выступил густой румянец.

— Проститутка в доме в Зенваре.

— Господи!..

— Уму непостижимо, что там происходило. Я думала, то, что ты делал со мной, греховно, но то, что случилось там, — такого и быть не должно.

— Просто… по-другому. — Он вдруг громко рассмеялся. — Какая досада, что тебе пришлось узнать такое! Не могу поверить. — Он покачал головой. — Бринн, ты волшебница.

Раздражение покинуло его, с облегчением вздохнула она. Все оказалось не так уж страшно, как она думала. Она решила проверить.

— В конце концов, я узнала, что ты не виноват в смерти Делмаса, и это уже хорошо.

— Да.

— И потом, ты бы умер, не проникни я в тебя, в твою прошлую жизнь.

— Убедительно, — нахмурился он, — если не считать того, что теперь перед тобой я чувствую себя… словно голым, прозрачным. Весь на виду.

— Знаю. — Она помолчала. — Это тяжело, но тебе ничего не остается, как смириться с таким состоянием. Вспомни, не веря в твою невиновность, я приняла смерть Делмаса на себя. Для этого потребовалось время, но я так и сделала. — И мягко добавила: — Потому что я люблю тебя всем сердцем.

Жесткие черты лица Гейджа смягчились, он нежно ей улыбнулся.

— Подойди ко мне, — мягко позвал он. — Я не могу дотянуться до тебя.

Радость охватила ее, когда она легла рядом с ним и тесно прижалась к его телу.

— Я думала, ты разозлишься.

— Так и было бы, если бы не одно обстоятельство.

— Какое?

Его губы коснулись ее щеки.

— Мне кажется, я кое-что вспомнил сам.

Она сжалась.

— Что именно?

— По сравнению со мной ты жила самой невинной жизнью, но все-таки кое-что, как мне думается, тебе не хотелось бы никому говорить.

— Что ты хочешь этим сказать? — тревожно спросила она.

— В основном о чувствах, которые тебя обуревали, когда ты пересказывала случай в Зенваре с проституткой. Не думал я, что увиденное тобой мое прошлое вызовет у тебя такой восторг.

— Неправда, я просто… — Она замолчала, а потом задумчиво произнесла: — Ревновала…

— Ревность — один из самых страшных смертных грехов. Когда я наберусь сил, мы это исправим.

— Какие еще воспоминания тебе кажутся неприятными?.. Нет, не буду спрашивать. Лучше об этом не говорить.

— По крайней мере, безопаснее.

— Мне очень неловко, ведь я увидела самое тайное, запретное в потемках твоей души, самое потаенное. Я чувствовала себя очень виноватой.

— Опять это проклятое чувство вины! С этим нам тоже придется бороться. Отказываюсь брать в жены верблюда.

— Они и в самом деле самые странные существа на свете! — резко заметила она. — Я взглянула на них твоими глазами и должна сказать тебе, что не собираюсь походить на этих уродливых животных.

Он застонал.

— Прости, — прижалась она теснее к нему. — Я вовсе не имела в виду… Я знаю, мы договорились не обсуждать…

— Тихо! — Он прильнул к ней. — Со мной случилось необычное. Прыжок к твоему дару.

— Так ты и правда поверил мне?

— А что я могу поделать? — хрипло сказал он. — Не могу сказать, что я верю в магию, но я верю в тебя. Ты не ведьма. — Он губами дотронулся до ее затылка. — Но если и есть волшебство в мире, так это ты, Бринн. Ты — волшебница.

Она спрятала лицо у него на груди, скрывая слезы. Она не могла говорить — ее душили счастливые рыдания. Она не одна. Она никогда больше не останется одна. Он вошел в ее круг.