Мэри Бэлоу - Волшебная ночь

— Может быть, учительскую работу? — сказала Шерон. — Мне нравится учить детей, и мне кажется, что у меня это неплохо получается. Где-нибудь подальше от этой долины. Но в Уэльсе. Моя душа не выдержит, если мне придется уехать из Уэльса. Может быть, в Кардиффе? Или даже в Суонси? Ты сможешь подыскать для меня такую работу?

Он сжал ее руку.

— Я обязательно найду, — сказал он. — Ты будешь счастлива, Шерон. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, моя крошка.

Шерон неожиданно весело рассмеялась.

— Но мы с тобой почти одного роста, — сказала она. Он тоже рассмеялся. Шерон не помнила, слышала ли она прежде его смех.

— Все равно я смотрю на тебя глазами отца, — ответил он. — Даже если бы ты была на две головы выше меня, Шерон, ты все равно осталась бы для меня крошкой.

Остаток пути они прошли молча. Глядя на шагавшего рядом и державшего ее за руку мужчину, своего отца, она чувствовала покой и умиротворение в своем израненном и кровоточащем сердце, словно кто-то большой и добрый приложил к нему влажную ткань и залечил все раны.

Это Александр послал за ним, он почувствовал, как ей нужен отец. И он пришел, ее отец.

Он пришел.

Глава 23

Нужно что-то делать с Верити, думал Алекс. Девочка стала угрюмой и капризной. Она отказывалась делать то, что раньше делала с удовольствием, не хотела выходить из дома, даже когда Алекс предлагал ей прогуляться вместе. «Нет» стало ее обычным ответом, она произносила его резко и сердито. Когда Алекс сказал ей, что выпишет для нее из Лондона новую гувернантку, она устроила истерику. Когда он предложил ей съездить в гости к бабушке на несколько недель, она заперлась в своей комнате и не выходила оттуда почти восемь часов.

А между тем у него уйма дел, которые требуют и времени, и сил. На собрание пришло гораздо меньше людей, чем он ожидал, хотя там были и мужчины, и женщины. Он знал, в чем причина. В тот же вечер в горах было назначено другое собрание. Барнс разузнал об этом и доложил ему. Но Алекс помнил, что объявил жителей Кембрана свободными людьми, которые вправе собираться и сами решать свои проблемы. Он не предпринял никаких попыток, чтобы воспрепятствовать им или разузнать, для чего они собираются.

Так много дел! Если бы не Верити, думал Алекс, он мог бы с головой уйти в эти хлопоты и забыть о своих личных горестях. Но когда все распоряжения, что он планировал на день, были отданы, все дела сделаны, перед ним опять вставала проблема, что делать с дочерью. В конце концов, если ему придется нанять нового управляющего, совсем не такого, как Барнс, и уехать с дочерью в Англию, значит, так тому и быть. Может быть, и для него было бы лучше уехать. Тогда он смог бы смотреть на Кембран, как и следует на него смотреть, — просто как на часть его собственности, как на один из источников дохода.

— Ты не хочешь прогуляться по холмам с папой? — спросил он однажды вечером Верити.

— Нет, — ответила девочка. Она потянулась за куклой, но тут же положила ее на место. — Там холодно.

— Мы можем одеться потеплее, — сказал Алекс, — а потом сравним, чей нос покраснеет больше.

— Нет, — повторила Верити, — я не хочу.

Ее капризы и недовольный вид раздражали Алекса. Он едва сдержался, чтобы не уйти из комнаты и не оставить ее наедине с ее обидами. Но он понимал, что дочь не виновата. Он присел на стул и внимательно посмотрел на нее. Верити, почувствовав его взгляд, снова взяла куклу на руки и начала механически укачивать ее.

— Дорогая, — сказал Алекс, — ну скажи мне, что с тобой творится?

Конечно, он знал, в чем дело. Больше недели он пытался убедить себя, что детская воля к жизни возьмет верх, что дочь скоро забудет о потере и снова будет весела и жизнерадостна. Но сам он не мог забыть и постоянно ощущал ноющую внутри пустоту — даже не пустоту, а боль.

— Ничего. — Верити надулась. — Просто не хочу этих дурацких прогулок.

— Может, тогда почитаем? — настаивал Алекс. — Почитаешь мне? Или хочешь, чтобы я почитал тебе?

Бедная кукла полетела на пол.

— Я не хочу! Я ничего не хочу! — закричала она и посмотрела на него с ненавистью и тоской.

Алекс смотрел на нее. Что ж, в конце концов имя должно быть произнесено. Он не хотел говорить о ней. Не хотел даже думать о ней, хотя всю эту неделю не мог думать ни о чем другом.

— Ты скучаешь по миссис Джонс? — спросил он.

— Нет! — Ее глаза на мгновение вспыхнули. — Я ненавижу ее! Я больше никогда не хочу видеть ее! Она плохая учительница!

Алекс медленно перевел дух.

— За что же ты ненавидишь ее? — спросил он.

— А почему она так не любит меня?! — вскричала Верити. — Она ушла и ничего не сказала мне. Ну и ладно! Мне все равно! Все равно я ненавижу ее.

— Иди-ка сюда, — сказал Алекс, беря ее за руку. Верити угрюмо посмотрела на его руку, но не выдернула свою. Алекс посадил ее на колени, погладил по голове. Она тут же уткнулась лицом в его жилет и расплакалась.

— Я плохая, да? — едва можно было разобрать из ее рыданий. — Но я ведь старалась быть хорошей, папа. Зачем она ненавидит меня? Я старалась быть хорошей. Ненавижу, ненавижу ее!

Алекс прижимал к себе дочку, целуя в макушку.

— Это я виноват, малыш, — наконец заговорил он. — Я не рассказал тебе, что случилось с миссис Джонс. Я подумал, что это расстроит тебя. Ты помнишь тот день, когда миссис Джонс ушла в гостевые комнаты? Я тогда сказал тебе, что она немного заболела. Но наверное, лучше мне сказать тебе правду.

— Она заболела, потому что не хотела больше заниматься со мной! — выпалила Верити.

— Нет. — Алекс снова поцеловал ее в макушку. — Тут есть нехорошие люди. Так вот, эти люди ночью избили миссис Джонс плетками, и у нее распухла спина и сильно болела. Ты помнишь, как однажды ночью в горах кричали дикие звери?

И он рассказал ей о «бешеных быках», о том, что они сделали с Шерон и почему.

— Она не приходит к нам больше потому, — закончил он свой рассказ, — что некоторые люди в Кембране будут думать, что она действительно шпионка, а она очень любит Кембран и его жителей.

Верити некоторое время помолчала.

— Значит, нас она не любит, папа? — заключила она. Алекс закрыл глаза, и снова перед его мысленным взором возникла Шерон. Обнаженная, она лежала в постели под ним, и их тела сливались в одно, и ее глаза светились нежностью и любовью. Воспоминание, как нож, пронзило его сердце.

— Нет, — сказал Алекс, — она любит нас. Но она одна из них.

— А мы нет? — грустно продолжила Верити.

И вновь его захлестнула та щемящая душу тоска, что посетила в первый день пребывания здесь, переходящая почти в отчаяние.

— Нет, мы тоже из них, — ответил он, — но немного по-другому. Мы живем в замке, мы богаты. Папа — хозяин всей этой земли, папа платит заработную плату людям, которые работают здесь. И потом, мы с тобой англичане.