Неукротимая Сюзи - Башельери Луиза

– Только не стань педанткой по примеру своей новой подруги! – воскликнула Сюзи.

– Бог убережет меня от честолюбия, – ответила Кимба. – Мадам дю Деффан никогда не будет моей подругой, но вполне может стать моей покровительницей. Она познакомила меня с господином Шарлем Эно, председателем Парижского парламента…

– Поговаривают, что он – ее любовник.

– Ну, другого любовника я ей и не пожелаю. Он, во всяком случае, хороший человек и, безусловно, мог бы посодействовать тому, чтобы никто не усомнился в легальности моего пребывания в Париже…

Сюзи с сомнением – а может, и с некоторой завистью – хмыкнула. Затем она снова стала расспрашивать подругу:

– Кого еще ты там видела?

– Разных мужчин и женщин, имена и титулы которых я уже забыла. Они вели себя довольно шумно и нахально, и маркиза, мне кажется, прониклась ко мне симпатией из-за того, что я, наоборот, вела себя очень скромно…

– А как выглядит ее салон?

– Он очень уютный. Мне, правда, не позволили взглянуть на спальню, в которой, похоже, проходят интимные встречи… Стены салона обиты желтым муаром, и из этой же ткани сделаны шторы и завесы на дверях. Из окон открывается вид на сад… Гости сидели на стульях, обитых бархатом…

– А какого цвета этот бархат?

– Красная полоска на желтом фоне. Там также стояли два комода и один письменный стол… На стенах висят зеркала, одно из них – над камином…

Было, конечно, неуместно разговаривать обо всякой ерунде в ситуации, когда только что стало известно о трагической гибели человека, которого Кимба любила! Кроме того, к ее горю добавлялось еще одно переживание, о котором Кимба все никак не решалась рассказать Сюзанне. Наконец она произнесла:

– Мадам дю Деффан, несмотря на свою молодость, похоже, страдает от недуга, который ее очень тяготит…

– Неужели? А этот недуг, случайно, не… венерического характера? – ехидно усмехнулась Сюзи.

– Вовсе нет! У нее очень плохое зрение, и, чтобы что-то прочесть, ей приходится использовать увеличительные стекла, которые портят ее облик и от которых к тому же мало толку.

– Бедняжка!

– Именно поэтому она предлагает мне стать ее чтицей. У нее есть племянница, которая живет в провинции и которая могла бы занять это место, однако она еще ребенок, и тетя опасается, что на нее может дурно повлиять чтение фривольной литературы и общение со слишком распущенными людьми…

Эта новость стала для Сюзанны тяжким ударом. Неужели ей придется расстаться с Кимбой? Она поняла, что Кимба загорелась желанием и в самом деле стать чтицей маркизы дю Деффан: близкое общение с этой дамой позволит ей чувствовать себя в столице в безопасности и даст ей возможность видеться с самыми образованными и талантливыми людьми Франции. Пытаться отговаривать Кимбу от этого было бы со стороны Сюзанны проявлением эгоизма.

– Когда ты должна начать этим заниматься? – спросила Сюзи, пытаясь скрыть свою досаду.

– Уже в ближайшие дни. Маркиза сказала, что она сочтет для себя большой честью, если ты согласишься отвезти меня к ней и если ты соблаговолишь прокомментировать для нее описание своих путешествий, которое она считает хорошо составленным и очень интересным.

– Она чрезвычайно любезна… – ухмыльнулась Сюзи.

Поскольку ей предстояло расстаться с Кимбой, она решила, что один раз изменит своим привычкам: Трюшо де Реле встретится с тщеславной содержательницей салона. А что будет потом? Потом она, пожалуй, уедет из Парижа: мысль о необходимости уехать из этого города вертелась в ее голове уже не первый день.

