Кара Эллиот - Рискни ради любви

Дьявольщина! Теперь его рот наполнился слюной!

Черт, да он совсем обезумел: идет за ней украдкой, вместо того чтобы раздевать ее глазами. В конце концов, он очень даже неплохо проводил время с пышной блондинкой в «Пещере Купидона»! Дело вовсе не в том, что он истосковался по нагому женскому телу.

Дрожь отвращения, вызванного собственными мыслями, поползла у Джека по спине. Ну почему он не может изгнать эти недостойные, но восхитительные мысли из головы?

Господи, он пытается сделать это! Но она сводит его с ума. Настоящее наваждение.

К счастью, маркиза никогда не догадается о том, в каком направлении движутся его мысли.

Одолеваемый внутренними демонами, Джек не заметил поворота и споткнулся о небольшую кучу гравия. Услышав шум, Алессандра резко остановилась и оглянулась, чтобы увидеть, что происходит у нее за спиной.

Когда их глаза встретились, Джек понял, что со стороны можно подумать, будто на вид он мрачнее тучи.

Она обвела его ледяным взором. Изумрудно-ледяным. Поблескивающим, как осколки драгоценных камней.

Еще несколько мгновений они молча стояли, глядя друг на друга. Затем Алессандра повернулась и пошла вперед, даже не оглянувшись.

Глава 4

— Великолепный набросок, лорд Джеймс!

Лорд Фаннинг, глава Архитектурного комитета Общества Юлия Цезаря, отвлекся на мгновение, чтобы потереть стекла очков о рукав.

— И приложенные к нему работы тоже первоклассны. Первоклассны! — повторил он.

— Благодарю вас, — ответил Джек.

— Могу я оставить их у себя, чтобы показать мистеру Спрейгу?

— Разумеется.

— Уверен, он будет в восторге от того, что в обществе появился новый член с таким внушительным артистическим дарованием. А у вас есть папка работ, которые вы создали, путешествуя по Италии, сэр?

Хотя Джек обычно с неохотой говорил о своем интересе к искусству, похвала известного ученого польстила ему.

— Есть, правда, всего несколько работ, — кивнул он. — Включая крупные, написанные акварелью.

Лорд Фаннинг деликатно откашлялся.

— Мы могли бы уговорить вас выставить эти произведения в здешней галерее, когда из Эдинбурга приедет профессор Макналти? — спросил он. — Судя по вашим карандашным рисункам, они послужат прекрасным дополнением к докладам на симпозиуме по декоративным деталям классических колонн.

— Прошу прощения, — покачал головой Джек, — но мои работы не предназначены для всеобщего обозрения.

— Разумеется, сэр, разумеется. — Похоже, лорд Фаннинг был немного разочарован, однако он принял отказ Джека. — Я вполне понимаю вас.

Джек сомневался, что посторонний человек может предположить истинную причину его нежелания выставлять свои работы на публику. Мужчины в роду Пирсонов — длинной ветви военных героев, взявшей свое начало еще в годы правления Вильгельма Завоевателя, — были сделаны из стали и пороха, а не из книг и акварелей. Если только кто-то обмолвится отцу, что один из его сыновей оттачивает искусство обращения с кисточками и красками вместо того, чтобы обучаться обращению с клинками и пулями, старый герцог придет в ярость. Его семья гордилась тем, что Джек отличился во время войны на Пиренеях. И если он хоть чем-то продемонстрирует свой интерес к живописи, его родные будут разочарованы.

Пить, играть, волочиться за женщинами — вот достойные занятия для мужчины. Джек невесело усмехнулся, взяв с подноса проходившего мимо лакея бокал игристого вина.

Ну почему считается грехом увлечься чем-то еще? Он обвел взором книги и произведения искусства. Нет, он совсем неплохо относится к любым развлечениям, чисто мужским, но и более тонкие ему по вкусу.

Фаннинг, извинившись, отошел, чтобы поговорить с другим гостем, а Джек поднес к губам бокал. Его отец ответил бы на эти вопросы с типичной для воина грубоватой прямотой. Он сказал бы, что война — это благородное занятие, позволяющее мужчине проявить свою ретивость, проверить свою готовность проявить отвагу. Это сила, создающая нации, защищающая традиции, позволяющая цивилизации не пропасть в хаосе.

Вообще-то Джек был не против всего этого. Только он считал, что человека нельзя мерить лишь по количеству металла в его теле. Его губы слегка скривились. По мнению Джека, краска была ничуть не меньшей силой, чем порох, только ее принимали еще и в более изысканном обществе…

— Но почему такое мрачное лицо, лорд Джакомо? Вы не одобряете древнеримское искусство?

Джек узнал голос говорящего. Джованни Марко Мусто делла Гираделли, граф Комо, был потомком одной из самых древних и знатных фамилий Италии. И еще он невыносимый болван.

— Возможно, вы присоединились к нашему обществу только для того, чтобы восхититься военным достижениями моих предков, — продолжал граф. — У нас и в самом деле одна комната посвящена исключительно истории имперских войн.

Язвительное замечание было сделано неспроста. Единственной причиной, заставившей Джека вступить в Общество Юлия Цезаря, была его уверенность в том, что отец поверит, будто здесь обсуждают исключительно военные операции императора. Однако Джек не собирался признаваться в этом миланскому макароннику.

— Странно видеть вас здесь, Гираделли, — отозвался он. — Вы полагаете, что название, имеющее. отношение к Древнему Риму, указывает на то, что в этих стенах проводятся вакханалии и оргии?

Граф, предпочитавший прозвище «Марко», приехал в Лондон недавно, но уже заслужил репутацию повесы. — Однако женщин и вино лучше поискать где-нибудь еще.

— Если это то, что нужно вам, amico[4], то я точно знаю, где их искать, — ответил Марко с двусмысленной ухмылкой. — Но иногда мне просто хочется доставить удовольствие голове, уму, а не иной части моей анатомии.

— Вряд ли ваш мозг ощутимо увеличится от этого, — проворчал Джек.

Марко расхохотался.

— Да уж, мозг у меня функционирует не так хорошо, как остальная часть тела, однако он ничуть не меньше, чем у остальных ученых, собравшихся в этой комнате, — проговорил он.

— Вы?! Ученый?! — Джек тихонько фыркнул. — Не смешите меня.

Проигнорировав его слова, Джек постучал пальцем по стеклянной витрине, где на черном бархате были выложены бронзовые медальоны с портретами.

— Вергилий, Ливии, Гораций, — назвал он имена древних писателей.

А уж когда Марко назвал некоторые известные факты, касающиеся их произведений, уверенность Джека в его неотесанности несколько поколебалась.

— Да, но я слышал, что литературе вы предпочитаете архитектуру, — продолжал Марко. — Итак, скажите мне, какого вы мнения о базилике Порция?