Джоанна Линдсей - Нежный плут

Джеймс медленно повернулся в сторону Джорджины, его брови сошлись на переносице, в глазах собирались штормовые облака.

– Неужели эти чурбаны, твои родственники, и здесь нас преследуют?

Ее подбородок демонстративно приподнялся, но она все еще не могла скрыть удивления, которое отражалось в ее глазах.

– Джеймс, мои братья просто беспокоятся обо мне, поэтому если ты вспомнишь, что последний раз Дрю и Бойд видели меня на твоем корабле, то получишь ответ на свой вопрос.

С трудом, но Джеймс все же вспомнил, что нес ее, схватив в охапку, на свой корабль с кляпом во рту, и тихо, но с чувством произнес:

– Проклятый непрекращающийся ад.

ГЛАВА XLIII

– Черт тебя побери, ты можешь быть серьезным? – разъяренно сказала Джорджина. – Мне нужно по крайней мере их увидеть. Они же проделали такой путь…

– А мне наплевать, сколько они сюда добирались! – ответил Джеймс с такой же злостью.

У нее не было возможности поднять вопрос о своих братьях прошлой ночью, поскольку она поднялась в свою комнату вскоре после отъезда «стариков» и хотя все ждала, что Джеймс присоединится к ней, тем не менее заснула раньше, чем он пришел. А сейчас, этим утром, он наотрез отказался отвезти ее в гавань, отказался организовать транспорт для нее, когда она попросила его об этом, и, наконец, заявил ей, что она вообще не увидит своих братьев, и точка.

Сейчас она собралась с мыслями и попыталась перевести обсуждение на более разумную основу, спросив негромко:

– Ты можешь мне сказать, почему ты занимаешь такую позицию? Ты должен понять, что они приехали сюда лишь для того, чтобы убедиться: со мной все в порядке.

– Как бы не так! – рявкнул он, не желая или не умея быть рассудительным, разумным или просто уравновешенным. – Они приехали, чтобы забрать тебя обратно.

Это был вопрос, который она не могла больше носить в себе.

– А не это ли ты намеревался делать все это время – отправить меня обратно?

Она затаила дыхание, пока он продолжал несколько долгах секунд сердито смотреть на нее. Затем фыркнул, будто она спросила нечто невероятно нелепое.

– Бога ради, с чего ты это взяла? Я что, говорил об этом?

– Тебе и не нужно было говорить. Я была на нашей свадьбе, помнишь? Тебя нельзя было назвать нетерпеливым женихом.

– Что я помню, Джордж, – это то, что ты убежала от меня, не попрощавшись!

Она моргнула глазами в удивлении от услышанного.

– Я убежала? Всего лишь, Джеймс, отправилась домой. Вот что я делала на твоем корабле в первую очередь – возвращалась домой.

– Даже не сообщив мне!

– Но это не моя вина. Я бы тебе сказала, но к тому времени, когда Дрю начал кричать на меня, что я сказалась на Ямайке, когда он думал, что я была дома, «Тритон» уже отплыл. Что же мне, прыгать за борт, чтобы просто сказать тебе «до свидания»?

– Ты не должна была вообще уезжать!

– Но это же смешно. Между нами не было ни взаимопонимания, ни даже устной договоренности, которая могла бы заставить меня поверить тому, что ты хотел продолжения наших отношений на какой-то постоянной основе – или любой основе. Что же я – должна была читать твои мысли? У тебя было что-нибудь постоянное в голове?

– Я собирался просить тебя быть моей… – Он заколебался над этим словом, когда увидел, как сузились ее глаза. – Ну, ты не должна выглядеть оскорбленной, – закончил он обиженно.

– Я не оскорблена, – сказала она, едва открывая рот, и он ясно понял, что это так. – Во всяком случае я ответила бы на твою просьбу – нет.

– Тогда я чертовски рад, что тебя не попросил! – выпалил он и направился к двери.

– Как ты смеешь уходить? – крикнула она ему вслед. – Ты еще не ответил на мой вопрос!

– Я не ответил? – Он повернулся, бровь его поднялась, он заводился. – Достаточно сказать, что ты – моя жена, а раз так, ты никуда не поедешь.

Она пришла в ярость.

– Ага, значит, мы сейчас признаем, что я – твоя жена? Только потому, что приехали мои братья? Это что, еще одна месть с вашей стороны, Джеймс Мэлори?

– Думай как тебе хочется. Но твои чертовы братья могут торчать в гавани, сколько им вздумается. Они не узнают, где тебя найти, и ты не поедешь к ним. На этом дискуссия закончена, моя любовь, – сказал он и хлопнул за собой дверью спальни.

Джорджина хлопнула этой дверью еще три раза, и тем не менее ее разозлившийся супруг не вернулся, чтобы закончить спор. Она решила, что он еще оставался кирпичной стеной. Но раз кирпичные стены нельзя сломать, по ним можно взобраться.

– Ты уже сказал ей, что любишь ее?

Джеймс медленно положил свои карты на стол и взял бокал со спиртным. От этого вопроса, который никоим образом не был связан с тем, о чем они все время говорили, у него поднялась бровь. Сначала Джеймс посмотрел на Джорджа Амхерста, сидевшего слева от него и изучавшего свои карты с таким усердием, будто он видел их впервые, затем на Конни, расположившегося напротив и старавшегося сохранить непроницаемое лицо, и наконец, на Энтони, который и задал этот вопрос с подвохом.

– Ты случайно не меня спросил, старина?

– А кого же еще, – усмехнулся Энтони.

– Ты что, сидишь здесь весь вечер и размышляешь об этом, да? Неудивительно, что ты постоянно проигрываешь.

Энтони взял в руки свой бокал и Лениво покрутил находившуюся в нем янтарную жидкость, наблюдая за ней, а не за своим братом.

– На самом деле я задумался об этом сегодня утром, когда услышал шум наверху. Потом еще раз сегодня днем, когда ты поймал эту дорогушу, пытавшуюся незаметно выскользнуть через парадную дверь, и приказал ей вернуться в свою комнату. Не слишком ли это много, по-твоему?

– Она ведь не уехала, не так ли?

– Нет, не уехала, но она не спустилась к обеду, из-за чего моя жена расстроилась настолько, что отправилась в гости.

– Значит, малышка дуется, – сказал Джеймс, пожимая плечами без особого беспокойства. – Это ее довольно забавная привычка, но к ней легко можно приспособиться. Я просто пока не готов к этому.

– О-хо-хо… – Энтони сдержанно засмеялся. – У нес нет доверия, особенно если ты еще не сказал ей, что любишь ее.

Бровь Джеймса взлетела еще выше.

– Уж не предлагаешь ли ты мне совет, Тони?

– Как говорит твоя жена, если ботинок впору.

– Но твои вовсе не годятся. Не ты ли тот парень, который любит ковыряться в несчастьях?

– Мы сейчас обсуждаем не меня, – лаконично поправил его Энтони и нахмурился.

– Очень хорошо, – согласился Джеймс, но добавил: – Но ты по-прежнему барахтался бы, если бы я не оставил Росслин ту записку, которая освободила тебя.