Кимба приготовила свой багаж. Он был отнюдь не тяжелым: несколько предметов одежды, парик, две пары туфель, книги и небольшая сумочка, прикрепляемая к поясу. Сюзи смотрела на Кимбу с таким же чувством удовлетворенности, с каким, наверное, Пигмалион смотрел на изваянную им статую Галатеи[132]: именно она, Сюзи, создала из неграмотной чернокожей рабыни эту импозантную и образованную женщину, которая станет чтицей мадам дю Деффан! Ее, однако, охватили сомнения: будет ли Кимба, оказавшись, в общем-то, в чуждом для нее мире, счастлива, как она была бы счастлива, если бы все еще жила в Гвинее, вышла бы замуж за Мо и родила бы множество ребятишек? Не попадет ли она здесь, причем по своей собственной воле, в рабство, от которого ей некоторое время назад удалось избавиться? Характер у нее, безусловно, сильный, но в том доме, куда она отправляется, к ней вряд ли станут относиться как к равной гостям, которые туда наведываются. Увидит ли Сюзи ее еще когда-нибудь? Последние пять лет они были неразлучны. Чувства, которые их сейчас связывали, были больше похожи на нежную привязанность друг к другу двух сестер, чем на простую дружбу.

Двадцать девятого октября господин Антуан де Реле вышел из дома вместе с негритянкой, которую ему предстояло передать женщине, уже, без сомнения, считавшей себя ее хозяйкой. Эта странная парочка, конечно же, привлекла внимание зевак. На улице Кенкампуа Сюзи едва не выхватила шпагу и не пронзила одного из них, громко воскликнувшего:

– Белый кавалер и черная дама! Черт возьми, щука и кролик и то лучше подошли бы друг другу!

Но какой смысл пронзать шпагой этого мужлана? Белый кавалер и черная дама пошли с равнодушным видом своей дорогой.

Однако какие же сильные эмоции нахлынули на Сюзанну, когда, свернув с улицы Бельшас, она оказалась на улице Сен-Доминик, на которой она родилась и на которую не заглядывала вот уже десять лет! Многих прежних жителей здесь уже наверняка не было. На месте скромного домика, в котором когда-то жила семья Руссере, построили большой особняк. А вот дома аббата Арно де Помпона, госпожи Молеврье и кардинала де Тансена сохранились и все еще пребывали в очень даже неплохом состоянии. Бывший особняк Моле, который когда-то состоял из двух строений – большого и маленького – и в котором жили Жозеф Бонье де ла Моссон и его секретарь Антуан Карро де Лере, перестроили, объединив в одно большое здание. Сюзи издалека окинула взглядом маленькую церковь Сент-Валер и кабачок, который держала женщина по фамилии Мартен, находившийся между особняками господина Помпона и господина Коммина. Ей почему-то вспомнилась цирюльня рядом с монастырем на улице Бельшас. А еще ее охватило очень сильное волнение, когда в глубине улицы она увидела развалины своего отчего дома. Однако времени на то, чтобы заходить в него, у нее сейчас не было.

Описание, которое дала салону маркизы дю Деффан Кимба, было весьма точным: именно так этот салон и выглядел. Над камином Сюзи заметила чугунную пластину, на которой были изображены слившиеся воедино гербы дворянских родов де Мортемар и де Монтеспан, и это ей напомнило о маркизе де Монтеспан – фаворитке ныне уже покойного короля, которую в свое время всячески поносили и которую ей, Сюзанне, ни разу не довелось увидеть.

Зная о том интересе, который вызывала к себе личность Трюшо де Реле, Сюзи ожидала встретить в этом престижном салоне целую толпу литераторов. К ее превеликому удивлению, там не оказалось никого, кроме самой маркизы. Она сидела в глубоком кресле и поглаживала ладонью кота. Увидев шевалье, она воскликнула:

– Ну наконец-то я поймала неуловимого! Я очень рада, мсье, что вы приняли мое приглашение!

– Это для меня большая честь, мадам.

– Итак, вы уступаете мне эту девушку, которая, как мне кажется, принесет мне немало пользы…

– Я ее вовсе не уступаю, мадам, потому что она – человек свободный. Просто она сама решила вам угодить…

– Она – личность весьма необычная.

– Она – очень одаренная девушка.

– Это я прекрасно понимаю!.. А скажите-ка, мсье, почему вокруг вашей персоны так много таинственности? Мне понятно, чем руководствовался мой друг Аруэ, когда взял себе псевдоним, чтобы подписывать им свои дерзости, но ведь в вашем произведении в общем и целом не содержится ничего крамольного, а потому оно вряд ли могло бы навлечь на себя гнев цензоров. Впрочем, вы проявляете симпатию по отношению к неграм и выступаете против торговли ими…