Элизабет Хойт - Принц-леопард (допереведенный вариант)

– А вы ранняя пташка, мистер Пай.

Он разжал кулаки и повернулся.

Леди Джорджина подошла ближе. На ней было платье на тон темнее ее голубых глаз.

– Когда сегодня в девять утра я попросила послать за вами, Гривс посмотрел на меня как на сумасшедшую и сказал, что вы наверняка уже несколько часов как на работе.

Гарри поклонился.

– Простите, что доставил вам неудобства, госпожа.

– Но так и надо. – Леди Джорджина села на черно-зеленую софу, свободно откинулась и расправила складки голубого платья. – Гривс умеет держаться так, что перед ним чувствуешь себя малым ребенком. Могу представить, каково приходится лакеям под его началом. – Она поежилась. – Не хотите присесть?

– Как пожелаете, госпожа. – Он сел на стул и выжидающе посмотрел на нее.

Двери снова отворились, и вошли две служанки с подносами.

– Но я пожелаю не только этого. Я настаиваю, чтобы вы выпили со мной чаю.

Служанки поставили на низенький столик чайник, чашки, блюдца, всякие другие странные мелочи, необходимые аристократам для чаепития, и тихо ушли.

Леди Джорджина налила чай из серебряного чайника.

– Ну, а теперь вам придется немного потерпеть меня и постараться не так гневно сверкать глазами, – начала она и знаком показала, что извиняться не надо. – Сахар, сливки?

Он кивнул.

– Хорошо. Я положу и того, и другого побольше. Подозреваю, что вы тайный сладкоежка. И еще два песочных печенья. Вам придется подчиниться. – И она подала ему тарелку.

Их глаза встретились, и он уловил вызов в ее взгляде. Секунду он колебался, затем взял тарелку, коснувшись на мгновение ее пальцев – нежных и теплых.

Печенье таяло во рту. Первое он съел сразу.

– Так-то лучше, – вздохнула она и откинулась на подушки с тарелкой в руках. – Теперь я понимаю, что чувствовал Ганнибал[4], покорив Альпы.

У Гарри дернулась нижняя губа, и он поднял на госпожу глаза, не отрывая рта от чашки. Да если бы леди Джорджина подошла к Альпам с армией слонов, противники пали бы ниц, прося милости. Ее огненные волосы напоминают золотой нимб, а сама она похожа на ангела, вот только глаза слишком лукавые. Леди Джорджина откусила кусочек печенья, и оно рассыпалось. Джордж подобрала с тарелки крошку и весьма неаристократично облизала палец.

Гарри почувствовал напряжение в низу живота. Только не это. Только не к этой женщине.

Он осторожно поставил чашку на стол.

– О чем вы хотели говорить со мной?

– Это довольно неприятно, – ответила она, тоже поставив чашку. – Боюсь, что люди рассказывают о вас всякие небылицы. – Она подняла руку и стала загибать пальцы. – Лакей, чистильщик сапог, Тигли и даже Гривс, представляете? Я была потрясена. Никогда не думала, что он опустится до сплетен.

Она смотрела ему прямо в глаза, но лицо его оставалось бесстрастным.

– И все это началось вчера, как только мы приехали. – Она разжала пальцы и опустила руку.

Гарри ничего не отвечал. У него щемило в груди, но с какой стати? С чего это ей быть не такой, как все?

– Они уверены, что вы отравили овец в соседних владениях какими-то ядовитыми растениями. Хотя, – она наморщила лоб, – почему все так сходят с ума из-за овец, пусть даже мертвых, мне совершенно не понятно.

Гарри не мог поверить своим ушам. Она что, шутит? Ну конечно, она же типичная горожанка.

– Овцы – основа благосостояния нашей страны, госпожа.

– Я знаю, что все фермеры в округе разводят овец, – Джордж занесла руку над тарелкой с пирожными и задумалась, какое из них выбрать. – Я понимаю, что люди привязываются к домашним животным…

– Это не просто домашние животные, – резким тоном ответил Пай.

Она нахмурилась. Конечно, он забывается, но, черт возьми, она должна все разузнать!

– Овцы – это жизнь. Это мясо, теплая одежда. Доходы, из которых надо выплачивать пошлину землевладельцу. Средство к существованию их семей.

Она застыла, и в ее голубых глазах появилось понимание. Он чувствовал, как непрочный и очень уязвимый мостик только что перекинулся через социальную пропасть и соединил его с этой женщиной.

– Потеря одной овцы означает, что у жены фермера не будет нового платья и в закромах не пополнится запас сахара. Гибель двух овец лишит его детей теплой зимней обуви. А незажиточный фермер, – голос его задрожал, – не сможет выплатить пошлину и вынужден будет заколоть весь свой скот, чтобы прокормить семью.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– И это приводит к разрухе. – Гарри с силой вцепился рукой в подлокотник, пытаясь объяснить, донести до нее всю трагедию положения. – И это приводит к нищете.

– Все гораздо серьезнее, чем я думала, – тяжело вздохнула Джордж. – Значит, мне надо действовать.

Ему показалось, что он видит сострадание в ее глазах. Да, она все поняла. Он скрестил руки. Хлопнула входная дверь. Леди Джорджина резко подняла голову:

– Что там?

Раздался какой-то шум, и Гарри вскочил на ноги. Послышались голоса, звуки возни и даже драки. Шум приближался. Гарри Пай встал между леди Джорджиной и дверью. Его левая рука поползла к голенищу сапога.

– Пошел прочь, мне нужно ее видеть! – Дверь распахнулась, и в библиотеку ворвался человек с багровым лицом.

За ним влетел Гривс. Он задыхался, парик его съехал набок.

– Простите, госпожа…

– Ничего, Гривс, – сказала леди Джорджина, – можешь идти.

Дворецкий хотел было возразить, но, увидев выражение лица Гарри, поклонился и закрыл за собой дверь.

Незнакомец смотрел на леди Джорджину, будто не замечая управляющего.

– Так больше не может продолжаться, мэм! С меня довольно! Если вы не можете усмирить этого ублюдка, который у вас работает, я сам возьмусь за него и с превеликим удовольствием.

Он двинулся к ней. Лицо его под белым париком пылало, напряженные руки сжались в кулаки. Он выглядит, как тогда, в то памятное утро восемнадцать лет назад. Карие глаза под тяжелыми веками блестят, несмотря на годы. Плечи все еще широки, руки сильны. Он напоминает быка. С возрастом он стал немного ниже и все же остается выше Гарри на полголовы. И эта ухмылка на тонких губах – все та же. До самой смерти Гарри будет помнить ее.

Этот ужасный человек стоял прямо перед ним, но будто не видел его. Все его внимание было приковано к леди Джорджине. Гарри вытянул правую руку, преграждая ему путь. Незваный гость пытался оттолкнуть его, но тщетно.

– Что за… – и тут он замер, уставившись на руку Гарри. Правую руку. Как раз ту, на пальце которой не хватало двух фаланг.

Он медленно поднял голову и встретился с Гарри взглядом. Теперь он узнал его.

Гарри растянул губы в улыбке, показав все зубы. Но улыбка не была приветливой.