Линда Миллер - Огонь луны

Встав на колени рядом с ней, Риви так надменно задрал ей юбки, что если бы она так сильно не хотела его, то просто выцарапала бы ему глаза. В конце концов, уже прошла целая неделя с тех пор, как он прикасался к ней, обходясь поцелуем на сон грядущий.

— Да, — решительно ответил он.

Мэгги отбросила от лица юбки, прошипев, брызгая слюной, когда он развязывал шнурок на ее трусиках:

— Я предупреждаю тебя, Риви Маккена…

Трусики соскользнули, и Мэгги помимо воли задрожала, почувствовав руки Риви на своих голых бедрах.

— Расстегни-ка платье, Мэгги, — сказал он, принявшись ласкать ее самым интимным способом. — Хочу посмотреть на твою грудь.

Мэгги подавила стон, когда в ответ на его прикосновение ее бедра начали извиваться, а руки послушно принялись расстегивать платье, хотя она и запрещала им делать это. Мэгги сняла платье, оставив лишь тонкую сорочку, и вцепилась в простыни, когда Риви коснулся языком соска, а потом осторожно прикусил его. Ткань сорочки прилипла к нежной точке, которая затвердела и напряглась под губами Риви. Он все продолжал ласкать ее. Совершенно потерявшись, Мэгги пробормотала его имя и выгнула спину, чтобы ему было легче добраться до ее покрытой муслином груди. Он развязал маленькие завязочки, и она вздохнула, когда сорочка распахнулась под напором ее груди.

Риви с жадностью взял в рот пульсирующий сосок, и Мэгги с криком закинула руки за голову, схватившись за спинку кровати, чтобы удержать себя. Когда же она снова опустила руки, чтобы запустить пальцы в волосы Риви, он крепко схватил их за запястья.

Риви заговорил, оторвавшись от соска, и даже само его дыхание заставляло ее чувствительное место становиться еще более возбужденным.

— Ты будешь слишком изможденной, чтобы снова бунтовать, маленькая Янки, — пообещал он хриплым шепотом.

Мэгги призвала на помощь остатки своей гордости, в то время как ее тело было готово подчиняться его приказу.

— Ты… и сам… будешь измотанным… — пробормотала она.

— Не настолько, — засмеялся Риви и так впился в грудь Мэгги, что она обезумела от желания. Тогда и только тогда он опустился на пол, подвинув Мэгги так, чтобы ее бедра лежали на самом краю кровати. Теперь она была в полном его распоряжении.

— Первый урок: будь послушной женой, — проскрежетал он зубами, а потом потянулся, чтобы прижаться к ней губами.

По телу Мэгги пробежал электрический разряд, когда он впился в нее, и спина ее судорожно изогнулась. Застонав, она вцепилась пальцами в простыни, зная, что если не удержится, то уплывет прочь.

— О Риви, — задыхаясь, пробормотала она, — Бог… мой… Риви…

Он медленно и лениво наслаждался ею, пока она не достигла обжигающего облегчения, а потом он снова и снова ласкал ее с тем же безграничным терпением. Она все еще трепетала, умоляя его взять ее сейчас же, когда он сменил ее положение так, что она оказалась на коленях над ним, снова и снова насыщаясь ею. В свое время и как этого хотелось ему, он в третий раз довел ее до безумия. Мэгги начала тихо молить о пощаде, но Риви не знал жалости. Ее тело было его игровой площадкой, и он не испытывал угрызений совести, беря то, что хотел. А ему хотелось, это вскоре стало очевидным, любить Мэгги до тех пор, пока она будет совершенно не в силах бунтовать. Он заставлял ее кончать снова и снова, пока она не сбилась со счета, пока не могла ни думать, ни делать ничего, а только отвечать на его прикосновения, и наконец он взял ее. Как и поглаживание его языка, толчки его члена были медленными и ленивыми. И вершина, которой на этот раз достигла Мэгги, когда Риви со стоном рухнул на нее, нежась от удовольствия, была самой жестокой из всех.

Он соскользнул с нее и, казалось, с удвоенной энергией, снова натянув свою грязную одежду и, напевая про себя какую-то непристойную песенку, обулся. Мэгги по-прежнему лежала на кровати, слишком пресыщенная и изможденная, чтобы двигаться, не говоря уже о том, чтобы говорить. Перед тем как уйти, Риви похлопал Мэгги по вспотевшей попке и поцеловал в лоб.

— Надеюсь, Янки, ты скоро снова взбунтуешься. Мне ужасно понравилось укрощать собственную строптивую.

Если бы у нее хватило сил, Мэгги швырнула бы в него что-нибудь, но так как сил не было, она просто лежала, пытаясь восстановить дыхание и обдумывая планы мести. В середине этих размышлений она уснула, а когда проснулась, на улице уже стемнело, и до нее донеслись плывшие с теплым ночным ветерком странные напевы работников-аборигенов.

Она села, зевнув, и вытаращила глаза. Риви сидел в жестяном корыте в ногах постели, со счастливым выражением на лице смывая с себя сажу и копоть.

Усевшись на колени, Мэгги попыталась выбраться из смятого платья. Ее трусики и корсет куда-то исчезли. Она резво соскочила с постели и натянула белый халат. Он был убогим прикрытием, и в глазах Риви мелькнул нахальный блеск.

— Какая жалость, — сказал он, намыливая подмышки. — Ты запачкала сажей эту очаровательную вещицу.

Мэгги посмотрела в зеркало и с ужасом заметила, что сажа с тела Риви стерлась и оказалась на ней, когда он занимался с ней любовью этим утром. Бывший когда-то белым халат был теперь весь в черных пятнах, особенно на груди и на бедрах. Смущенная, она рухнула на кровать и сердито проворчала:

— Ненавижу тебя.

— Увы, — глубокомысленно вздохнул Риви, — губы твои лгут, но тело говорит правду.

Мэгги покраснела.

— Ты не имел права!

— У меня были все права, любовь моя: я ведь твой муж. И не строй из себя соблазненную девицу — ты бы так не тащилась, если бы тебе было неприятно то, что я делаю.

Попавшись на том, что не могла отрицать своей готовности душой и телом отвечать на ласки Риви, Мэгги опустила глаза.

— Я вовсе не тащилась, — слабо возразила она.

— Ты завывала, как собака динго, — последовал веселый ответ, и, подняв целый столб брызг, Риви вылез из воды. Мэгги сердито наблюдала за тем, как он вытерся, а потом начал одеваться в костюм, слишком элегантный для тихого вечера в семейном кругу.

— Куда это ты собрался? — подозрительно спросила Мэгги.

В дверь совсем некстати постучали, и, прежде чем открыть, Риви ухмыльнулся. В комнату вошли Добродетель и Милосердие; хихикая, они утащили корыто с мыльной водой.

— Вам тоже надо вымыться, миссис, — сказала Милосердие. — Мы принесем еще воды.

Мэгги очень хотелось вымыться, но она не собиралась делать это в присутствии Риви Маккены. Только не после той сладостной и бесконечной пытки, которой он подверг ее этим утром.

— Спасибо, — коротко ответила она, и девчушки вышли, взявшись с двух сторон за ручки корыта и расплескивая половину воды.

Риви стоял перед зеркалом и, хмурясь, сражался с модным галстуком-шнурком, не обращая внимания на лужу на дорогом персидском ковре.