Юлия Леонова - Звезда Любви

Устав от бесплодных поисков Поплавского и ощутив самую настоящую тоску по молодой супруге, Павел Николаевич воротился в Павлово не солоно хлебавши. Как ни старался он не показать Юле своих переживаний, но она все же заметила и несвойственную ему задумчивость, и тень беспокойства, что все чаще набегала на его лицо. Что-то угнетало его, не давало покоя, но отчего-то муж держал все в себе, не спешил поделиться с нею предметом своего беспокойства. В душе ее вдруг шевельнулась нехорошая мысль о том, что, возможно, причиной этого стала другая женщина, но она тут же мысленно оборвала себя, обругав последними словами, когда вспомнила, как он бежал к ней, выпавшей из саней, по заснеженному полю, с каким страхом заглядывал ей в лицо, как крепко обнимал и шептал ей в волосы всевозможные слова любви, прижимаясь губами к кудрявой макушке, а потом отряхивал от снега упавший в сугроб капор и заботливо, как маленькой, завязывал его под подбородком. Испытывая безотчетную тревогу и страх за него, Жюли попыталась осторожно выведать у него, что его тревожит, но Шеховской не пожелал говорить с ней откровенно и свел разговор к тому, что все его печали — не ее забота, он сам в состоянии разобраться со всеми своими неурядицами, и вообще не женское это дело — влезать в дела супруга. Слово за слово, и супруги рассорились. Жюли, до глубины души уязвлённая таким его ответом, спать отправилась сразу после ужина, не пожелав разделить вечер со всеми домочадцами.

И хотя Павел за женой своей очень соскучился, однако, раздраженный ее расспросами, не сдержался и вспылил. Ночь он провел в своей спальне, не решившись зайти к ней и попросить прощения за свои злые и холодные слова, так обидевшие ее.

Поль вынужден был признаться себе, что с исчезновением Поплавского предпринятое им самостоятельное расследование обстоятельств смерти mademoiselle Ла Фонтейн зашло в тупик. Видимо, все же настало время обратиться за помощью. Перебирая в памяти всех друзей, кому бы он мог довериться в столь деликатном деле, он решительно отвергал одного за другим. Оставался только Мишель. Ему не хотелось тревожить Горчакова, когда он был так увлечен ухаживанием за сестрой Жюли, но иного выхода у него не было.

Проснувшись рано поутру, младший Шеховской решил написать письмо князю Горчакову. Коротко изложив все, что ему стало известно из разговора с Гедеоновым, Павел попросил у него помощи в поисках Аристарха Павловича Поплавского, потому как Михаил, как заядлый театрал, имел множество знакомств среди тех, кто был близок к театру, и сообщал, что намерен в ближайшее время вернуться в Петербург и продолжить начатое расследование.

Павел уже дописывал письмо Горчакову, когда в кабинет постучался встревоженный управляющий: Буйный, жеребец князя, на котором он приехал из Петербурга, захромал после дальней дороги. Шеховской, считавший Буйного не просто конем, а скорее верным другом, не раз спасавшим ему жизнь в недалеком военном прошлом, вынося из самой гущи боя, бросив недописанное письмо на столе, вместе с Фомой Ильичом поспешил на конюшню.

Чего только не передумала за ночь Юленька, однако в конце концов рассудила, что муж ее прав, и негоже ей, женщине, совать свой нос куда не следует. За завтраком она Павла не застала и, напрасно прождав мужа все утро, решила сама начать нелегкий разговор. Узнав у лакеев, что князь направился в кабинет, она робко заглянула в приоткрытые двери. В кабинете никого не было, но на обычно чистом столе лежали какие-то бумаги, а кресло было отодвинуто так, будто хозяин покинул кабинет второпях и собирался вернуться к работе. Не совладав с любопытством, Жюли скользнула к столу и быстро пробежала глазами написанные четким размашистым почерком строчки, когда за дверью послышались чьи-то шаги. Испугавшись, что ее застанут за этим недостойным занятием, Юля опрометью кинулась к двери и едва не столкнулась с горничной. Покраснев, как маков цвет, девушка выскользнула из комнаты, и поспешила к себе.

Взяв в руки томик "Айвенго", Жюли присела в кресло. Она попыталась было читать, но тайком прочитанные строки письма мужа к князю Горчакову не давали ей покоя. Зачем вдруг Павлу понадобилось разыскивать Поплавского? Перебирая то немногое, что успела о нем узнать за свою недолгую театральную жизнь, она вспомнила, что в последнее время он проживал в близком соседстве с покойной mademoiselle Ла Фонтейн. И тут, словно вспышка молнии, Юлю осенила догадка: а не был ли Аристарх именно тем самым свидетелем, что указал на ее супруга, как на убийцу Элен? И не потому ли Павел не может разыскать его, что, опасаясь его гнева, Поплавский предпочел скрыться? Но ее-то Аристарху Павловичу бояться нечего, она с легкостью сможет разыскать его и убедить рассказать всю правду в полиции, — подумала Жюли. Она ничего не стала говорить мужу о своих догадках, опасаясь, что он или как всегда отмахнется от нее или, того хуже, запретит ей даже думать о том, чтобы принять участие в поисках Поплавского, но решила, что непременно поможет супругу.

Юля помирилась с супругом в тот же день. Она легко простила ему все обиды — прежде всего потому, что уже знала причину его плохого настроения и теперь просто выжидала подходящего момента, чтобы начать действовать самостоятельно.

Незадолго до Пасхи молодая чета Шеховских вернулась в столицу. Юле не было нужды придумывать причины для поездок по городу — какая же Пасха без подарков? — и она решительно приступила к выполнению своего плана.

Вернувшись в столицу, она первым делом съездила на квартиру к Поплавскому, но его там не нашла. Расспросив швейцара, она выяснила, что жилец сей съехал и нового адреса не оставил. Прямо оттуда она отправилась в Александринский театр в надежде застать там Мартынова. Насколько она знала, тесной дружбы с Поплавским он не водил, но их вполне можно было назвать приятелями. Но и там ей не повезло: Мартынов не знал, где искать Аристарха Павловича. Все, что было ему известно, так это то, что Поплавский занемог и попросил несколько дней отпуску, чтобы поправить здоровье, однако вот уже месяц не появлялся в театре. Озадаченная такой таинственностью, молодая княгиня вернулась домой.

Вся столица готовилась встречать светлый праздник Пасхи: в лавках прислуга закупала продукты, на кухнях голова шла кругом от запахов праздничной снеди, торговцы готовились выставить свой товар на Сенной площади, ожидая немалую выручку от торговли в этот день.

В день Воскресения Господня на площади перед Исаакиевским собором собралось множество народу. Юля вместе с Полиной тоже собирались принять участие в крестном ходе и с утра, укрывшись от мелко моросящего дождика в легкой двуколке, ожидали его начала. Народу в храме собралось столь много, что нечего было даже думать о том, чтобы присутствовать на утренней литургии. К тому же, проснувшись, Жюли почувствовала себя странно: закружилась голова, к горлу подступила дурнота и все тело покрылось липкой испариной. Решив, что за ужином переусердствовала с солёными грибами, Юленька отказалась от завтрака, опасаясь возвращения неприятных ощущений и ограничилась только чашкой чая с молоком. Недомогание задержало ее, и потому к храму они приехали слишком поздно, уже после начала службы. На свежем воздухе полегчало, и вскоре проснулся такой аппетит, что она даже пожалела, что не взяла с собой корзинку с пирогами.