Виктория Холт - Чудо в аббатстве

Я обрадовалась и стала готовиться к отъезду.

Вдовство шло Кейт. Все знали, что она богата, и хотя пока никто не просил ее руки — муж умер совсем недавно — было двое воздыхателей, которые ждали благоприятного момента. Правда, они могли бы и не ждать так долго, потому что покойный король подал пример, поспешно женившись на Джейн Сеймур, не дав Анне Болейн остыть в могиле.

Лорд Ремус никогда не был придирчивым мужем и всегда баловал жену, но теперь Кейт была в замке и хозяином, и хозяйкой, и вознамерилась насладиться своим новым положением.

Она накупила бархатных и шелковых платьев, и, когда я сказала, что никогда прежде не видела таких пышных, отделанных рюшем, рукавов, она презрительно ответила:

— Ты ничего не понимаешь в придворной моде.

Кэри важничал, став теперь лордом Ремусом. Кто-то сказал ему, что он должен заботиться о матери, сказал, конечно, с иронией, ибо ни одна женщина не могла позаботиться о себе так хорошо, как Кейт, но Кэри воспринял это серьезно. Он прекрасно ездил верхом, тренировался на площадке для стрельбы из лука. У него был сокол, и он учился соколиной охоте. Каждый раз, когда я его видела, он казался мне все взрослее. Он был на несколько месяцев младше Хани и на два года старше Кэтрин, но я заметила, что в замке он вел себя по-хозяйски.

Кэтрин без конца ссорилась с ним. Но Хани и Кэри были добрыми друзьями, и я подумала, что Хани отдает ему предпочтение потому, что он и Кэтрин постоянно враждуют.

Кейт строила планы на будущее. Она сказала, что при дворе со времени смерти Генриха VIII стало скучно. Да и какой двор может быть у одиннадцатилетнего короля! Настоящим монархом стал, конечно, регент, граф Сомерсет, а его брат адмирал Томас Сеймур немного завидовал ему.

— Том Сеймур имеет виды на леди Елизавету, — говорила мне Кейт. — Ты понимаешь, чего он добивается.

— Елизавета никогда не будет королевой, — ответила я. — Она может унаследовать английский престол только после Марии. Но они обе считаются незаконнорожденными.

— Эдуард — болезненный ребенок. Сомневаюсь, что у него будут дети.

— Тем не менее, его женят как можно раньше.

— Он ухаживает за своей кузиной Джейн Грей. Я думаю, он хотел бы взять ее в жены.

— Они были бы хорошей парой, ведь у нее есть некоторые основания претендовать на трон.

— Но ведь они оба протестанты, Дамаск, представь, что это значит для страны. Я бы предпочла видеть на троне кого-нибудь повеселее. Джейн, как я слышала, очень чопорная особа. Думаю, она похожа на тебя в прошлом. Она неплохо знает латынь и греческий. Настоящий маленький ученый.

Дни в замке Ремус проходили приятно, там не было никаких проблем, и я поняла, каким облегчением для меня было на время покинуть Аббатство.

Кейт беспокоилась только из-за того, что на время траура по мужу заточена в замке, уже обдумывала, какие развлечения устроит, когда он закончится. Кейт раздражало, что ее бархатными платьями могли восхищаться только я да случайные гости. Лучшим времяпрепровождением она считала разговоры со мной.

Кейт получала удовольствие от воспоминаний о прошлом и помнила больше о нашем детстве, чем я предполагала Было удивительно, что пустяки, казавшиеся такими незначительными, так много значат для нее, что она запомнила их.

Она откровенно призналась в том, что всегда стремилась получить от жизни как можно больше.

— Ты должна согласиться, Дамаск, ведь я добилась многого. Мне всегда везло, хотя ты лучше, чем я. Ты любила своего отца и глубоко страдала, когда потеряла его. Я переживала за тебя и думала, как глупо так сильно любить человека, чтобы утрата его стала такой трагедией. Я никогда не могла бы никого так любить… за исключением себя.

— Любовь — это большая радость, Кейт. Я помню о своем счастье с отцом. Мне не надо было больше ничего на свете.

— Чем больше твое счастье, тем сильнее потом твое горе. Люди, подобные тебе, платят за счастье, которое получают.

— А ты не согласна на это?

— Я для этого слишком умна, — ответила Кейт. — Я люблю только себя и ни от кого не завишу.

— Разве ты никогда не любила?

— По-своему. Я привязана к тебе, к Кэри, к Коласу. Вы — моя семья, и я счастлива, когда вы поблизости. Но абсолютная преданность — не для меня.

Мы беседовали о Бруно и о том, как он перестроил Аббатство и предполагает сделать еще кое-что.

— Бруно — фанатик, — говорила Кейт. — Он из тех людей, которые кончают жизнь на плахе.

— Не говори так, Кейт, — возражала я.

— Почему? Ты знаешь, что это правда. Он самый странный из всех людей, которых я когда-либо знала. Иногда он почти заставляет поверить меня в то, что действительно посланник Небес. А тебе уже так не кажется, Дамаск? Ты так не считаешь? — настаивала Кейт. — Я промолчала. — Вижу, что не считаешь, обвинила она меня. — Но он верит в это, Дамаск. Он должен в это верить.

— Почему он должен в это верить?

— Он не смеет не верить. Я слишком хорошо знаю твоего мужа, Дамаск.

— Ты мне говорила это и раньше.

— Я понимаю Бруно так, как его не понимаешь ты. В некотором отношении мы с ним похожи. Ты слишком земная, Дамаск. Я хорошо тебя знаю.

— И откуда такая уверенность в том, что ты все знаешь.

— Не все, но многое. Представляю, как он страдал, когда Кезая и монах выдали свой секрет! Я тогда жалела его, потому что хорошо понимала, каково ему.

— Ты никогда не говорила никому об этом.

— Конечно. И ты не смей. Ты ведь понимаешь, что он пытается сделать, Дамаск. Утвердиться. Мне кажется, что я такая же. Но мне не пришлось самоутверждаться. Я красива, желанна. Ты ведь помнишь, как я получила Ремуса. Я могу покорить любого мужчину, кого захочу. Я знаю это, и они тоже знают, поэтому нет необходимости кого-то убеждать. Но Бруно должен постоянно доказывать себе и всем, что он сверхчеловек, и ему это удается! Как иначе мог мальчик, воспитанный в монастыре, стать таким богатым? Я сомневаюсь в том, что Ремус мог бы позволить столь огромные расходы.

— Именно это меня и беспокоит.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Все становится нереальным… как сон. Я могла объяснить все до того, как вышла замуж за Бруно. Теперь же чувствую себя так, словно иду на ощупь в темноте — Может быть, это и к лучшему, Дамаск. Темнота — это защита Кто знает, что бы ты увидела в ослепительном свете истины?

— Я хотела бы знать правду.

— Возможно, если бы это было так, ты предпочла бы ее не знать.

У нас было много подобных бесед, и после них часто оставалось ощущение, что Кейт что-то скрывает от меня Хотя, надо признать, эти разговоры развлекали нас Я любила смотреть, как играют дети. Я изобретала развлечения, устраивала праздники для них и для соседских ребят. Мы танцевали деревенские танцы, загадывали загадки и замечательно веселились.