Елена Коровина - Версальская грешница

– Позвольте хотя бы проводить вас!

Мужчина предложил Соне руку. Но девушка, еще не пришедшая в себя после мерзкого визита, отпрянула:

– Прошу, оставьте меня!

Соня выскочила из-под арки подъезда и кинулась наверх по Кузнецкому мосту. Ноги сами привычно завернули налево к Большому театру. В голове пронеслось:

«Как глупо! Человек помочь хотел, а я ему нагрубила!»

4

НЕВЕРОЯТНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Москва, декабрь 1875

Театральная площадь у Большого и Малого театров уже неделю как была превращена в предрождественский базар. На его праздничный гомон и выскочила Соня – где люди, там безопасно.

Пряный запах апельсинового счастья ударил в голову. Рождество всегда ассоциировалось у Сони с круглыми оранжевыми заморскими плодами, каждый из которых заботливые продавцы заворачивали в белую папиросную бумагу. Тогда «солнышки» выглядывали из нее, словно из-под облаков.

Нынешний базар гордо демонстрировал груды лакомств – золоченые грецкие орехи соседствовали с пронзительно-желтыми лимонами, обернутыми в серебряную фольгу. Ароматические свечи даже на морозце ухитрялись источать свой притягательный аромат праздника. Благовония, раскупаемые под Рождество, придавали необычайный, мистический, чисто московский оттенок обычному городскому базару, на котором продукты-то частенько были далеко не первой свежести.

Базилик, мирра, эвкалипт и смирна забивали запашок портившейся рыбы или подгнивающих солений. Как и полагается на большом базаре, купцы с завидным стремлением пытались сбыть просроченный товар. Но ведь и москвичи не зевали – пусть рыбка немного с душком, зато ведь не за рублик продается, а за копеечки. А у кого рублики-то лишние, те могут и в дорогие лавки пойти, нечего по базарам и рынкам шляться.

Однако для Сони и на дешевеньком базаре было притягательное место – в тех рядах, откуда неслись завораживающие запахи кофейных и какао-зерен из пестро раскрашенных железных банок. Соня сглотнула слюну. Как же она любит свежемолотую арабику! Ох, нет – любила…

Все эти изыски в прошлом. Теперь по утрам Соня варит на спиртовке «собачью труху», как говаривал когда-то отец, – овес, перемолотый с цикорием. Однажды, лет десять назад, в их доме гостил приятель Ивана Ивановича – господин Засурский, заехавший из Петербурга. Он и привез Леноровым эту самую смесь. Долго рассказывал, что эта «овсяная пыль» хоть и стоит копейки, но настоящий кладезь здоровья. Что именно ее, а не вредный кофей, следует пить по утрам для бодрости и хорошего самочувствия.

Отец с Соней, конечно, кивали головами ради приличия. Но едва гость отбыл в свой Петербург, попросили кухарку засунуть очередную панацею куда-нибудь подальше.

– Может, просто выбросить от греха подальше? – в сердцах басила кухарка. – А ну ненароком кто отравится?

– He надо выбрасывать! – улыбался отец. – А ну как Засурский вернется да по утру свою «кладезь здоровья» потребует? Вряд ли в наших лавочках таковая найдется.

И вот теперь Соня довольствуется ею сама. Что делать! На кофеи у нее теперь нет денег. Приходится хлебать «собачью труху».

Девушка остановилась. Может, плюнуть на все и купить хоть сто грамм настоящей арабики? Пальцы судорожно сжали в кармане последнюю мелочь. Но нет! Соня вскинула голову – нельзя! С тем, что есть, надо дотянуть до 27 числа. Утром 27-го она надеется получить денежный перевод. Небольшой, конечно, но и он – спасение. Вот тогда она накупит и кофе, и апельсинов…

Хотя – опять же – нет! Не станет она тратить деньги на баловство. Вдруг она так и не найдет работы, тогда этот перевод останется ее единственным средством к существованию.

Соня и так должна благодарить Бога и… незнакомого благодетеля. Того самого, что вот уже с осени шлет ей переводы. Первый пришел неожиданно в конце сентября, когда Ленорова уже и не знала, на что надеяться. Небольшие сбережения, оставшиеся после отца, закончились. Аванс, полученный в издательстве, тоже.

Соня пробивалась случайными уроками, бегала по Москве, как собачка, то за полтинник, а то и вовсе за 25 копеек. Хорошо, хоть сентябрь был сухой. Под дождем-то не набегаешься!

В тот день она вернулась совершенно измученная и сломленная – родители ученика отказались от ее услуг, еще и за последний урок полтинник не отдали. Хозяйка просто вышвырнула девушку:

– Ступайте! Мы и так вам переплатили!

Соня доплелась до дому и всю ночь просидела без сна, не зная, что делать, как жить дальше. А утром случилось настоящее чудо – почтальон принес ей денежный перевод на 25 рублей. На обратной стороне квитанции было написано:

«Вы можете рассчитывать на эту сумму 27 числа каждого месяца».

Это было так таинственно, словно в романе. Но бедная Соня не уловила романтики и не кинулась раскрывать загадку таинственного дарителя. Хуже того – она прорыдала все утро. Казалось бы, надо возносить радостные молитвы за незнакомого благодетеля. Но девушке почему-то стало ужасно стыдно, что она не может жить самостоятельно, и очень горько оттого, что приходится принимать помощь от незнакомца. Словно ребенок, заплутавший в мире взрослых, – ничего не умеет, ни на что не годна…

– Соня! Ленорова!

Знакомый голос ворвался в тяжелые думы девушки. Соня обернулась – за ней почти бежала краснощекая с морозца, улыбающаяся Лидочка Збарская.

– Стой же! С наступающим тебя святым днем!

Лидочка ухватила подружку за рукав заячьей шубки.

Она все делала быстро, весело, с наскока. Однако сейчас ее радость могла выйти Соне боком.

– Осторожно, Лида, не оторви мне рукав! – Соня высвободила руку и улыбнулась через силу: все-таки, надо соблюдать хорошие манеры.

– Ну, что Копалкин? Нормально? А его сыночек? Небось дурак? – не унималась Лидочка.

Она еще с детства прославилась в гимназии тем, что сама задавала десяток вопросов и сама тут же на них отвечала. Вот и сейчас затараторила:

– Вредный мальчишка? Я думаю, что очень. Но папаша будет за него платить? Я думаю, будет. Не волнуйся, Соня! Я думаю, справишься!

И тут – Соня не успела даже ничего сказать – рядом с Лидочкой возник тот самый молодой человек – незнакомец с Кузнецкого моста.

Приподняв котелок, он ловко склонился к руке Лидочки:

– Мадам Збарская, рад встрече! Как поживает ваш талантливый супруг?

– Ах, Виктор! – расплылась в улыбке Лидочка. – Рада вас видеть. Проводите нас, а то мой противный Альфред и нос не кажет на улицу. Говорит, холодный воздух вреден для его голоса. Кстати, вы знакомы? – Лидочка перевела взгляд на Соню и проворковала: – Это моя гимназическая подруга – мадемуазель Софья Ивановна Ленорова. А это старинный друг моего мужа – господин Грандов Виктор Алексеевич.