К. Харрис - Когда рыдают девы

– Нет уж, – предупреждающе поднял ладонь Девлин. – Даже не вздумайте перекладывать вину на меня. Если сегодня Геро грозила опасность, то исключительно из-за вас. 

 – Из-за меня?

– За два дня до гибели Габриель Теннисон столкнулась с фальсификацией, к которой оказался причастен некто настолько могущественный и безжалостный, что леди боялась за свою жизнь. Полагаю, она страшилась вас.

Барон осушил свой бокал, какое-то время постоял, задумчиво его созерцая, затем направился к бюро, вытащил оттуда смятый лист бумаги и протянул собеседнику.

– Видели такое? 

Себастьян покосился на листовку, но даже не попытался взять ее.

– Видел. Похоже, эти бумажки расклеиваются по городу быстрее, нежели власти успевают их срывать.  

– Так и есть, благодаря неким состоящим на службе у французов агентам. Цель данных пасквилей – возбудить и поддерживать недовольство правящим домом Ганноверов. Боюсь, они преуспели настолько, что Наполеон не мог и мечтать.

– Если честно, я бы сказал, Принни и сам отменно справляется с собственной  компрометацией.

Стиснув губы в ровную линию, Джарвис отшвырнул листовку в сторону.

– Недолюбливать правителя – это одно. Заявлять, якобы он узурпировал трон – совсем иное. В двенадцатом веке с подобным вздором столкнулись Плантагенеты. Вы, возможно, полагаете, что сейчас люди не столь легковерны, как шестьсот лет назад, однако идея возвращения мессии и в наши дни оказалась на удивление привлекательной.

– Это традиционный образ.

– В том-то и дело, – согласился барон.

– Насколько я понимаю, вы по примеру Плантагенетов решили исправить положение, убедив доверчивый народ, что легендарный Артур никакой не «король былого и грядущего», а всего лишь горстка древних трухлявых костей?

– Да, примерно так.

– И что же вы предприняли? Обратились к ученому, известному своим скептическим отношением к мифу об Артуре – к Бевину Чайлду, если быть точным – и каким-то образом уговорили его сделать ошеломительное заявление о находке  гластонберийского креста и сундучка с древними костями в коллекции Ричарда Гофа? Полагаю, умелому мастеру не составило труда по описаниям Кемдена[44] изготовить копию артефакта, а костей несложно набрать с любого старого погоста. Правда, история утверждает, будто крест давным-давно был отделен от останков, но зачем позволять несущественным подробностям противоречить легенде?

– Действительно, зачем?

– Мне любопытен один момент: как мисс Теннисон выяснила, что перед ней подделка?

Барон полез в карман за табакеркой.

– Не думаю, что это имеет отношение к делу.

– Но ведь исследовательница по этой причине разругалась с Чайлдом и выбросила фальшивку в озеро.

– Да. Весьма вспыльчивая и необузданная особа.

– И к тому же решительная. А это означает, что, пока леди оставалась жива, ваш замысел не мог успешно воплотиться в жизнь.

Джарвис одним пальцем откинул крышку табакерки.

– У меня нет обыкновения убивать невинных девиц благородного происхождения и их малолетних племянников – сколько бы хлопот они ни доставляли.  

– Но вы бы пошли на это, если бы сочли необходимым.

– Ради будущего монархии и нерушимости империи я пошел бы на многое. Однако по большому счету противодействие мисс Теннисон не играло большой роли. Из сложившейся ситуации можно было найти и другой выход, помимо убийства неугомонной подруги моей дочери.  

– Например?

Поднеся к ноздре щепотку табака, барон сделал вдох.

– Неужели вы всерьез полагаете, будто я отвечу на подобный вопрос?

Губы Девлина сложились в тонкую жесткую линию.

– Вчера поздним вечером кто-то застрелил условно освобожденного французского офицера по имени Филипп Арсено. А уже нынче утром один из его сослуживцев выступил с заявлением, якобы перед смертью Арсено признался в убийствах. В качестве награды столь своевременно объявившийся доброхот был немедленно и тайно выпровожен из страны. Мне приходит на ум единственный человек, обладающий властью – и мотивом – так быстро освободить военнопленного.

– Разумеется, это сделал я, – захлопнул табакерку вельможа.

– И вы же приказали убить Арсено?

– Не стану отрицать, я воспользовался гибелью француза, чтобы прекратить это неудобное расследование. Но отдавал ли я приказ устранять лейтенанта? Нет.

– Неудобное расследование?! Дьявольщина! Неудобное для кого?

– Для Короны, естественно.

– А еще для вас и вашего идиотского плана с гластонберийским крестом.

Когда Джарвис промолчал, Себастьян спросил:

– Как, черт подери, вы убедили антиквара прикрыть его авторитетом ваш трюк?

– У мистера Чайлда имеются определенные особые наклонности, которые он предпочел бы не разглашать. 

– Насколько особые?

Барон запихнул табакерку обратно в карман.

– Не настолько, чтобы их нельзя было удовлетворить в «Ягнячьем загоне».

– А Габриель Теннисон знала об особых наклонностях Чайлда?

– Возможно.

– Так почему же вы уверены, что Теннисонов убил не он?

– Я отнюдь не уверен. Отсюда решение прекратить расследование. Нельзя, чтобы это убийство хоть малейшим образом выглядело связанным с королевским двором. – Джарвис поправил манжеты. – Дело закрыто, Девлин: преступник установлен и наказан собственной смертью.

Виконт кивнул на лежавший перед ними труп:

– Мне так не кажется.

– Вам не известно доподлинно, имеет ли это нападение отношение к делу Теннисонов. Власти удовлетворены. Горожане вздохнули с облегчением. Оставьте все как есть. 

– И позволить настоящему злодею разгуливать на свободе? – криво усмехнулся Себастьян. – Пускай отец и мать пропавших мальчиков до конца своих дней не узнают, что случилось с их детьми? Пусть скорбящие родители Арсено в Сен-Мало считают, что их сын детоубийца?

– В жизни нередко встречается грязь.

– Это не грязь. Это мерзость. – Девлин стремительно направился к двери.

– Вы забыли труп, – окликнул вслед барон.

– За ним скоро должны явиться с Боу-стрит. – Остановившись, Себастьян оглянулся: – Любопытно, почему Геро решила, будто с Габриель Теннисон расправились вы?

Джарвис одарил зятя медленной, язвительной усмешкой:

– Спросите у нее.

ГЛАВА 47

Вместо того чтобы вернуться на Брук-стрит, Девлин вначале отправился на поиски мистера Бевина Чайлда.

В маленьком тупичке, известном как Уайн-Офис-корт, рядом с Флит-стрит, располагалось почтенное заведение[45], которое пользовалось популярностью у мужей науки и адвокатов из близлежащего Темпла. Приглушенный разговор с дородным официантом направил виконта вверх по узеньким ступенькам в прокуренный зал с обшитым досками низким потолком, где за столиком под массивными деревянными окнами антиквар в гордом одиночестве вкушал бифштекс по-ротэрхемски.