Касси Эдвардс - Обещание рая

— Я лишился матери задолго до смерти моего отца. Когда он умер, я, будучи единственным наследником, стал очень богат, — медленно произнес Зак. Он ненавидел ложь, но боялся, что правда послужит ему приговором в ее глазах. Он замолчал, и взгляд его затуманился. — Затем я стал путешественником и объездил весь мир, — продолжил он, тяжело вздыхая. — Когда мне исполнилось двадцать семь лет, я решил, что пришла пора осуществить свою давнюю мечту. Вот почему я стал землевладельцем и теперь хочу выращивать хлопок и, может быть, индиго.

— Это звучит заманчиво, — поддержала его Иден, улыбаясь, и дождавшись ответной улыбки, вздохнула с облегчением. Она была рада снова видеть Зака спокойным и беззаботным. — И теперь, ты направляешься в Чарлстон, чтобы приобрести рабов?

— Да, — неохотно согласился Зак, — я не сторонник использования рабского труда в привычном смысле. Когда я куплю рабов, они очень быстро поймут, что их хозяин не заставляет людей работать под ударами кнута.

Не взирая на свои опасения, Иден чувствовала, что все больше и больше проникается любовью к этому человеку, чьи благородные черты характера намного превосходят те, которые заставили ее насторожиться.

— Я уверена, что твои рабы в благодарность сделают все, чтобы твоя плантация стала одной из лучших и самых прибыльных в округе.

— Я тоже надеюсь, — улыбнулся он, лаская ее своими блестящими глазами. — С ними-то я справлюсь. А как быть с зеленым генералом? Слышал, что он самый главный враг землевладельца здесь в штате Каролина.

— Зеленый генерал? — Иден недоуменно подняла бровь. Затем, поняв о ком речь, рассмеялась и легким движением руки отбросила волосы за спину. — Ах, да. Сорняки — извечная проблема для тех, кто не борется с ними ежедневно с помощью мотыги.

— Ну, хватит говорить обо мне и о моих планах, — сказал Зак, снова подхватывая вожжи. — Давай поговорим о тебе. Чем ты заполняешь свое время, если не пробираешься тайком в Чарлстон?

Иден, заложив руки за голову, лениво потянулась.

— О, я целыми днями сплю, — засмеялась она. — У меня нет какой бы то ни было домашней работы, и вообще никакой другой. Как тебе это нравится, Зак?

Он внимательно осмотрел ее с головы до ног и наоборот.

— Дорогая, ты не похожа на человека, который только и делает, что лежит с утра до вечера и бездельничает, — усмехнулся он. — Во-первых, твои волосы выцвели от длительного пребывания на солнце, во-вторых, откуда следы масла под твоими ногтями? Готов поспорить, что пока твоя мама занимается домашним хозяйством, ты проводишь свои дни либо за работой в саду, либо помогая отцу на маяке. — Он насмешливо взглянул на нее. — Я прав?

Сердце Иден пронзила внезапная острая боль.

— Моя мама умерла десять лет назад, — прошептала она.

Она опустила глаза и снова заметила свои ногти. Вспомнив слова Зака о них, почувствовала, как краска заливает ее лицо. Чего только не делала она, чтобы удалить из-под ногтей масло, но все тщетно. Она постоянно помнила об этом своем недостатке и всегда старалась скрыть его от посторонних глаз. Но на этот раз так была захвачена этим человеком, что потеряла бдительность. Согнув пальцы в кулак, она растерянно взглянула на него.

— Прости меня, Иден, — тихо сказал Зак. — Прости, что заставил тебя страдать. Если хочешь, расскажи мне о ней. Иногда полезно поделиться с кем-то о наболевшем. Это помогает. — Он снова улыбнулся ей. — Я умею слушать, Иден.

— Я вижу. Да, я очень хотела бы рассказать тебе о маме. Память о ней мне очень дорога. — Откашлявшись, она уставилась на дорогу и перед ее мысленным взором возник образ матери. Иден увидела ее такой же веселой и оживленной, как десять лет назад. — Мама была доброй и нежной, — начала Иден. — И очень красивой. Но слишком много работала. Будучи прекрасной женой и матерью, еще помогала отцу на маяке. Она все делала весело и с огоньком… — Немного помолчав, чтобы перевести дух, она произнесла:

— По десять раз за день, мама бегала вверх и вниз по лестнице маяка. — Иден снова взглянула на свои руки, лежащие на коленях, и спустя некоторое время продолжила:

— Однажды по своему обыкновению она бежала вверх по лестнице и неожиданно рухнула наземь. Но не это падение было причиной ее смерти. Отказало сердце, не выдержавшее нагрузки. Только потом мы узнали, что у мамы было слабое сердце, но она никогда никому не жаловалась. В тот день оно перестало биться.

— Мне так жаль, Иден, — стараясь успокоить ее сказал Зак. Это настоящая трагедия. — Он нежно взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе. — Я был не прав. Не следовало тебя вынуждать вспоминать о матери. Не предполагал, что тебе будет так больно. Прости меня.

Иден смахнула набежавшую слезу.

— Да, я уже простила.

Зак снова взялся за вожжи.

— Иден, я уже спрашивал тебя, но так и не услышал ответа. Могу ли я приехать к вам домой, чтобы навестить тебя?

Счастливый румянец окрасил ее щеки, и все ее существо затрепетало, как никогда прежде, а внутри медленно разливалось тепло, будто солнечные лучи насквозь пронзили ее.

— Да, я буду рада твоему приезду, — прошептала она, и ямочки на ее щеках стали еще выразительнее от лучезарной улыбки. — Очень рада, Зак.

Его глаза заблестели и, гордо выпрямившись, он заверил:

— Тогда я так и сделаю. Завтра же, Иден. Завтра.

— Я буду ждать тебя с нетерпением, — прошептала она, стыдливо опуская глаза.

— А теперь расскажи, как ты проводишь свой день, — сказал он, вдыхая полной грудью, довольный собой. Он ни за что не допустит, чтобы что-то омрачило только что обретенное счастье. Даже страх, что Иден сможет узнать о его прошлом. Его прежняя жизнь не должна постоянно преследовать его. — Ты много времени проводишь на маяке? — спросил он, стараясь отвлечься. — Наверное, помогаешь отцу?

Иден снова взглянула на свои руки.

— Да, я — ассистент смотрителя маяка, хотя эта работа считается мужской и опасной. Иногда мне кажется, что когда-нибудь я сама смогу стать смотрительницей. — Она опустила глаза. — Но чаще всего думаю, что это совсем не то, что я хотела бы делать в жизни. — Она быстро взглянула на него. — Это ведь не женское занятие, не так ли? — И взглянув снова на свои ногти, невесело закончила: — И к тому же, не самая чистая работа.

— Я думаю, женщина сама должна решать, подходит ей работа смотрительницы или нет. — Помолчав некоторое время, он взволнованно добавил: — Некоторые женщины выбирают роль домохозяйки и жены. — Он искоса посмотрел на нее. — Но, повторяю, все зависит от самой женщины.

Иден медленно повернулась к нему.

— Как ты думаешь, а что подходит именно мне? — спросила она, и голос ее дрожал.