Элизабет Бойл - Любовные послания герцога

Короче, происходящее было похоже на вавилонское столпотворение.

Пробираясь сквозь весь этот хаос к дому, она заметила, как один из лакеев пронес мимо нее очень знакомый чемодан. Ее чемодан.

– Минуточку! – остановила она лакея. – А с этим что вы собираетесь сделать?

– Погрузить его в телегу, мисс.

– Оставьте его, это мой чемодан.

Лакей презрительно фыркнул:

– Он принадлежит герцогине Холлиндрейк.

Фелисити уперла в бока руки. Пусть даже она не переоделась со вчерашнего вечера, а лицо ее припухло и покраснело от выплаканных слез, но она не зря все эти годы отрабатывала манеры герцогини в расчете на свой будущий высокий статус.

– Я и есть герцогиня Холлиндрейк, – сказала она. Лакей взглянул на нее скептически, но это продолжалось одно мгновение, а потом выражение его физиономии изменилось.

– Прошу прощения, ваша светлость. Куда прикажете отнести это, ваша светлость?

Фелисити приходилось в своей жизни часто переезжать в связи с новыми назначениями отца, причем нередко делать это в спешке или даже среди ночи, так что она оказалась в своей стихии.

– Грузите это в головной экипаж, – приказала, она. Потом, оглядевшись вокруг, она вдруг поняла, что все уложено неправильно, и принялась исправлять положение.

– Нет, нет, нет, – говорила она одному из злополучных парней, спускавшемуся по лестнице с сундуком. – Это следует грузить не в телегу, а в экипаж его светлости. А вдруг он решит поехать верхом, а не внутри экипажа? Ему потребуется, чтобы одежда для верховой езды была под рукой!

С верхней ступеньки лестницы послышался голос, при звуке которого сердце ее сделало толчок и сильно-сильно забилось.

– С какой стати мне бы вдруг захотелось покинуть твою восхитительную компанию?

Фелисити круто повернулась.

– Тэтчер? – Она бросилась вверх по лестнице к нему в объятия, но остановилась, не добежав одну ступеньку, все еще не уверенная в том, как вести себя дальше, несмотря на задорный блеск в его глазах.

– Я не тот человек, который писал тебе эти письма, – сказал он. – И не тот человек, в которого ты влюбилась.

– Я это знаю, – сказала она. – По-настоящему я влюбилась только в одного мужчину. Я влюбилась в тебя.

Он посмотрел на нее сверху вниз.

– Я хотел сказать тебе вчера, но ты…

– Но я ушла. Признаюсь, что тогда я поступила глупо. Но теперь я вернулась. Если, конечно, ты хочешь меня простить…

Казалось, что замер каждый член персонала Холлиндрейков, как будто в этот момент решались и их судьбы.

И счастливый Тэтчер не заставил их долго ждать. Схватив свою молодую жену в объятия, он крепко поцеловал ее в нарушение всех правил приличия.

– Я так рада тому, что ты оказался моим Холлиндрейком. Хотя я уже почти примирилась с мыслью о том, что буду бедной и неприметной.

– Боюсь, что тебе придется привыкать быть чрезвычайно богатой и ужасно избалованной.

Фелисити улыбнулась:

– В таком случае почему бы вам не начать баловать меня прямо сейчас и не поцеловать еще разок, ваша светлость? Это, конечно, неприлично, тем более на глазах у всего Мейфэра, но мы могли бы таким образом добавить последние штрихи к нашей дурной славе перед отъездом на медовый месяц и дать кому-нибудь другому шанс скандализировать высшее общество. – Она взглянула на экипажи, в которые продолжали грузить вещи. – Значит, мы уезжаем на медовый месяц, не так ли?

Он кивнул и наклонился, чтобы еще разок как следует поцеловать ее, представляя себе при этом, как он будет заниматься с ней любовью в последующие дни, недели, годы. И, к его большому удовольствию, никто не беспокоил их, давая возможность герцогу и герцогине Холлиндрейк целоваться столько, сколько они пожелают.

И тут Тэтчер понял две вещи: во-первых, что он простил дедушке его своеволие, а во-вторых, что не так уж плохо быть герцогом.

Эпилог

Несколько часов спустя герцог и герцогиня Холлиндрейк отбыли в свадебное путешествие.

Когда они доехали до Бонд-стрит, Тэтчер приказал остановиться и помчался в магазин, не сказав ни слова молодой жене.

Прождав около минуты, Фелисити надела накидку и отправилась за ним следом, чтобы узнать, какое срочное дело заставило его прервать начавшееся свадебное путешествие.

Когда она вошла в опрятную небольшую лавку, над дверью тренькнул колокольчик, и к ней одновременно повернулись Тэтчер и владелец лавки. Владелец стоял за прилавком и протягивал Тэтчеру дамскую щетку для волос.

– Это то, что нужно, – сказал Тэтчер. – Заверните ее и отправьте по этому адресу вместе с запиской. – Он наклонился над прилавком и что-то написал на листке бумаги.

Фелисити заглянула ему через плечо.

– Свадебный подарок?

– В некотором роде, – промямлил Тэтчер, приподнимая плечо, чтобы прикрыть написанное.

– Это мне? Но у меня есть щетка для волос и мне не нужна еще одна.

– Я знаю, – сказал он, не поворачиваясь к ней.

Она приподняла бровь.

– Ты покупаешь подарок другой женщине?

– Именно так, – сказал он, подув на бумагу, чтобы высохли чернила. Потом он сложил листок и отдал хозяину. – Спасибо, сэр, и всего вам хорошего. – Затем, взяв Фелисити под локоть, он вывел ее из лавки.

– Для кого предназначается эта щетка? – спросила она, как только он усадил ее в экипаж и приказал кучеру продолжать путь.

– Для мисс Браун.

Фелисити шлепнулась на сиденье и удивленно взглянула, на Тэтчера, на красивом лице которого сияла самодовольная улыбка.

– Ты купил подарок для кого? – воскликнула она.

– Ты меня слышала, – сказал он, откидываясь на спинку противоположного сиденья и ставя свои ноги на сиденье рядом с ней. – Для мисс Браун. Если тебе любопытно, я могу сказать тебе, почему я это сделал, – предложил он. – Но для этого тебе придется сесть рядом со мной… – Он абсолютно неприлично доиграл бровями, приглашая ее.

Фелисити совершенно точно знала, что произойдет, если она согласится и пересядет на его сторону экипажа: он поцелует ее, потом он… короче, он совершенно отвлечет ее внимание и ответов на свои вопросы она не получит.

– Меня это вовсе не интересует, и мне вполне удобно сидеть здесь, – сказала она, хотя, по правде говоря, умирала от любопытства и больше всего хотела оказаться в его теплых объятиях. Однако, как бы ни хотелось ей получить ответ, спрашивать его она ни за что не будет.

– Как хочешь, – сказал он и сложив руки на груди, закрыл глаза, как будто только и мечтал о том, чтобы немного вздремнуть.

Ну что ж, если он считает, что в порядке вещей дарить подарки леди, которая является ее злейшим врагом, то она может поступить так же. Поэтому она тоже сложила на груди руки и закрыла глаза.