Мэри Гилганнон - Любовь дракона

Во дворце было тихо. Сандалии Авроры мягко застучали по камням внутреннего дворика. Она глубоко вдыхала воздух, наполненный сильным запахом прятавшихся в предрассветной темноте цветов. От этого запаха кружилась голова. Он снова напомнил ей о скором расставании… Даже если рядом с ней будет Маркус, она до боли будет скучать по родному дому.

Теплый запах конюшни расстроил ее еще больше. Ей с детства знаком там каждый уголок. И сейчас казалось невозможным, что никогда уже она не вернется сюда. Аврора быстро пошла по конюшне. Где же Маркус? Она должна поговорить с ним сейчас — пока еще не поздно, пока не проснулись ее мать и сестры. Они наденут на нее свадебный наряд, и тогда уже она будет не властна над своей собственной судьбой.

— Маркус?

Вычесывая щеткой одного из отцовских гнедых жеребцов, участвовавшего в турнирах, он даже не повернулся на ее зов. В раздражении она повторила таким же, как у матери, резким и сварливым голосом:

— Маркус!

На этот раз он обернулся. Глаза его были наполнены такой горечью и ненавистью, что сердце Авроры облилось кровью. Она надеялась, что он еще ничего не знает. И хотела сама рассказать ему о том, что стала невестой, прежде чем посвятить его в свой план. Но Маркус уже все знал. У него был такой вид, как будто бы она умерла и он, обезумев от горя, оплакивает ее.

Она медленно подошла и осторожно потянулась к нему рукой, словно к пугливой лошадке, которую ей захотелось приласкать.

— Да, Маркус, то, что произошло, действительно ужасно. Но я придумала, как надо посгупить. Я хочу знать — мог бы… мог бы ты поехать вместе со мной?

Маркус не шелохнулся. Не изменилось и выражение его лица. Только глаза стали еще печальнее…

Аврора затараторила:

— Со мной, конечно, поедет служанка. И будет вполне естественно, если я возьму с собой слугу. Ты бы следил за моей лошадью и делал другую трудную работу. Но самое главное — мы будем вместе. И даже иногда сможем с тобой совершать конные прогулки… — Она смолкла под тяжелым взглядом его глаз. — Пожалуйста, Маркус, — взмолилась она, — пожалуйста, поехали вместе со мной!

Выражение его мужественного лица свидетельствовало о происходившей в его душе борьбе между собственной гордостью и теплыми чувствами к ней. Замерев в ожидании ответа, Аврора всем своим видом умоляла Маркуса сказать «да».

Маркус тяжело вздохнул:

— Я не поеду с тобой, Аврора. Я не смогу видеть его рядом с тобой, не смогу пережить, что он обладает тобой. У него нет прав на тебя!

Маркус отвернулся. Он не хотел, чтобы она видела, как жестоко он страдает. Аврора же больше не пыталась приласкать его. На душе у нее стало пусто. Тело одеревенело. Ее пронизывало острое чувство безвозвратной потери. Ведь Маркус оставался ее последней надеждой. Теперь же впереди у нее не было ничего. Ничего, кроме неведомого пугающего будущего.

— Мэлгвин!

Он очнулся и сразу потянулся за мечом. Спустя мгновенье он окончательно пришел в себя и узнал доносившийся из-за двери голос. Ножны Мэлгвина с грохотом свалились на пол, когда он поспешил впустить своего старшего офицера Бэйлина ап Ридерка. Бэйлин приветствовал Мэлгвина радостной улыбкой, а потом оглядел комнату. В его глазах промелькнуло восхищение:

— Вот уж действительно королевская комната, — сказал Бэйлин несколько приглушенным голосом.

— О да, — довольно равнодушно ответил Мэлгвин, нагибаясь за обувью и надевая ее. — И все же я не хотел бы провести здесь еще одну ночь.

— Тебя не удовлетворяет вся эта красота и роскошь?

Мэлгвин покачал головой, а потом указал рукой на пышную кровать и богатую обстановку:

— Такие удобства размягчают мужчину, делают его слабым. И теперь я не удивляюсь тому, что Константин не может вывести на ратное поле приличное войско. Я-то думал, что ему известна от его римских предков старая истина: «Тот, кто легко живет, тот легко и сдается».

— Жестко сказано. И сегодня я слышу это от человека, который победил в немалой степени за счет слабости рим-ско-британского предводителя, — сухо заметил Бэйлин. — Скажи мне, мой господин, ты что — плохо спал?

Мэлгвин тряхнул головбй, а потом отвернулся, не выдержав пристального взгляда своего офицера. Бэйлин был соратником Мэлгвина с самого начала его борьбы за престол, и Мэлгвин полностью доверял ему. И все же он не хотел обсуждать со старшим офицером свои переживания. То, что он не спал полночи, терзаемый мыслями об Эсилт и воспоминаниями о Дайнас Бренине, останется его тайной.

Бэйлин мастерски сменил тему разговора:

— Судя по твоим презрительным отзывам об образе жизни римлян, тебя вряд ли воодушевит мое открытие. Дело в том, что я обнаружил здесь римские бани…

— Бани?

Бэйлин утвердительно кивнул:

— Уверен, ты слышал о страсти римлян каждый день посещать бани. Так вот, у Константина есть своя собственная отдельная баня. В ней есть и горячая, и холодная вода, и еще особая комната, где на раскаленные угли плещут воду и получают пар. Не скрою, нынче утром я уже успел насладиться прелестями бани, придающими мужчине силу. Может, и тебе стоит отправиться туда? Кстати, это будет од ним из способов доказать твоей прелестной молодой невесте, что и ты не чуждаешься цивилизации.

Недоверчивый взгляд Мэлгвина сменился насмешливой ухмылкой:

— Ну да, девица явно не хочет выходить за меня. Ты это имеешь в виду?

Бэйлин пожал плечами:

— Чего только, основываясь на слухах, не говорят о тебе люди, мой господин! Вот и леди Аврора, убеждена, конечно, что выходит замуж за ужасного людоеда-великана.

— Сама же она при этом настолько бесстыдна, что во время празднества шпионила за нами, прислуживая за столом, — с негодованием напомнил Мэлгвин.

— Ну, роль прислужницы заставил ее сыграть отец.

— Наверное, — согласился Мэлгвин. — Но вот что интересно, — он задумчиво почесал свой небритый подбородок, — у нее достало мужества сыграть эту роль. У большинства женщин такое качество напрочь отсутствует. Должен признать, она занимает меня все больше и больше. Хотя до сих пор мне не ясно, что представляет собой эта девица, на которой я собираюсь жениться. Хочу попросить Константина устроить нам встречу наедине до свадьбы. Уж тогда бы я смог поближе познакомиться с характером принцессы без подбадривающих взглядов обожающей ее толпы.

— Но ведь ты не сомневаешься в своем выборе?

— Нет. Не сомневаюсь, что она именно та женщина, на которой мне следует жениться. Поверь, я выбрал ее не за ангельскую внешность, а потому что понял — она любимица Константина. Есть ли лучший способ влиять на человека, чем обладать его дражайшей дочерью?

— Ты так говоришь, как будто ей уготована роль заложницы, а не королевы.